объявляет комбинацию. Правдиво будет его заявление или нет, неважно, потому что второй по очереди игрок должен либо согласиться, либо опротестовать. Если соглашается, наступает его черед бросать. Если же сомневается… Стаканчик поднимается. Допустим, первый игрок не лгал, тогда второй пропускает ход, передавая его третьему. Если же лгал и был уличен во лжи — выходит из игры до следующего круга.
Я благополучно вышел еще на первом броске, предоставив троице возможность разобраться между собой, кто удачливее. Собственно, меня интересовала только последняя партия, но принимать участие приходилось во всех. Заодно установил для себя, что Миллин, как самая привычная к деревянным костям, оказалась на высоте и с незнакомыми игральными инструментами. Хотя, в подобной игре важнее не умение бросать, а умение убедительно врать…
Как мной и ожидалось, вторым победителем вышел Слат, но не за счет блестящей игры, а потому, что Вехан был больше других заинтересован в том, чтобы оказаться участником последней партии. То ли он догадывался о моей причастности к осведомленности хозяина «Перевала», то ли знал это четко и ясно, но карий взгляд чернявого здоровяка внимательно следил за моим поведением. Настолько внимательно, что я решил: притворство не поможет, а только помешает, потому позволил себе совершать броски без малейшего чувства на лице и в душе. Да и какие могут кипеть страсти, если результат известен? Единственное, что вносило в игру неприятную случайность, это моя телесная сноровка. Одно дело знать, как легли кости у соседа, и совсем другое — заставить свои кубики повернуться к свету нужными сторонами.
Вехан широким жестом предложил делать первый бросок мне. Что ж, попробуем. Начнем с малого?
Три круга по стенкам стаканчика. Наудачу. Главное, не перестараться и не поддаться соблазну остановить бег костей в наилучший момент. Шлеп!
Приподнимаю посудину. Смотрю на выпавшие грани. «Звездная ночь» — две черных картинки и три белых. Комбинация из самых слабеньких, но это не имеет ровным счетом никакого значения. Соврать или сказать правду? Перевожу взгляд на Вехана. Люди, как правило, охотнее верят самым невероятным вещам, чем истине.
— «Полнолуние»!
Нарочно объявляю еще более слабый результат, но могу не сомневаться в реакции противника. И точно, Вехан кивает:
— Согласен.
Двигаю накрытые стаканчиком кости. Чернявый в свою очередь приподнимает деревянную посудину, смотрит и хмыкает, но не дает остальным полюбоваться на раскрашенные бока кубиков, сгребая их ладонью.
Встряхивает и тут же опускает на стол. Вот зараза, быстро понял, как со мной можно бороться: не давать слушать стук дольше необходимого для перемешивания костей. Но моя ладонь расслабленно лежит на сукне, с которым кубики поцеловались при встрече, а значит, и этот круг остается за мной.
— «Подзимняя трава».
Две черных грани, три зеленых? Очень похоже на правду. Меня смущает эхо только одной из костяшек…
— Согласен.
Получаю кубики в свое распоряжение. Так и есть, все-таки была одна синяя. Вопрошающе смотрю на Вехана, тот расплывается в широкой улыбке. Мол, будем квиты: ты обманул, я обманул — начинаем все сначала.
Вообще-то, каждый из нас имеет право согласиться не больше, чем три раза подряд, потом кто-то должен рискнуть. Или он, правдиво объявив выпавшую комбинацию, а я — опротестовав ее, или наоборот. Разницы никакой, но тот, кто скажет: «Лжешь!», должен будет доказать свою правоту, только и всего.
Пускаю кости в пляс по стаканчику, выстукивая затейливый ритм. Шлеп! Две красных грани, две синих, одна белая. А у меня нет возможности лгать.
— «Младшая фиалка».
Похоже, Вехан думает о том же, о чем и я, поспешно отвечая:
— Согласен!
Накрывает кости ладонью, сжимает пальцы, собирая кубики в горсть. Смотрит на меня.
— Зачем вы впутались во все это?
— Мне не оставили выбора.
— Кто?
Судя по живости голоса, он ожидает услышать имена. Зря.
— Обстоятельства.
Вехан недоверчиво щурится:
— Не имеющие ни тела, ни духа, ни названия?
— Почему же… Каждое обстоятельство воплощается в этом мире посредством действий человека. Но поскольку люди чаще всего и не подозревают себя орудиями судьбы, нет смысла запоминать имена: я ведь не собираюсь никого обвинять.
На мою мягкую попытку уйти от ответа следует холодное возражение:
— Вы, возможно, всепрощающи, но в этой игре участвуете не вы один.
— Вам нужен осязаемый враг?
— Не откажусь от встречи с таковым. И уж точно, не побегу прочь!
— Тогда смело можете посмотреть в зеркало.
Чернявый оценил шутку, но веселиться не стал.
— Уверены, что я наношу вред себе сам?
— Разве нет? Вы же могли не задумываться над чужими словами, могли не делать из них опасных выводов. Но рискнули и… Собираетесь выиграть или проиграть?
— Победа зависит не только от моего желания.
— От чего-то еще?
— От действий противника.
Смотрим глаза в глаза. Долго и настойчиво. Не угрожая друг другу, не пугая, не предостерегая. Пытаясь понять. И это мне в Вехане нравится. Пожалуй, я не ошибся, советуя его в качестве покровителя. Чернявый мужчина далеко пойдет, а впрочем… Возможно, он уже там. Вдалеке. Роскошном и успешном. По крайней мере, он не нуждается в красоте Шиан так, как нуждаюсь я в ее свободе и доброй воле. Мне нужна победа. Не для себя, поэтому… Я обязан победить.
Должно быть, Вехан прочитал в моем взгляде тоскливую обреченность. Прочитал, прикрыл веки, словно разглядывал стол у себя под носом. Снова поднял взгляд. Поворошил кости в поднятой ладони, потом звучно хлопнул их на стол.
— «Золотой рассвет»[7]!
У меня не было ни времени, ни возможности действовать, как прежде. Не было деревянного стука кубиков по стаканчику, лишь глухое потирание боками. Но петь песню можно даже шепотом, к тому же… Все кости коснулись стола. Две плотно прижатые друг к другу, три — на удалении в несколько волосков. Те, что соприкасались, совершенно точно, смотрели друг на друга одинаковыми гранями, на которых… Были вырезаны зигзаги красной руны Dieh. И все говорит за их «прямое» положение, значит, и впрямь, две желтых грани смотрят вверх. Остается выяснить, есть ли среди трех других выпавших хоть одна не красная. Можно, разумеется, согласиться, но тогда мне придется объявлять либо «Солнцестояние», либо «Зеленое золото», а пять кубиков, предоставленных для игры неспособны на столь хорошие комбинации: проверено. Мной. Лично.
Итак, если Вехан не лжет, оставшиеся кости должны лежать синей гранью вниз. Синь… Это Rieh. Жизнь. То, чего я однажды едва не лишился. Моя старая и не слишком добрая приятельница. Какой у нее голос? Пронзительный, упрямый, бесцеремонный. Но хор упавших костей… Ровно ли он звучал?
Левая ладонь, прижатая к сукну, почти онемела. Каждый удар кубиков о поверхность стола отдавался в моих пальцах эхом. Недоступным обычному слуху, но услужливо уносимым кровью туда, где дремлет змеиное тело печати — стража моей души, не позволяющего отлучаться дальше и дольше положенного. Каждый удар… Все вместе, но строго отделенные ощущениями. И кажется, один из них звучал иначе, чем остальные. Рискну?
