– Это же так очевидно... И как это я раньше не додумалась? – мурлыкала подруга, совсем как Смыш. Помучив нас таким образом несколько минут, она повернулась к Мише и ехидно спросила: – Ну, и сколько же в нашем классе человек?
– Двадцать пять... – растерянно ответил тот, а потом, побледнев, схватился за голову: – Это же элементарно! Шестью четыре – двадцать четыре! Ох, и лопух же я, ну и лопух!
– Вот именно! – подтвердила Танюсик и пошла к стойке за коктейлями.
Мы переглянулись: разговор двух этих умников был похож на бред двух ненормальных. Но делать было нечего – приходилось ждать, пока «помешанные» не снизойдут до объяснений.
Танюсик умудрилась разжечь наше любопытство до предела – когда она вернулась с подносом, мы от нетерпения готовы были разорвать ее на кусочки.
– Ну так вот, слушайте, – начала подруга, оторвавшись, наконец, от соломинки. – На самом деле все очень просто. У нас в классе двадцать пять человек, а мы протестировали только двадцать четыре. Ясно?
– Ну? – Брыкало все еще «не догонял». А до меня уже начало доходить.
– Среди этих двадцати четырех мы не нашли никого, кто мог бы написать письмо. А почему? Да потому, что письмо написал – вернее, написала, – та, кто на тестировании отсутствовал! Двадцать пятая! Теперь понятно?
– Ну да, – в голосе Сени все еще звучала неуверенность.
– А вы помните, кто отсутствовал? – продолжала Танюсик.
Я напрягла память... И тут же все поняла. Господи, да это же действительно очевидно! С самого начала ответ лежал перед глазами, нужно быть только чуть-чуть подумать.
– Кира Ярошевская! – выдохнул Миша. – Староста! Ее одной не было сегодня в школе.
– Вот именно! Это Кира. Именно она написала письмо. И выиграла викторину! Так что это она должна ехать с вами в Сингапур! – сообщила Танюсик оторопевшим певцам.
– Зашибись, – сказал Тима.
– Обалдеть... – выдохнул Сеня.
– Да, ребята! Я же говорю, с вами не соскучишься! – рассмеялся Сергей, и певцы начали прощаться – обоим не терпелось поскорее вернуться к своей нормальной жизни.
Расстались мы на хорошей душевной ноте, получив от новых друзей по визитке с номерами их мобильников и адресами электронной почты. Единственным темным пятном стало очередное разоблачение, которое невольно сделал Тима. Перед тем как уйти, он вытащил из кармана маленькую темно-красную бусину и протянул ее Танюсику со словами:
– Мне кажется, это имеет отношение к твоим бусам!
Меня спасло только то, что подруга пребывала в благодушном настроении в связи со своим триумфом. Но я знала – объяснений не миновать, и Танюсик тут же подтвердила мою мысль:
– Только не думай, что я забуду об этом! – прошипела она, впившись ногтями мне в ладонь, едва лишь певцы вышли из кафе.
Но я быстро перевела стрелки, спросив:
– А вдруг это не Кира? Мы же не можем точно сказать. Вдруг она слово «боулдеринг» не знает?
– Кира-то? Сто пудов – знает! – подал вдруг голос Брыкало.
– Откуда ты знаешь? – мы с изумлением посмотрели на него.
– Мы с ней в одну секцию ходим, – объяснил Сеня.
– Так Кира тоже качается? – удивилась я.
– Качается? – недоуменно посмотрел на меня Сеня. – Да нет, она нормально вроде лазит...
– Лазит?! – хором воскликнули мы с Танюсиком.
– Ну, да! Мы уже целый месяц на боулдеринг ходим, научились кой-чему! – Брыкало хвастливо потряс бицепсами.
– Так Кира занимается скалолазанием! – ахнули мы, и Танюсик, схватив мобильник, быстро нашла нужную фамилию.
– Кир, спустись в кафешку, разговор есть! – сказала она в трубку и удовлетворенно кивнула: – Сейчас будет!
