выражаетесь, Хозяева, но вот крейсер… Если они имеют приказ уничтожить Поселение, то они его все-таки уничтожат! И это такой же вопрос жизни и смерти для меня и для тех, кто меня к вам привел, как и для вас.
— Вот что… — Арно поднял руку, пресекая лишние споры. — С точки зрения благоразумия, самым правильным для вас, господин детектив, будет именно отправиться под замок. Там уже находится ваш приятель — тот, что прибыл немного раньше, чем вы. Вы и оба парнишки из колодцев составите ему неплохую компанию. Свен, как представитель Охраны, именно так и должен с вами поступить, чтобы минимально скомпрометировать себя в этой ситуации. Это будет благом и для вас, поверьте! Скорее всего, в Поселении через несколько часов вспыхнет восстание. И вы при этом будете только путаться у людей под ногами. А того хуже — еще и пулю схлопочете. Вы ведь совершенно не представляете, кто здесь «есть кто»! А дело свое вы сделали — нас предупредили. В одиночку уходить отсюда для вас — верная смерть. Так что в случае, если дело обернется плохо, — вам крышка со всеми нами вместе. С этим уж ничего не поделаешь. Ну а повезет — выйдете на свободу героями. «Революционные массы» освободят…
— Вы… — Ким облизнул ставшие сразу сухими губы. Меньше всего ему хотелось кончать жизнь запертым в здешней кутузке, словно крыса в клетке. — Вы ничего не сказали мне о Старцеве, — закончил он наконец. — О Валентине…
— Ему лучше быть… — начал Арно. И тут же встал на ноги, прислушиваясь.
В ангаре наступила тишина.
И сквозь рифленое железо его стен стали слышны короткие, нервные очереди пулеметов. И шипящий треск далеких еще разрядов армейских бластеров.
— Ну вот, — сухо бросил Свен. — Кажется, нам уже поздно принимать решение. Началось без нас.
Первый капитан Тоох встретил второго капитана Манцева, как и подобало согласно протоколу, вежливо коснувшись плюшевым брюшком пола и деликатно растопырив переднюю пару лапок.
Поскольку Федор Павлович при всем желании не мог ответить ему тем же (да протокол того и не требовал), он просто отдал коллеге честь и последовал его приглашению занять место в кресле напротив.
И кресло и стол были единственной уступкой дизайнера необходимости временами принимать особей вида Homo sapiens в кабинете первого капитана. В остальном — вплоть до неуловимого запаха древесного тлена — интерьер капитанского отсека скрупулезно воспроизводил привычное Тооху дупло- гнездовье высокопоставленного корри. И тем немыслимо раздражал обоих капитанов. Манцева — своей неуместностью на боевом корабле. Тооха — своей абсолютной фальшью, которая к тому же еще и навязывала ему необходимость причинять массу неудобств своему коллеге.
Особую неловкость он ощущал сейчас, когда ему предстояло сообщить этому коллеге массу пренеприятнейших вещей. В этой связи Тоох уселся в свисающем с потолка сиденье-коконе в позе полнейшего самоуничижения, деликатно прикрыв пушистым хвостом разложенные на коленях распечатки. Манцеву он подвинул по столу чашечку с отваром коры молодых побегов кустарника шаа и сам для храбрости отхлебнул этого питья — из своей.
Проклятый отвар был практически единственным напитком, за чашечкой которого могли скоротать время человек и корри без риска отправиться к праотцам, хотя редко подавался на стол когда-либо при других обстоятельствах — для очень редких представителей рода людского он был привычным напитком. И для редких корри — тоже. Но что поделать, если сок чуки — лианы-паразита больших деревьев, — весьма уважаемый корри, даже в небольших количествах вызывал у землян трудноизлечимую экзему, а любимые землянами чай, кофе и алкоголь повергали корри в лучшем случае в страшные корчи.
— Я нахожусь в весьма затруднительном положении, капитан, — сообщил Тоох. И замялся, разглаживая хвост.
