Искренних поздравлений и зависти было примерно поровну, но изо всех взглядов, обращенных на меня, чудовищным образом выбивался взгляд проигравшего мне парня: потерянный, почти мертвый. Никогда не видел подобного отчаяния у игроков. Наблюдалось всякое, конечно — и злость, и разочарование, и желание взяться за оружие, чтобы «восстановить справедливость», но, пожалуй, столь глубокого ощущения поражения встречать не доводилось. Наверное, я не обратил бы на него внимания, если бы сам некогда не пережил точно такие же чувства. Когда потерял все, принадлежащее мне по праву рождения и обретенное упорными стремлениями к совершенству. Разница между нами состояла лишь в том, что я не уповал на блага — просто обладал ими и в одночасье лишился, а этот парень, похоже, возлагал на игру определенные надежды. Нет, одну-единственную надежду, не оправдавшую ожиданий.
Впрочем, женщины все таковы: пока им нравится оставаться рядом с вами, остаются, жертвуя всем, что у них есть. Но стоит малейшей тени пробежать через тропинку любви и дружбы, зерна Хаоса начинают давать ростки. И тут главное вовремя заметить начавшееся разрушение и попытаться усмирить зарождающуюся бурю — усыпить, успокоить, приласкать. Не успеешь, не уловишь момент: можно прощаться с безмятежной жизнью. А я, кажется, благополучно упустил именно такой момент…
— Вы еще хоть что-то соображаете? — Поинтересовался heve Майс, глядя, как я растекаюсь по креслу в гостевой комнате, ожидая начала главного действа.
— А как же!
— Слабо верится.
— Не надо быть таким подозрительным: я в полном порядке и готов к бою! Хотя, правильнее было бы называть это разведкой… Наверное. Вы до сих пор не обмолвились, какие цели преследуете.
Светлые глаза сузились:
— Зачем вам знать мои цели?
— Так, из общей вредности… Кстати, я не шучу. Направление вектора мне просто необходимо, а уж его величина пусть останется на вашей совести. Расскажете?
— В самом деле, необходимо?
Хозяин «Перевала» прошелся по комнате, искоса посматривая на меня и решая, стоит ли доверять первому встречному, даже если речь идет о жизни и смерти.
— Не верите? Многое теряете. К тому же, я не собираюсь пользоваться вашими тайнами себе во благо или во вред: они не более чем инструмент. Можно копать яму ладонями, а можно воспользоваться лопатой. Чувствуете разницу? Вам необходима скорость и точность, а вы пытаетесь заставить меня спотыкаться на каждом шаге.
Heve Майс резко остановился напротив меня и оскорбленно заявил:
— Вы совершенно трезвы!
— А вот для вас нет ровным счетом никакой разницы, пьян я или трезв. На ногах твердо стоять не могу, это верно, но сейчас твердость мне ни к чему: в моем деле напротив, потребна гибкость и податливость. Если хотели убедиться, что ваши речи не будут сказаны напрасно, надеюсь, я вас убедил. Итак?
Курчавый взялся за спинку соседнего кресла, сделал шаг, намереваясь обойти и присесть, но передумал.
— Люди, которые будут играть в «Перевале», весьма влиятельны. В своем роде. Они управляют большими и богатыми… хозяйствами. Если приблизиться к ним, можно высоко подняться.
Бормочу:
— И больно упасть…
— Что вы сказали?
— Ничего, продолжайте.
Он потратил вдох, чтобы собраться с мыслями.
— Принадлежащий мне игровой дом приносит немалый доход.
— Поздравляю.
— Но деньги всегда вызывают зависть, не так ли?
— У менее удачливых и обеспеченных? Да. К чему вы клоните?
Теперь Майс вцепился в кресло обеими руками.
— У меня есть… недоброжелатели.
— Скажите прямо: враги.
— Хорошо, враги. Пока я сдерживаю их натиск, но мои силы не беспредельны, а я хочу, чтобы дом перешел к моим детям, и перешел таким же, как сейчас, а не разоренным и разграбленным… Мне нужны покровители.
— Похвальное стремление. И люди, что будут играть сегодня, могут помочь?
— Да. Могут. Но если обращусь к ним прямо, ничего не получится. К тому же, я пока не знаю, кого из них надежнее просить.
— И потому ухватились за меня?
Он кивнул.
— Да, ваши способности поразительны. Если бы не видел сам, не поверил бы.
— А что странного? Мне просто повезло.
Майс недоверчиво сдвинул брови:
— В трех партиях подряд? На нескольких сотнях бросков?
— Разве все из них были удачны?
Он согласился:
— Нет, далеко не все. Но последняя партия… Вы точно знали, что делаете.
— Разумеется. Иначе не выиграл бы.
Светлые глаза вспыхнули жадным азартом:
— Как у вас получается?
— Не волнуйтесь напрасно: мой способ вам не подойдет.
Конечно, не подойдет! Кто же согласится оказаться на грани смерти, даже ради того, чтобы всегда выигрывать?
— Я хочу знать, у какого игрока большие шансы на победу.
— Просить, так уж самого могущественного, да?
Майс вскинул голову:
— Вы меня осуждаете?
— Нисколько. Как я могу осуждать человека, который едва не убил того, кто мне важен, и заставил меня выполнять свои прихоти? Ни капли не осуждаю.
— Если бы на кону стояла ваша судьба, вы запели бы иначе!
— А вот тут вы ошибаетесь. Не запел бы. Потому что петь не умею.
Когда вконец раздосадованный хозяин «Перевала» оставил меня в покое и ушел, со злости так дернув занавеску на двери, что та издала жалобный треск, я сполз в кресле пониже и вытянул ноги. Предстояло еще несколько часов непростой работы, хоть и похожей на предыдущую, но имеющей и существенные отличия.
Что проще: играть самому или следить за игрой? Вы выберете второе, а вот я предпочту первое. Когда играешь, отвечаешь только за себя и только перед собой. Именно этим я и занимался, стуча костями и заставляя волноваться heve Майса. А между тем, волнения, на самом деле, были излишни: требовалось только подержать кости в руках, послушать их стук, приноровиться к характеру, и дело сделано. В каждом кусочке мира содержится крохотный изъян, зерно Хаоса, способное в любой момент прорасти. Если умеешь слышать его сонное сопение, тебе ничего не стоит пробудить ленивца, пригласив поиграть с тобой в самую занимательную на свете игру — жизнь. Не нужно нарочно крапить кости и нарываться на проблемы со стражами закона, довольно лишь прислушаться и услышать… Но сие дано не всем.
Заклинатели, будучи еще самыми обычными магами, ничем не отличающимися от прочих волшебствующих персон, услышали песню Хаоса. Впрочем, любой маг и до сих пор может услышать, но
