стереотипное отношение к этому вопросу сводится к следующему:
1. Негры в Америке – изгои общества, которых повсеместно ненавидят остальные американцы.
2. Негров принуждают работать за мизерную заработную плату и проживать в гетто, лишают прав посещать бесплатные государственные школы, лечиться в больницах и т. д.
3. Негры не имеют в судах даже подобия справедливого отношения. Их лишают права защиты в суде присяжных.
4. Негров линчуют и заживо сжигают, а их дома взрывают. Они вынуждены пользоваться самыми неудобными местами в общественном транспорте.
5. Неграм никогда не дают возможности принимать участие в делах американского правительства. Им отдают должное только как артистам и спортсменам».
Капитан Сильвер в определенной мере утрировал в своем письме вопрос об оценках за рубежами США проблемы черных американцев. Однако многое в перечисленных им пунктах отражало действительную реакцию мировой общественности на положение афро-американцев в США.
Вопросы, поднятые Джоном Сильвером, имели очень важное значение для правящих кругов США не только в плане психологической войны. Они были самым неразрывным образом связаны с внешней политикой США в целом, с многогранной проблемой всемерной популяризации американского образа жизни. А на протяжении всего послевоенного периода и демократические, и республиканские правительства уделяли этой пропаганде первостепенное внимание.
Капитан Сильвер получил ответ на свое письмо из министерства обороны, в котором говорилось, что «соответствующее использование цветных в психологической войне в мире, который в своей большей части состоит именно из цветных, может оказаться сильнейшим американским секретным оружием»[956]. Однако это «секретное оружие» постоянно давало осечки. Никакие пропагандистские усилия не могли скрыть от международной общественности фактов дискриминации в США черных и других цветных американцев.
Это было серьезным поражением США на внешнеполитическом фронте. Всякий объективно настроенный человек за пределами США невольно задавал себе вопрос: если Соединенные Штаты настойчиво претендуют на руководство миром, то что они могут предложить народам других стран, когда черное население США, составляющее 11% всего населения страны, постоянно живет под гнетом расовой дискриминации?
На протяжении всего периода пребывания Эйзенхауэра у власти представителями американской общественности очень требовательно ставился вопрос о международном резонансе, производимом дискриминацией цветных американцев в США. 15 июня 1955 г. конгрессмен Стюард Азелл писал Эйзенхауэру, что он внес в палату представителей билль о предоставлении федеральной финансовой помощи тем школам, которые осуществляют десегрегацию. Автор письма не скрывал, что решение этого вопроса рассчитано во многом на заграницу. «Я убедительно прошу Вас, – подчеркивал конгрессмен, – серьезно рассмотреть мой билль… Если он получит силу закона, это даст нам возможность наглядно продемонстрировать всему миру, что в нашей стране равенство возможностей для всех граждан является незыблемым правом»[957].
Осенью 1958 г. Эйзенхауэр получил письмо из Седелиа (штат Миссури), в котором говорилось, что с учетом международного общественного мнения, хорошо осведомленного об остроте проблемы расовой дискриминации в США, события, связанные с безуспешными попытками десегрегации школ на Юге США, создают для американцев серьезные трудности. «Известно, – говорилось в письме, – старое изречение: человек, живущий в стеклянном доме, не должен бросаться камнями» [958].
Все более настойчиво звучал голос организованных рабочих. Сознательные белые рабочие понимали, что расовая дискриминация идет вразрез с их классовыми интересами. В конце 1956 г. секретарь-казначей Калифорнийского отделения АФТ писал Эйзенхауэру, что ежегодный съезд этого профсоюза высказался за «отмену дискриминации из-за расы, цвета кожи или вероисповедания в жилищном строительстве как общественном, так и государственном. Организованные рабочие шокированы тем, что эта проблема игнорируется, особенно в федеральной программе частного домовладения»[959].
19 апреля 1960 г. президент Кливлендского отделения Международного профсоюза рабочих автомобильной, авиационной и сельскохозяйственной промышленности Джон Девитс писал Эйзенхауэру, что собрание членов профсоюза приняло решение просить президента США использовать все свое влияние, всю власть для «оказания помощи неграм, борющимся за свободу. Мы, представители рабочего движения, уверены, что свобода – дело всех». Касаясь связи между курсом в афро-американском вопросе и внешней политикой США, автор письма подчеркивал: «Америка не должна быть двуликой и проводить одну политику за границей, а другую у себя дома». Руководители США были серьезно обеспокоены теми трудностями, которые создавала политика расовой дискриминации для США на международной арене. Об этом, в частности, свидетельствовал ответ Эйзенхауэра от 26 сентября 1957 г. на письмо посла США в Великобритании Джона Уитнея: «Ваше письмо, – писал президент, – кажется, было первым документом, появившимся за последние недели на моем письменном столе, которое не касалось событий в Литл-Роке». Положение в этом городе, очевидно, очень тревожило Эйзенхауэра. «Обстановка в Литл-Роке, – писал президент Уитнею, – продолжает оставаться плачевной, и перспектива на разрешение проблемы малообнадеживающая. Самым отрицательным я считаю внимание, уделяемое событиям в Литл-Роке мировой прессой, и соответствующее впечатление, которое они оказывают как на наших друзей, так и на наших врагов»[960].
Эйзенхауэр был прав – морально-политические издержки событий в Литл-Роке были для Соединенных Штатов очень значительными.
В период президентства Эйзенхауэра быстро развивался процесс роста самосознания черных американцев. Наметились значительные сдвиги при решении вопросов укрепления союза белых и черных трудящихся, направленного на борьбу и с расовой дискриминацией, и на защиту социальных прав трудящихся.
Администрации Эйзенхауэра в значительной мере удавалось амортизировать расовые конфликты. Важную роль в осуществлении этой политики маневрирования между различными расовыми группировками играли законодательные акты в области межрасовых отношений, которые были приняты в годы республиканского правления.
Как указывалось выше, нельзя переоценивать практический результат законов о гражданских правах. Однако их моральный эффект был бесспорен.
Показательно, что за восьмилетний период президентства Эйзенхауэра не было таких серьезных потрясений в сфере межрасовых отношений, как бурные события 60-х гг., получившие в Соединенных Штатах и в мировой политической литературе название «негритянской революции».
В оценке позиции Эйзенхауэра в негритянском вопросе исключительно важное значение имеет мнение самого авторитетного его биографа С. Амброуза. «Даже, – пишет он, – когда на Юге участились случаи насилия, Эйзенхауэр ни разу не высказался о несправедливости сегрегации с точки зрения морали, что позволило упорным ее сторонникам утверждать: Эйзенхауэр тайно на их стороне, и это было как бы оправданием их тактики»[961]. Амброуз резко негативно относится к такой позиции президента: «В отношении …гражданских прав… отказ Эйзенхауэра идти впереди носил почти преступный характер»[962].
В работах американских авторов, посвященных жизни и деятельности Эйзенхауэра, как правило, мало уделяется внимания освещению позиции Эйзенхауэра в негритянском вопросе. Исключение составляет интересная работа Роберта Барка[963].
Скромное внимание, которое американские биографы Эйзенхауэра уделяют его политике по отношению к черным американцам, объясняется, очевидно, во многом их принципиальным нежеланием касаться такой злободневной темы, как вопрос о гражданских правах черных американцев.
В значительно большей мере, отдавая дань американским традициям, биографы Эйзенхауэра останавливаются на его привычках и склонностях, на личных интересах хозяина Белого дома в 1953—1961 гг.
Эйзенхауэр называл Белый дом «президентской тюрьмой» и никогда не упускал случая покинуть