Компьютер точно перевел его слова собеседнику. По характерному для корри обилию прицокиваний и низкочастотных вибраций Манцев догадывался, что речь его коллеги весьма насыщена эмоциями, но киберпереводчик глаголил правильно построенными, округлыми фразами с аккуратными интонациями телевизионного диктора.
— Я ни в коей мере не ставлю под сомнение ни технические возможности замечательного судна, предоставленного в распоряжение корри Человечеством… — Первый капитан проверил, насколько внимательно слушает его Манцев, и продолжил: — В еще меньшей мере я сомневаюсь в вашей, капитан, компетентности в отношении управления этим сложнейшим сооружением. Я и стажеры-корри не находят слов благодарности за те знания, которые вы дали нам во время тренировочных и боевых полетов…
Манцев сосредоточенно ждал, когда же Тоох перейдет к делу. Психология партнеров-корри вечно держала его в недоумении. Предчувствия подсказывали ему, что содержанию предстоящего разговора у его непосредственного начальника, будь он человеком, соответствовало бы хождение широкими шагами из угла в угол, а также громогласное обвинение собеседника во всех смертных грехах и непременное стучание кулаком по столу.
Вместо этого имело место угощение идиотским отваром, застенчивое расчесывание хвоста и словесные блуждания вокруг да около предстоящей темы обсуждения.
Все это при том, что — Манцев прекрасно знал это — корри могут не менее твердо стоять на своем, чем самые решительные из людей, и что они могут принимать решения порой не менее жесткие, чем он сам — капитан Манцев. Это напрягало.
— Однако этот рейс, — продолжил Тоох, — поистине сосредоточил в себе все несчастья, которые только могут воспрепятствовать выполнению поставленной перед вверенным нам с вами судном задачи…
— Да, — согласился Манцев, — рейс выдался не из легких. И наш с вами, капитан, разговор весьма уместен. Нам надо совместно, не теряя времени, найти выход из сложившегося положения.
— Боюсь, что мы с вами поставлены в положение, когда от нас зависит всего лишь та форма, которую мы придадим этому решению, а не его суть… — деликатно прервал его первый капитан. — И боюсь, что ваши руководители останутся недовольны этим… Очень недовольны… Вы, однако, совсем не тронули ваш шаа, капитан. Он хорош только тогда, когда горяч…
«Проклятый темнила! — подумал капитан. — Куда он клонит?»
Он отхлебнул немного отвара и понимающе улыбнулся. Чем загадал бедному корри очередную загадку. Мимика представителей рода людского, как назло, почти совпадала с мимикой корри. Но только почти.
Тоох внутренне напрягся и — словно перед прыжком из кроны одного большого дерева на другое на том берегу Великой реки — распушил хвост. Достал скрытую под ним распечатку и протянул ее Манцеву.
— Собственно говоря, вот что я имею в виду, капитан…
Он успокоил свой хвост и снова пристально уставился на капитана добрыми глазами плюшевой игрушки.
Послание было подписано вождями всех шести народов Чура и, следовательно, было документом чрезвычайной важности.
Манцев читал распечатку внимательно, постепенно наливаясь тяжелой досадой. Хотя, по всем правилам, ему следовало быть, наоборот, полностью довольным сложившейся ситуацией. Теперь уже третья сторона, участвующая — до сих пор незримо — в этой чересчур хитрой игре, брала ответственность за исход операции на себя. Но облегчения это ему не принесло. Окончив читать распечатку, капитан снова вернулся к ее началу. Коллега позволил себе отвлечь его внимание от процесса чтения.
— Формально — я, конечно, понимаю, что это только формально, — капитан «Цунами» исполняет обязательства, взятые Цивилизацией Корри перед Народами Чура… Таким образом, мы обязаны следовать букве нашего Военного соглашения с этим Миром… И если наши партнеры по этому Соглашению решат отменить какой-то пункт, обязывающий нас к тем или иным действиям… Короче говоря, вы видите, что ситуация изменилась радикально. Наши партнеры уведомляют нас, что объект, представлявший угрозу для Народов Чура, объект, связанный с активностью так называемой Нелюди, это вовсе не необитаемая, автоматизированная станция… Им стало известно, что там находятся живые, разумные существа… Люди,
