Определяя свою политику в отношении Дьенбьенфу и Индокитая в целом, Эйзенхауэр не мог не учитывать, что США если не потерпели поражение в Корее, то надолго увязли на Корейском полуострове. Как показали последующие события, американская жандармская функция затянулась здесь на 50 с лишним лет, учитывая что американские войска появились в Южной Корее в 1945 г.
Тяжелые людские потери в корейской войне оставили незаживающие, кровоточащие раны в сердцах многих американцев. Мощный пропагандистский аппарат оказывал большое воздействие на рядовых американцев, без устали убеждая их, что жертвы американцев в Корее были не напрасны, что их задача заключалась в том, чтобы остановить там «коммунистических агрессоров», внести свой вклад в сохранение свободных институтов в этой азиатской стране.
Однако реализм, столь характерный для американцев, в том числе и политический реализм, заставлял их ставить вопрос: почему советские войска ушли из Кореи еще в конце 1948 г., а американские вооруженные силы расположились там всерьез и надолго? Что же это за принципы свободы и демократии, которые надо отстаивать с помощью новейшей военной техники и мощной оккупационной армии?
И когда Эйзенхауэр тщательно изучал и взвешивал противоречивые рекомендации руководителей вооруженных сил, ЦРУ, государственного департамента, своих советников по вопросу о том, какую позицию занять США в Индокитае, он не мог, конечно, игнорировать корейский синдром, отчетливо высказывавшееся нежелание широких масс американцев ввязываться в очередную военную авантюру, тем более что шансы на победу в ней были призрачными.
В Соединенных Штатах, в стране с сильными демократическими и революционными традициями, открытые попытки помешать развитию революционного процесса в Индокитае не могли не вызвать резко негативной реакции среди значительной части общества.
Эйзенхауэр не мог это игнорировать, определяя свой военно-политический курс в Индокитае.
Французская военная катастрофа во Вьетнаме неумолимо приближалась, и руководители Франции видели свое спасение только в быстрой и масштабной американской военной помощи. Вопрос об этом дебатировался и в ходе франко-американских переговоров на Женевской конференции в 1954 г. Американцы не спешили давать согласие на оказание французам военной помощи во Вьетнаме. Переговоры были затяжные и тяжелые. Как отмечал Даллес, в результате этих переговоров «французский министр (иностранных дел Жорж Бидо. – Р.И.) выглядел «психологически совершенно подавленным». Бидо заявлял, что «Даллес даже не обещал, что Вашингтон поддержит французскую просьбу о помощи. Бидо утверждал, что вместо этого Даллес предложил французам две атомные бомбы»[612].
Синдром Хиросимы и Нагасаки в США срабатывал постоянно. Несмотря на все усилия американской пропаганды, подавляющая часть мировой общественности, в том числе и американской, относилась резко негативно к факту атомной бомбардировки японских городов.
Антигуманный характер этой акции можно было сравнить только с использованием Германией во время Первой мировой войны боевых отравляющих веществ. Пусть под страхом возмездия ответного сокрушающего удара, но даже Гитлер во Второй мировой войне, даже в самых критических для Германии ситуациях не рискнул пойти на применение химического оружия.
США сделали то, на что не решился фашизм: они сбросили атомные бомбы на беззащитные мирные города, что привело к ужасающим последствиям.
Важно подчеркнуть, что Эйзенхауэр был категорически против этой варварской акции.
Использовать американское атомное оружие во Вьетнаме означало нанести удар сокрушительной силы по имиджу Эйзенхауэра-миротворца, которым президент США очень дорожил.
С учетом всего сказанного предложение Даллеса передать французам две атомные бомбы для использования во Вьетнаме, которое могло быть сделано, разумеется, только с согласия администрации Эйзенхауэра, звучало как ярко выраженное политическое лицемерие.
Американская делегация заявила французам в ходе Женевской конференции, что США окажут военную помощь Франции во Вьетнаме только при условии «согласия Великобритании на совместные (с США. – Р.И.) действия» в этой стране[613].
