Порой из вонючих, как прежние драккары, замков высовывалась железная змея воинов. Города Леванта сокрушались и грабились до дна; мужчины, женщины и дети, виновные в том, что они жили в опасной близости к Иерусалиму, обращались в рабство.
На обратном пути после одного из крестовых походов Гюг Четвертый навестил в Риме папу. Сеньор де Гурнэ так понравился наместнику св. Петра, что получил в подарок кусочек святого креста. В Гурнэ повалили паломники.
Но нельзя же беспрерывно молиться, и в Гурнэ расцвели ярмарки, кабаки, веселые дома и все прочие доходные для сеньора места и профессии. Времена менялись, и потомки Вотана, владыки Асгарда, бойко торговали Христом.
Да, времена менялись.
Усиливаясь, короли охотно ломали мечи опасных феодалов. В начале XIII века король французов Филипп-Август напал на землю Брэй, захватил Тиллье, Лонгшан, Мортимер, Лаферте, Шато-де-Лион (Замок Львов) и осадил Гурнэ.
Нелегко было сломить доблестную защиту потомков викингов. Построенная по приказу изобретательного Филиппа-Августа плотина перехватила течение рек Эптэ и Моретти. Наводнение размыло крепостные стены.
Падением Гурнэ закончился период так называемого величия рода Оттара Вестфольдинга (он же Эуд, Ед и Одд) — сына Вотана из дома Юнглингов, который насилием, огнем и железом замыслил сделаться сначала королем викингов, потом повелителем мира. Отныне потомки бывшего нидаросского свободного ярла плодились с меньшей степенью величия.
Повествование об их действиях как будто бы интересно: сражения, стычки, похищения, зубчатые стены, высокие башни и тайные подземелья, поединки, турниры, богатые невесты, верность и неверность королям, богу и женам, цепкое мужество при защите своего имущества, злобно-веселый героизм при грабеже чужого…
И вместе с тем такое повествование скучно. Из поколения в поколение, от имени к имени, на фоне внешне меняющихся декораций, повторялось одно и то же. Недаром в рыцарских романах, наложивших свою печать на труды очень многих историков, и в первозданных хрониках о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, послуживших истоком для рыцарских романов, на протяжении многих страниц, глав и биографий однообразно рассказывается, как один рыцарь сел на коня, поскакал на другого и они сломали копья и упали или не упали с коней, и сели на коней, и взяли копья, и поскакали, и сломали копья и упали или не упали с коней…
А потом многие рыцари поскакали на многих рыцарей и сломали копья, и одни упали, а другие не упали с коней и потом взяли новые копья…
Это отнюдь не сказка про белого бычка, про попову собаку или про мочало на столбе. И отнюдь не покушение автора на злую иронию. Это история потомков Оттара Вестфольдинга и других «потомков». Может ли она быть другой, когда все ее герои имели только одну ограниченную и пошлую цель — возвеличение и благо своей личности!
Мутные сновидения хищной рыбы, застывшей в мертвенной воде зимовальной ямы…
И к тому же, если не считать снабженных внешней экзотикой Леванта (а герои — все те же) вылазок в Палестину за добычей, вся однообразная деятельность потомков Оттара столетиями осуществлялась на одной и той же затоптанной копытами рыцарских коней и сапогами наемников территории размером шестьсот на восемьсот километров, в северо-западном углу бывшей империи Древнего Рима…
Тем временем потомки Одинца, Тсарга, Изяслава, Доброги, Гюряты, Карислава, Отени, Расту, Тшудда и других их братьев из киевских, северских и прочих южных, западных и восточных славянских земель, таких же, как они, по духу, чести и совести, без титулов и гербов, без турниров, без замков и богатых невест, беззвучно гнули спины в работе, страдали, терпели все муки, но с неотвратимой силой стихии осваивали непроходимые и почти безлюдные территории северо-востока и востока, шли в южные степи и выплавляли не порабощением, а трудом и дружбой людей всех племен государство-монолит на одной шестой части всего земного шара. Но это — в скобках, как общеизвестное…
