Земля в округе была очень плодородной. Она щедро вознаграждала тех абилинцев, которые в той или иной степени имели связи с сельским хозяйством. Но это был отнюдь не обетованный край. Изнуряющая летняя жара, нередко превышающая 40° по Цельсию, гнетущая влажность, проливные дожди, превращавшие улицы городка в непроходимое болото, и знаменитые торнадо – ураганы огромной разрушительной силы – таково было лето в этом районе. А зимой городок, затерявшийся в бескрайних прериях, иногда был скован двадцатиградусными морозами.
Когда Эйзенхауэры переселились туда, Абилин уже мало чем напоминал постоялый двор ковбоев периода 1867—1871 гг. Теперь он был конечной станцией железной дороги, что и определило его особую роль в истории американского Запада.
Сюда сгоняли огромные гурты скота, которые грузили в железнодорожные вагоны и отправляли дальше на Восток. За 1867—1871 гг. через Абилин прошло более 3 млн голов скота. Получавшие выручку ковбои предавались традиционным развлечениям, характерным для буйных нравов Запада. Салуны и публичные дома работали день и ночь. Пьянство, поножовщина, перестрелки между подгулявшими гуртовщиками – все это терроризировало жителей Абилина. Многочисленные убийства стали обычным явлением. Пресса сообщала, что в Абилине головорезов было больше, чем в каком-либо другом городе США.
Все первые начальники полиции Абилина, маршалы, как их называли, были убиты или изгнаны из города. В анналы истории Абилина занесено имя Джеймса Хикока по прозвищу Дикий Билл. Этот участник Гражданской войны, сражавшийся против рабовладельцев, стал одним из самых знаменитых персонажей многих повествований и легенд Запада. К моменту своего прибытия в Абилин Дикий Билл имел уже впечатляющий послужной список: на его счету числилось сорок три убитых им преступника.
Искусство владения кольтом новый маршал довел до совершенства. Он попадал в подброшенную в воздух монету, стреляя с поразительной скоростью обеими руками. Внушительная фигура нового блюстителя порядка, постоянно вооруженного двумя шестизарядными револьверами, стала обычным зрелищем на улицах Абилина. Дикий Билл произвел настоящий фурор в видавшем виды Абилине, когда однажды пристрелил двух бандитов, убегавших в противоположных направлениях, причем свидетели утверждали, что выстрелы маршала были настолько синхронны, что слились в один звук.
За короткое время своего пребывания в Абилине Дикий Билл убил более 50 человек, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Финал поразительной карьеры Дикого Билла отвечал всем стандартам американских боевиков: в 1870 г. во время игры в покер он был убит в Южной Дакоте выстрелом в затылок.
Скоро железная дорога протянулась дальше на Запад. А вместе с ней откатился, как торнадо, и страшный призрак ковбойских постояльцев, романтизм которых был более привлекателен в изложении авторов популярных вестернов, чем в действительности.
Однако в городе продолжали сохраняться традиции бурного периода колонизации Запада, и молодой Дуайт Эйзенхауэр был воспитан в этих традициях, в частности, как это отмечают все его биографы, на всю жизнь он сохранил интерес к вестернам[27].
И в наши дни в чистом, спокойном, утопающем в зелени Абилине чтут и поддерживают традиции Старого Запада. В городке создан мемориальный комплекс Эйзенхауэра. Рядом с домом, в котором прошли его детские и юношеские годы, воздвигнуты отделанные мрамором корпуса Библиотеки и Музея Эйзенхауэра, оборудованные по последнему слову техники. Здесь же – скромное захоронение Дуайта Эйзенхауэра. В любое время года на автомобильных стоянках мемориала можно встретить машины с номерными знаками многих штатов страны.
Недалеко от этого места находится нечто вроде музея-заповедника – «Старый город». Тяжелые ворота ведут в глубь небольшого двора, окруженного приземистыми деревянными зданиями своеобразной архитектуры американского Запада XIX столетия. На территории «Старого города» есть даже салун, где можно относительно недорого получить ланч, но уже во вкусах американской кухни наших дней, которая рассчитана на массового потребителя. По воскресеньям для туристов здесь устраиваются «шутинги», что в переводе означает «стрельба».