Эйзенхауэр отказался пойти на крупномасштабную войну во Вьетнаме не только по военным соображениям. Генри Киссинджер с полным основанием писал, что «он предпочитал потерю Индокитая клейму приверженца колониализма, которое бы было наложено на Америку». По мнению Киссинджера, именно по этой причине Эйзенхауэр «остановился у опасной грани… в связи с Дьенбьенфу»[614].
Эйзенхауэр не без оснований считал, что США не должны связывать себе руки, идя на риск прямого участия во вьетнамской авантюре. Однако он санкционировал военную помощь французским войскам во Вьетнаме. В марте 1954 г. США направили в Юго-Восточную Азию свои авианосцы. Эта мера, с точки зрения интересов французской стороны, была и запоздалой, и неэффективной. Приближавшаяся военная катастрофа свершилась: 7 мая 1954 г. французская армия была разгромлена патриотическими силами и капитулировала под Дьенбьенфу.
Эйзенхауэр довольно умело маневрировал во вьетнамском вопросе, стараясь не взорвать «атлантическую солидарность» и одновременно удержаться от прямого участия в этом конфликте.
В канун разгрома французских колонизаторов под Дьенбьенфу, 26 апреля 1954 г. в Женеве начало свою работу совещание министров иностранных дел СССР, США, Англии, Франции и КНР. Министры обсуждали два вопроса – корейский и индокитайский. США вынуждены были принять участие в этом совещании, чтобы не оказаться в полной дипломатической изоляции. Даллес строил свои расчеты на том, что на совещании делегация США сумеет добиться решения обсуждаемых вопросов в своих интересах. Этим надеждам не суждено было сбыться. Участники совещания не поддержали американский курс на «интернационализацию» войны во Вьетнаме. Только Австралия и Южная Корея откликнулись на американское предложение направить войска во Вьетнам, чтобы оказать помощь Франции.
Мощное давление Даллеса на Идена на Женевской конференции с требованием совместно с США осуществить военную интервенцию во Вьетнаме не увенчалось успехом.
Великобритания – великая колониальная держава имела огромный опыт взаимоотношений со своей колониальной империей, над которой, с гордостью заявляли английские руководители, никогда не заходит солнце. В этих взаимоотношениях были всякие пассажи, в том числе и кровавые колониальные войны, как, например, жестокое подавление синайского восстания в Индии в 1857—1859 гг. Однако англичане раньше и в большей степени, чем какие-либо другие колонизаторы, усвоили простую истину – сила оружия отнюдь не главный аргумент в сложных отношениях с колониями, особенно в обстановке мощного антиколониального движения, начавшегося после окончания Второй мировой войны.
Показательно, что разгром блока фашистских государств привел к мощному росту национально- освободительного движения, и все главные колониальные державы – Франция, Нидерланды, Бельгия – вели тяжелые и одинаково бесперспективные колониальные войны. В значительной мере избежала этой участи только Великобритания, которая всемерно стремилась решать свои колониальные проблемы путем дипломатического, политического и экономического маневрирования, а не лобовыми военными ударами.
Тем в большей мере Великобритания не горела желанием идти на военные, экономические и прочие жертвы во Вьетнаме в интересах Франции и «атлантической солидарности».
Отказ английских руководителей на Женевской конференции присоединиться к американской военной интервенции во Вьетнаме предопределил позицию Соединенных Штатов, которые, помня печальный опыт войны в Корее, не рискнули в одиночку ввязываться в новую военную авантюру.
Во многом благодаря этой позиции Великобритании Эйзенхауэру удалось сохранить свой имидж миротворца и дать возможность его современникам, а позднее историкам не без оснований утверждать, что правление этого президента было своеобразным антрактом между двумя тяжелыми военными конфликтами, в которых США участвовали после окончания Второй мировой войны, – интервенции в Корее и во Вьетнаме.
Оказавшись в Женеве в сложной ситуации, Даллес предпочел покинуть совещание, оставив вместо себя Б. Смита. Это было равносильно признанию поражения американской внешней политики. 20 июля участники совещания подписали соглашение о прекращении войны в Индокитае, предусматривавшее установление временной демаркационной линии между ДРВ и Южным Вьетнамом по 17-й параллели. Таким
