проклятье! Это мне напоминает ситуацию с НЛО. Была такая проблема во второй половине двадцатого века. Или
— Да, обидно будет оказаться в этой кунсткамере несостоявшихся чудес, — довольно бестактно заметил капитан. — Но у нас с вами еще уйма попыток в запасе…
— Вот что, кэп, — генерал решительно захлопнул ноутбук и поднялся, — со следующей попытки мы будем реализовывать резервный вариант программы. Экстремальный. Под мою ответственность, кэп.
Поклонившись чуть церемонно хранящему молчание Листеру, генерал-академик оставил его в одиночестве. Капитан, подумав минуту-другую, щелкнул клавишей коммутатора и вызвал к себе главного (и единственного) энергетика «Коронадо».
Явившийся пред светлы очи начальства Гарри Агасси был поставлен в известность о том, что с завтрашнего дня нагрузка на бортовые реакторы возрастает процентов на двенадцать. После этого кэп вывел на экран большого демонстрационного дисплея график резервной программы полетных экспериментов и предоставил энергетику возможность поломать над ним голову. Тот потратил на это занятие минут десять и заметно скис.
— Понимаете, капитан, — начал он каким-то странным голосом, — «Коронадо» — корабль надежный, и в другое время я эти дополнительные двенадцать процентов на генератор подал бы не задумываясь. А вот сейчас…
— Что значат эти ваши «сейчас» и «в другое время»? — раздраженно осведомился кэп.
Старший энергетик, человек с двойным высшим образованием, мыслящий категориями физики, замялся и совершенно неожиданно выдал:
— Да чертовщина всякая творится на борту, капитан… Я бы взялся обеспечить энергоресурсом и не такие головоломные маневры, как те, что вы мне задаете… Но только… Но только сейчас, когда завелось тут… разное… Гоблины и греблины какие-то…
— Гремлины, — машинально поправил его кэп. И удивленно потряс головой.
— Гремлины… — с полной безнадежностью в голосе согласился Агасси.
— Вы — про что? — с удивлением воззрился на него Листер. — Вы… или кто-то из экипажа наблюдали на борту что-то необычное? Почему, в таком случае, не поступили согласно инструкции?..
— Да потому, капитан, что лишний раз на собеседование с психиатрами никого не тянет… Нет, я — серьезно… Черных сам меня подозвал, когда шум услышал в ремонтном блоке… А Виталий, сами знаете, не из тех, кому что-то мерещится… И дурацкие розыгрыши он тоже не уважает…
— Ну и что вам там привиделось — в ремонтном блоке? — подтолкнул зависший было маховик рассказа капитан Листер.
— Дети… Понимаете, у меня сложилось полное впечатление, что там — между стендами, в путанице проводов и шлангов — резвятся дети. Перекрикиваются друг с другом озорными голосами на непонятном языке, шумят — совершенно отчетливо, господин капитан, — шумят: звякают металлом, щелкают переключателями, скрипят чем-то…
— Вы там долго стояли? — оборвал его капитан.
— Нет… — Агасси облизнул пересохшие губы. — Мы в первый раз сразу бросились туда, в бокс. И — никого… Только беспорядок… Там действительно кто-то повозился основательно. Азот из баллона стравил…
— Хорошо, что не водород… — капитан смотрел на своего энергетика взглядом, в котором читалась основательная доля сомнения. — Вы сказали «в тот, первый раз», Гарри… Значит, были еще подобные случаи?
— Д-да, капитан… — Агасси было явно не по себе. — Это продолжается уже трое или четверо суток… Но — они не попадаются… Только пакостят…
— И всегда — в ремонтном блоке?
— Н-нет… — признал Агасси. — В медблоке — тоже… И в спортзале…
— Сказали бы уж — по всему судну! — махнул рукой кэп.
— Нет… Там, где люди, их вроде нет… И еще… Они… Они — словно дразнятся… Один раз я своими ушами слышал, как они передразнивали…
— Кого передразнивали?
— В-вас, капитан… Детский такой голосок ругался… Точно так, когда вы Н'Домо за дежурство по камбузу распекаете…
— То есть вы своими ушами слышали членораздельную речь в помещении, в котором никто не мог присутствовать?
— В пустом спортзале, капитан! — почти выкрикнул отчаявшийся от выказанного ему очевидного недоверия Агасси. — Никого там не могло быть!
В любом другом рейсе и с другим экипажем Листер неизбежно пришел бы к умозаключению, что часть экипажа поражена белой горячкой, если не чем похуже. Но сейчас этот спасительный довод приходилось отбросить.
— Вы хоть раз зарегистрировали эти… эти события? — продолжал допытываться кэп. — Ведь вам же розданы эти… регистраторы…
— Пробовали, капитан… У Н'Домо вроде получилось кое-что… И у Черных… А у меня — так, шумы одни…
— Вот что…
Капитан решительно пододвинул к столу скользящее на магнитных присосках кресло, бросил на стол стопку бумаги и сверху положил электрокарандаш.
— Сейчас вы внятно и разборчиво напишете все, что вам известно об э-э… аномальных явлениях, наблюдавшихся вами в течение этого рейса на борту экспериментального космического судна «Коронадо»… Подпишетесь, и я заверю ваши показания своей подписью и печатью… Потом пригласите ко мне — без лишнего шума — Черных и Н'Домо… И если есть еще свидетели таких происшествий, то и их. И не надо лишних разговоров на эти темы. Вам понятно?
— П-понятно, — кивнул Агасси и послушно опустился в кресло.
Ловля «озорников», как окрестил эту разновидность полтергейста капитан, продолжалась — тайком и при соблюдении режима секретности — еще трое суток. Затем у экипажа «Коронадо» возникли более серьезные проблемы.
Странно, но Листер так и не мог вспомнить, когда ему привиделся этот сон. Он вспомнил о нем позже, как о чем-то свершившемся и на этом основании прочно прописавшемся в его памяти. А кроме того, он не мог поклясться самому себе в том, что это был именно сон…
Смех. Смех за дверью каюты будит его, и при свете ночника он — осторожно, стараясь не произвести ни звука, садится на кровати, набрасывает на плечи куртку и тихо вытягивает из-под подушки с вечера положенный туда пистолет — табельное оружие капитана. Снова детский и какой-то издевающийся, дразнящий смех прокатывается по коридору… Звук маленьких ног, семенящих по шершавому пластику пола… Листер снимает пистолет с предохранителя и, тихо ступая, крадется к двери
Она не заперта, эта дверь. Это очень странно. Похоже на заранее подстроенную ловушку…
Но Джорджа Листера уже не волнует это. Он сам хочет в эту ловушку попасть. Потому что эта суета за дверью, какие-то интонации дразнящего смеха будят в нем воспоминания о чем-то очень далеком, напрочь забытом. О том, к чему ему хотелось бы вернуться хоть на миг. И он выходит в коридор.
Там никого нет.
Только потоки воздуха от работающей вентиляции гонят по полу обрывки цветной ленты и еще какие-то пестрые бумажки… Господи — фантики… Фантики от конфет, которых на борту «Коронадо» сроду не было. И еще — мячик выкатывается из-за поворота коридора. Обыкновенный детский мячик.
Листер подходит к нему, поднимает. Он потерт, этот мячик. И вообще, имеет такой вид, словно много лет пылился где-то на дачном чердаке. Похоже, что он помнит эту игрушку… Листер некоторое время вертит мяч в руках. Бросает вдоль коридора — к следующему его повороту.
