Он ответил – да, много изменений. Я сказал, что мы станем свидетелями ослабления позиций централизованной бюрократии и роста личных свобод. Поколение моих и ваших внуков станет неотъемлемой общей частью, хотя политики еще долго будут продолжать твердить старые истины».
Хрущев не согласился с прогнозом своего собеседника. Повернувшись к своей супруге, он сказал: «Разве не печально видеть приятного человека, напичканного глупыми представлениями? Приезжайте к нам в Советский Союз, и мы освежим вас»[818].
Трудно сказать, что имел в виду Хрущев, обещая «освежить» американского гостя по его прибытии в Советский Союз. Но в изложении Г. Лоджа, на мой взгляд, ярко и убедительно был показан характер Н. С. Хрущева, его своеобразные приемы полемики.
Сделать пребывание гостя более приятным старался не только президент, но и его сын. На обеде в Белом доме в честь высокого гостя выступила музыкальная группа из штата Пенсильвания. Джон Эйзенхауэр решил, что, когда начнутся переговоры в Кэмп-Дзвиде, Хрущеву будет приятно послушать русские мелодии. Проконсультировавшись с руководителем музыкальной группы, которой предстояло выступать в Кэмп-Дэвиде, Джон остановил свой выбор на трех мелодиях – «Очи черные», «Катюша» и «Стенька Разин». Сын президента вспоминал: «Я согласовал репертуар с государственным департаментом (бог знает зачем!) и получил негативное заключение относительно «Стеньки Разина». Мотивировкой было то, что это мелодия царских времен!»
Подобные мелкие шероховатости не портили общего благоприятного тона начавшегося визита. Советский гость был преисполнен оптимизма после первой встречи с Эйзенхауэром. Суммируя первые впечатления от визита, он сказал: «Я проинформирую свое правительство, что положено хорошее начало и можно надеяться на то, что окончательные результаты будут еще лучше».
На следующий вечер Эйзенхауэр, Мэми, их сын и невестка посетили советское посольство. Президент вспоминал, что их пригласили за великолепно сервированный стол. «Свежая рыба и икра были для этой встречи специально доставлены из России». Отдав должное традиционному русскому гостеприимству, Эйзенхауэр писал: «Обед напомнил мне аналогичные события четырнадцатилетней давности: встречи представителей четырех держав в 1945 г. в Берлине, вскоре после окончания Второй мировой войны. Для них тоже было характерно обилие хороших продуктов, но не прогресса (в переговорах. – Р. И.)»[819].
На следующее утро Хрущев и члены его семьи отправлялись в десятидневное турне по стране. Первым в программе стоял Нью-Йорк, далее Гайд-арк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Айова, Питтсбург.
Он с большим интересом воспринимал все увиденное, «был восхищен мостом в Сан-Франциско и конструкциями американских автомобильных магистралей»[820]. Советский гость с неподдельным интересом знакомился с фермой Росуэлла Гарста в Айове. Исключительно большое впечатление на него произвели гостеприимство, доброжелательность, простота рядовых американцев. Все обозреватели отмечали, что в данном случае симпатии были полностью взаимными.
В многочисленных выступлениях советского лидера первостепенное внимание уделялось вопросам борьбы за мир, мирному сосуществованию, роли СССР и США в решении этих проблем. В официальном документе, подготовленном для Белого дома, говорилось: «Генеральная линия советского руководителя заключается в том, что СССР и США являются самыми могущественными в мире державами и состояние международных дел во многом зависит от советско-американских отношений»[821].
В документе, определявшем основные направления выступлений Хрущева, подчеркивалось, что главной темой был вопрос «о мире, о необходимости уменьшить угрозу войны, ослабить напряженность, установить доверие между народами, короче – «покончить с «холодной войной». Такой была ключевая проблема всех его выступлений. В наибольшей степени это отразилось в выступлении высокого гостя 18 сентября на Генеральной Ассамблее ООН. Перед миром, заявил Хрущев, две альтернативы: или мирное сосуществование, или самая разрушительная и ужасная война в истории человечества.
Подводя итоги переговоров, Эйзенхауэр констатировал: «Что касается США и СССР, то они будут решать спорные проблемы путем мирных переговоров и используют свое влияние для того, чтобы все международные вопросы также разрешались путем мирных переговоров».