Был душный воскресный день середины июля 1972 г. К «Старому городу» тянулись цепочки приезжих туристов, которые спешили занять места поудобнее, чтобы увидеть во всех деталях предстоящее зрелище. Молодые стройные ребята, несмотря на изнуряющую жару и большую влажность, были одеты в традиционные ковбойские костюмы, перетянуты широкими поясами, которые оттягивали увесистые кольты образца прошлого века. Участники «шутинга», опираясь на старинные винчестеры, добродушно беседовали с многочисленными зрителями.
Но вот началось представление. С поразительной легкостью «ковбои» с ходу брали препятствия в виде огромных заборов, перепрыгивали с крыши на крышу, штурмовали салун и другие строения «Старого города». «Раненые» и «убитые» участники шоу падали с трех-четырехметровой высоты деревянных строений, проявляя завидную профессиональную подготовку. Над тихим, разомлевшим от духоты Абилином стоял грохот выстрелов. «Старый город» заволокли клубы порохового дыма. Когда дым рассеялся, на земле, на крышах домов и сараев, поперек заборов лежали и висели «трупы» тех, кто рискнул нарушить сонный покой Абилина.
Появились деревянные гробы, в которые победители-шерифы сложили тела поверженных противников. Маршал произнес короткую речь над гробом главного разбойника. Суть ее сводилась к тому, что хотя Джим и бандит, но он был смелым и порядочным парнем. Растроганный полицейский опустил в открытый гроб букет красных цветов. «Покойник» приподнялся из гроба и с благодарностью принял букет из рук маршала, после чего вновь занял отведенное ему место.
Публика восторженно аплодировала и свистела, выражая тем самым свое полное удовлетворение завершившимся зрелищем. Мой сосед, рослый крепыш с характерным южным акцентом, спросил; «Не правда ли, «маршал» хорошо сыграл роль Дикого Билла?»
Эйзенхауэр на всю жизнь сохранил любовь к Абилину. Ему нравилось приезжать в этот город, встречаться с друзьями, посещать кафе, где можно было запросто посидеть со старыми знакомыми.
Стремительная военная карьера Эйзенхауэра взбудоражила Абилин. В Европу на имя главнокомандующего союзными вооруженными силами шел целый поток писем и телеграмм, на которые Эйзенхауэр всегда считал своим долгом отвечать. Восторженные абилинцы однажды даже организовали День Эйзенхауэра. Огромное количество портретов знаменитого земляка украсило дома городка. Один из друзей писал Эйзенхауэру: «Это самые худшие из твоих портретов. Рот у тебя на них, как у Джона Брауна, а другие черты лица вообще ни на что не похожи».
Эйзенхауэр был тронут почестями, оказанными ему в Абилине. Узнав о Дне Эйзенхауэра, он писал землякам: «Если абилинцы попытаются превозносить меня и величать по титулам, а не называть по имени, я, когда приеду домой, буду себя чувствовать чужаком. Самое худшее в военных чинах заключается в том, что они ведут к изоляции, а это мешает товариществу. Я хочу быть дома, со старыми друзьями»[28]. Вероятно поэтому он, находясь в Абилине, никогда не носил генеральскую форму.
С. Амброуз, определяя роль и место Абилина в становлении характера Эйзенхауэра, в формировании его мировоззрения, обоснованно писал: «Дуайт любил Абилин, и Абилин платил ему тем же»[29].
Семья Эйзенхауэров жила очень скромно. Небольшого заработка отца едва хватало на самое необходимое. А число ртов все возрастало. В 1892 г. родился брат Рой, в 1894 г. – Пол, в 1898 г. – Эрл. И, наконец, в 1899 г. – последний из братьев Эйзенхауэров, Милтон. Узнав, что судьба вновь наградила его сыном, а не дочерью, огорченный отец ушел из дома и долго бродил по окрестностям, чтобы хоть немного успокоиться.
Пол в раннем возрасте умер от скарлатины, а остальные братья росли крепкими, здоровыми и отличались завидным аппетитом. Одеть и прокормить такое большое семейство было серьезной проблемой. Лишних денег не было никогда, одежда от старшего брата переходила к младшему, баловать детей родители не имели возможности.
В 1898 г. в жизни Эйзенхауэров произошло важное событие – Дэвид и Ида переселились со всеми своими многочисленными домочадцами в двухэтажный дом на 4-й Юго-Восточной улице Абилина. Дом принадлежал брату Дэвида Аврааму, который переехал на Запад, где для его ветеринарной практики были
