расправить, то она станет огромной! Меня просто поразили эти мысли и образы.
Позже я познакомилась с композитором Константином Певзнером, руководителем знаменитого в то время ансамбля «Орэра». Вспомнив тот тост, я сочинила стихи, а Певзнер написал музыку, и получилась песня, которую потом спел этот ансамбль. Вот ее припев:
Светская хроника
Ефремов мечтал, чтобы мы все вместе работали, отдыхали и даже женились в своем кругу. Мы шумно праздновали свадьбы, и гулял весь театр. Первая свадьба была у Людмилы Крыловой и Олега Табакова.
Крылова, тогда уже кинозвезда, маленькая, стройная, изящная, как статуэтка. К свадебному столу ее вынесли в коробке, как куклу, в белом кружевном платье, которое, замечу, сшила она сама. Надо сказать, что Люся всегда была мастерицей на все руки. Она шила себе всё – от босоножек до шубы, могла положить паркет и кафель, фантастически готовила. Уже гораздо позже, когда в их доме бывало много гостей (к Табакову приезжали из-за границы), она буквально ведрами готовила капусту по-гурийски, цыплят табака – целыми противнями.
Свадьба проходила в малом зале ВТО, на углу улицы Горького (теперь Тверская). Зал там вовсе не маленький, а большой, было очень весело. Правда, нас несколько шокировало, что Олег, манерно грассируя, сказал: «Простите, невеста немножко беременна». И мы с девчонками подумали: «Неромантично». Но в этом весь Табаков.
Вторая свадьба была у Лилии Толмачевой с Виктором Фогельсоном, умнейшим и добрейшим человеком. Он работал редактором в издательстве «Советский писатель», готовил к изданию стихи лучших поэтов того времени.
В голубом кружевном открытом платье, тоненькая, с осиной талией, Лилия выглядела очень изящной. Мы вскладчину купили ей подарок: под голубое платье – голубой сервиз, немецкий, с пасторальными картинками. Свадьба получилась очень веселая, с выкупом невесты, песнями, с лотереей. Витя оказался потрясающим мужем, он берег ее, просто носил на руках, бывал не только на премьерах, но частенько и на репетициях. Он всегда поддерживал ее. Однажды она поранила ногу не репетиции, вызвали «скорую», Лиле сделали укол от столбняка, а у нее аллергия. Лилю отвезли в больницу, и некоторое время жизнь ее буквально висела на волоске. Витя сутками просиживал в больнице и носил ей в термосе жидкую манную кашу, больше она ничего не могла есть.
Он был очень внимателен и к ее маме. Когда Лилина мама болела, тоже ухаживал за ней. Они стали моими соседями по даче за Загорском, и Витя с наслаждением сажал сад, причем раньше он никогда этим не занимался, все для него было в новинку. Он спрашивал у меня, например, на какую глубину сеять семена. Он выращивал для Лили цветы, а она ходила в соломенной шляпе, в белых платьях – все это было очень красиво.
У Лили и Вити не было детей, и они всегда очень нежно относились к моим сыновьям. С младшим, Сашкой, Витя просто дружил и однажды, к моему ужасу, подарил ему спортивный пистолет – видно, вспомнил, как сам был мальчишкой. Саша стал стрелять где-то в поле, и его чуть на забрали в милицию, так что пистолет пришлось выбросить.
Лиля и Витя прожили вместе много лет. К сожалению, Вити уже нет. Но это был очень красивый брак.
В дальнейшем такие широкие свадьбы в нашем театре не игрались.
Наш дом
В 1962 году встал вопрос о помещении для театра. Назывались помещения Театра киноактера, филиала МХАТа, где мы когда-то начинали играть. В конце концов мы получили здание, предназначенное под снос, где раньше находился Театр эстрады. Помещение старое, обшарпанное, но зато в центре Москвы. И это был большой праздник для нас. Я уже писала об этом в книге «Я люблю вас», поэтому цитирую:
Ефремовский «Современник» – молодой, кипящий, острый. Это определенный период жизни нашей страны, полный надежд. И Олег – настоящий деятель, создатель нового театра, школы. Потом целое поколение актеров стало играть по-ефремовски, «по-современниковски».