Главным вопросом в советско-американских отношениях он считал проблему разоружения и мирного сосуществования. В меморандуме, суммировавшем результаты переговоров Эйзенхауэра и Хрущева в Кэмп-Дэвиде, подчеркивалось: «И президент и Председатель согласились, что гонка вооружений стоит колоссальных расходов и порождает большую опасность. Они также пришли к выводу, что ограничение вооружений самая важная проблема текущих международных отношений» [822].
Эйзенхауэр, подводя итоги многочисленных дискуссий с Хрущевым по проблемам разоружения и мирного сосуществования, заявил на пресс-конференции 28 сентября, на следующий день после отлета на родину советского руководителя: «Несмотря на большие разногласия, разделяющие нас, мы искренне согласились с тем, что война немыслима, что для установления мира необходимы самые энергичные усилия обеих сторон, направленные на разрешение мировых проблем путем мирных переговоров»[823].
Во время поездки по стране в ходе своих многочисленных выступлений Хрущев много внимания уделял военным вопросам. Так, на морской прогулке вдоль побережья Сан-Франциско, восхищаясь красотой города, он обратил внимание на авианосец, входивший в порт. Гость сказал, что он не завидует команде этого корабля. Хрущев добавил, что столь огромные мишени, как этот авианосец, будут немедленно уничтожены, если разразится война. Он уверен, что морское оружие будущего – это подводные лодки. Подробно охарактеризовав преимущества атомных подводных лодок, Хрущев заметил, что Советский Союз пустил на металлолом несколько крейсеров, строительство которых было на 95% завершено. «Единственные военные корабли, которые строит Советский Союз, – это подводные лодки, эсминцы и сторожевые корабли»[824], – сказал он.
Не обошел Н. С. Хрущев своим вниманием и авиацию, заявив во время одной из поездок, что «он не интересуется военной авиацией, так как она является некудышным средством ведения войны, будучи совершенно вытеснена ракетами». Советский гость рассказал, что во время визита Р. Никсона в Москву он информировал его, что советская межконтинентальная ракета с радиусом действия 7 тыс. км попадает в цель диаметром 1,4 км, и если только 50% бомбардировщиков достигают цели, то все ракеты способны сделать это.
В своих беседах Хрущев несколько раз возвращался к оценке Маршала Г. К. Жукова. Генерал Э. Гудпастер, присутствовавший на одной из таких бесед, писал: «Хрущев говорил… что Жуков мог возражать Сталину. Он был человеком твердых убеждений и его нельзя было разубедить в том, во что он верил. (В этот момент господин Хрущев повернулся к президенту и сказал, что Жуков был человеком непоколебимых убеждений. Это прекрасное качество для военного человека, и добавил злобно: «Поскольку это касается военных дел»). Не приминул Хрущев упомянуть и о том, что Жуков, по его мнению, виновен в разгроме советских войск под Харьковом. «Жуков, – добавил он, – не понес никакой ответственности за это», – и привел русскую поговорку о том, что генералы берут города, а солдаты сдают их»[825].
И Эйзенхауэр, и Хрущев отмечали, что огромное значение для установления взаимопонимания между двумя государствами имеет взаимовыгодная торговля. Эйзенхауэр отмечал, что имеются серьезные трудности в развитии торговли между СССР и США. Одна из важнейших – проблема советской задолженности по ленд-лизу. Президент оптимистично смотрел в будущее. Он считал, что «и в рамках существующих торговых отношений определенное увеличение торговли возможно». Президент усматривал прямую связь между торговлей и политикой: «Любые серьезные изменения в нашем отношении к торговле с СССР должны в значительной мере зависеть от создания более благоприятного политического климата и лучших отношений между нашими странами…»[826].
Хрущев безо всяких дипломатических ухищрений заявлял, что «важнейшим фактором является необходимость отмены дискриминации (в торговле. – Р. И.) с СССР»[827] . В отношении проблемы ленд-лиза позиция гостя тоже была четкой: «Хрущев согласился, что СССР вернется к вопросу о ленд-лизе, имея в виду решение проблемы». Советский руководитель самым