– Тогда я пойду, принесу путевку в Сингапур, – грустно вздохнула я. Тяжело расставаться с прекрасными мечтами!
Признание Киры
Кира сидела перед нами, пила коктейль и пахла теми же духами, что и анонимка. Глаза ее были заплаканными и несчастными.
– Я хотела сразу признаться, – сказала она. – Когда Туча письмо прочитала. Но испугалась – а вдруг ты, Сашуля, начнешь спорить! Вот я и решила написать анонимное письмо и объяснить все при встрече.
– Ты так плохо обо мне думала! – ужаснулась я, но Кира посмотрела на меня в упор и усмехнулась:
– Но ты же пошла на бал! И приз получила, верно?
Я густо покраснела: возразить было нечего.
– А почему ты не пришла за гаражи? – спросила Танюсик.
– Заболела. Как раз вчера. С утра зашла в наш подъезд и бросила Сашуле в почтовый ящик письмо. А потом почувствовала себя плохо. Голова разболелась, затошнило... Еле домой доползла. Оказалось, у меня температура поднялась.
– А сейчас-то ты как? – участливо спросила Танюсик.
– Вроде ничего. Температура упала. Ивините, что втянула вас в это... И вообще, за все извините...
– А ты давно боулдерингом занимаешься? – поинтересовался Миша.
– Месяц. Но мне так нравится! Ни за что не брошу, хотя родители не в восторге от того, что я на скалодром хожу.
– А зачем надо было врать? Почему ты на радио сразу своим именем не назвалась? – спросил Брыкало. – Ну, когда викторину выиграла.
– В тот день я должна была сразу после школы идти на сольфеджио. Вы же знаете, я в музыкалке учусь, родители заставили, а я это сольфеджио просто ненавижу! И я решила вместо сольфеджио остаться в школе: надо было журнал заполнить, страничку с личными данными учеников. Ну, а у меня в плеере всегда радио «Зацепись» включено, и тут как раз – викторина. Я с мобильного им набрала и сразу же дозвонилась, представляете! На все вопросы правильно ответила, даже сама не ожидала! А потом у меня спросили мое имя и адрес... И я испугалась, что до родителей может дойти, что я вместо музыкальной школы слушала «Зацепись» и на вопросы отвечала. Они мне не разрешают эту волну слушать, считают, что скалолазание меня от учебы и музыки отвлекает. К тому же отец такой въедливый, он обязательно сопоставил бы время передачи с моим расписанием и выяснил бы, что я не только запрещенное радио слушала, но и сольфеджио прогуляла. Короче, я струсила и назвала первое попавшееся имя – то, которое как раз в журнал записывала. Это была Александра Алешина... И адрес под рукой оказался... Вот так все и вышло.
– Сольфеджио – тоже хорошее слово... Для теста на интеллект, – задумчиво прокомментировал ее рассказ неисправимый Смыш.
А я, вздохнув, протянула Кире сиреневую папочку:
– Владей! Это теперь твое. Завтра мы позвоним на радиостанцию и все уладим.
– А вдруг не получится? – жалобно пролепетала староста.
– Не боись! У нас теперь в шоу-бизнесе своя рука имеется! – твердо сказала я, помахав визитками Сергея и Тимы. – Только с предками ты сама все улаживай, чтобы тебя отпустили.
– Да с ними-то я разберусь! – радостно воскликнула Кира. – Заморочу им головы так, что они решат, что я не в Сингапур еду, а в деревню Дюевку, к тете Нюре. Мне по вранью звание мастера спорта можно давать!
Вот тебе и красавица-староста-отличница! Мы во все глаза смотрели на Киру, поражаясь скрытым чертам ее натуры. Вот так иногда думаешь, что хорошо знаешь человека, а у него за душой такое... Мало не покажется!
– Ладно, пойду, доболею, а то голова все-таки трещит еще, – сказала Кира. – Спасибо вам за все!
– Ой, Кира, погоди... Я давно хочу спросить – что у тебя за духи? Совершенно незнакомый запах... – остановила ее я.