Я долго могла бы рассказывать об актрисах и актерах, их ролях и восхищаться, восхищаться, но меня всегда просят:
– Нет, расскажите что-нибудь свое о том времени, взгляд «изнутри», из закулисной жизни.
– Помню, как Гагарин полетел.
– Ну, это не про вас.
– Нет, про нас. Мы в этот день въехали в помещение на площади Маяковского, красили кисточками трубы, идущие вдоль стен, решили сделать их украшением фойе, покрасить в белый, желтый, черный (стены были красные), от нищеты, конечно, – ведь здание было на снос. Разумеется, все были энтузиастами, но, по-моему, Ефремову еще было очень важно, чтобы мы сами вместе создавали наш театр.
Так вот, красили и все время говорили о Гагарине, волновались, приземлится ли. Тогда ведь все было в первый раз. Наши актрисы, в фартуках и косынках, мыли хрустальную люстру, доставшуюся нам в наследство, каждую подвесочку. Кто-то вошел с улицы:
– А артисты-то где? – спрашивает.
– Да мы и есть!
Так у меня все вместе и осталось в памяти. Как только показывают Гагарина по телевизору, я тут же представляю красное фойе театра, мы красим трубы, моем люстру, счастливые-счастливые – получили свой дом! И Гагарин приземлился.
В 1974 году мы получили здание на Чистых прудах – бывший кинотеатр «Колизей». Некоторые москвичи даже протестовали, потому что очень любили этот старый кинотеатр. Честно говоря, мы не настаивали на этом здании: нам хотелось, чтобы построили новое. И такой проект был: нам обещали построить здание на площади Белорусского вокзала. Но почему-то дело все-таки кончилось «Колизеем», хотя его переделка под театральное помещение стоила столько же, сколько строительство нового здания. Но так решило правительство.
«Третье желание»
Я уже писала о поисках жанра во время работы над «Голым королем». Спектакль, безусловно, можно назвать политическим, и поэтому он имел огромный успех. Легко, весело, вдохновенно мы играли сложнейшие ситуации нашей действительности.
Ефремов был режиссером, понимающим суть жанра. Он мечтал, чтобы наши корифеи, основатели театра, пробовали себя в режиссуре. Очень удачно, думаю, удачнее всех, попробовала себя в этой профессии Галина Волчек, поставив «Двое на качелях», «Пять вечеров» и «Обыкновенную историю». Позднее ставил спектакли Игорь Кваша – «Сирано де Бержерак», «Шапку» по Войновичу, «Кабалу святош» Булгакова. Особенно интересным получился спектакль «Дни Турбиных» – такая интеллигентная, высоконравственная постановка. Я лично бесконечно благодарна Кваше, потому что мой младший сын вырос на этом спектакле.
Когда Ефремов поручил Евстигнееву, этому гениальному артисту, поставить спектакль «Третье желание» по пьесе В. Блажека, у того не получилось, он хотел отказаться, просил, чтобы Ефремов поставил сам. А по мнению Ефремова, все дело в том, что Женя выбрал не тот жанр.
«Третье желание» – не детская сказка. Сюжет простой: взрослый человек ехал в трамвае, уступил место старичку, и тот в благодарность подарил ему колокольчик, который мог исполнить три желания. Естественно, молодой человек скептически отнесся к подарку, но решил проверить. И первым его желанием было, чтобы старичок, только что вышедший остановке, появился в трамвае вновь. Таким образом, первое желание он потратил впустую.
Выйдя из трамвая и увидев, как маляр красит скамейку в зеленый цвет, молодой человек (его блестяще играл Михаил Козаков) решил еще раз использовать колокольчик и попросил, чтобы скамейка стала красной. И второе желание было исполнено.
И когда осталось только одно желание, начиналась фантасмагория. Нужно показать, говорил Ефремов, безумие человека, которому предоставляется возможность исполнения любого желания – но только одного.
