– Я не молчу. Я подбираю слова.
– А зачем ты их ронял? – невинно распахнул глаза Натти.
Конечно, он шутил. Слава Божу, шутки от насмешек я отличать не разучился. И даже отлично помнил, что эта была далеко не первой в мой адрес. Но, Боженка меня подери, как я относился к ним раньше? Сейчас лишь виновато улыбнулся в ответ. А тогда, в прошлом? Точно знаю: все было иначе.
Хуже?
Лучше?
– Думаю, ты поймешь. Должен понять. Все это… не совсем я.
– Продолжай! – азартно поощрил рыжий.
– Я никогда не действовал так. В таком духе. Наверное, потому, что не умел. Меня всю жизнь учили другому поведению в подобных обстоятельствах, а теперь…
Он перебил несмелое признание, казалось чуть задохнувшись от волнения или другого похожего чувства:
– Появились новые умения?
– Да. Они кажутся моими собственными, родными, я могу их применять, и ты даже говоришь, что успешно, но…
Мои пространные объяснения оборвали коротким и самодовольно уверенным объяснением:
– Печать демона.
Я не имел ни малейшего понятия о том, что скрывают за собой эти два слова, но по спине, навстречу струйке пота, вдруг начал подниматься к загривку тревожный холодок.
– Печать?
– Правильнее было бы называть это свойство «отпечатком», но тогда звучало бы не так таинственно, – подмигнул Натти. – Не переживай, ты не первый и не последний. Такое встречается. Иногда.
Заключительное слово было произнесено с той нарочитой небрежностью, которой обычно сопровождаются разговоры об очень важных, но неприятных вещах.
– Оно проходит?
В ответ рыжий старательно спрятал свой взгляд от моего, благо шляпа позволяла сделать это легко и просто.
– Когда демон попадает в человеческое тело… Раньше считали, кстати, что только в душу. Знаешь, я догадывался, что все происходит немного не так, как меня учили, а та бритоголовая только подтвердила. Они вовсе не бесплотны и, оказываясь внутри, начинают нас менять.
– По своему подобию?
– Хороший вопрос, – многозначительно отметил Натти. – Если по своему, то, значит, и сами они похожи на нас. В том мире, откуда приходят. Но речь не об этом. Демон меняет человеческое тело, только если исполняет желание. Вон те же Сосуды могут годами носить в себе сотни демонов и при этом ничуть не меняться!
– А ты?
– Что я?
– В тебе тоже есть демоны. Они исполняют твои желания, разве не так?
– Исполняют, конечно. Но я никогда ничего не желаю всерьез и надолго. – Он щелкнул пальцами по краю капюшона, сталкивая плотную ткань с моего лба. – Как и ты делал, до недавнего времени.
– Уходишь от ответа.
– Ну если и ухожу, то совсем немножко. Изменения в моем теле обратимы. Когда нужда в демонических силах пропадает, все возвращается на свои места. Этому можно научиться, поверь. Но этому нужно учиться, – добавил он, выделяя интонацией слово «нужно».
В прошлом рыжий очень редко говорил мне правду. Впрочем, будто бы и не врал никогда, даже если того заманчиво требовали происходящие события. Единственное, что я уяснил, познакомившись со странным человеком, играющим в непонятные игры: каждое его слово могло оказаться истиной. И услышанное сейчас как раз претендовало на эту непростую роль.
Учиться, значит?
– Постой. Хочешь сказать, желание не обязано быть одним-единственным? И у каждого человека есть шанс исполнять снова и…
Ладонь Натти плотно прикрыла мои губы.
– Я бы попросил тебя забыть все услышанное. Сразу и навсегда. Если бы это было возможно. Скажу только: это моя тайна. Понимаешь? И она должна остаться моей.
Он мог бы просто промолчать, посмотрев мне в глаза. Впрочем, за предостережение, произнесенное вслух, я, пожалуй, был даже благодарен.
Вот она, самая страшная тайна даров ийани. Или да-йинов, как их называют поближе к столице. Посвященных приучили думать, что лишь по счастливому стечению обстоятельств и благодаря неимоверно сильной жажде исполнения мечты можно добиться желаемого. Один раз за всю жизнь. А выходит, все совсем наоборот. Нужно только наловчиться желать особым образом, и к твоим услугам будут все демоны мира!
Разумеется, это знание не должно стать общим достоянием. Потому что синих искорок на всех тогда уж точно не хватит. А еще потому, что достаточно появиться одному человеку со множеством желаний, и наступит хаос – это я могу утверждать на собственном опыте. В течение любого дня по моему сознанию проносилось совсем недавно столько желаний, что, научись я их исполнять, мир вокруг меня встал бы с ног на голову и вертелся бы волчком, пока…
Пока не разобьется.
И разве я один такой из многих тысяч человек, населяющих Дарствие? Сомневаюсь. Думаю, есть мечтатели намного изобретательнее. Наверное, среди них даже найдется тот, кто сможет пожелать…
– Это великая сила.
– О чем и говорю, – хмуро подтвердил Натти.
– А если вложить ее в руки особого человека? Вернее, человека с особыми желаниями?
– Например?
– Ну… Я не задумывался нарочно.
– А стоило бы.
Мысленно я согласился попробовать. Подумать. Обязательно. А пока предположил первое, что пришло в голову:
– Он мог бы пожелать, чтобы мир стал лучше.
Рыжий совсем остановился, впрочем проследив, чтобы поблизости от места нашего разговора не виднелось окон и дверей, и сдвинул шляпу на затылок.
– Что значит «лучше»? По-твоему, этот мир совсем плох?
Не надо было давать волю фантазии. К сожалению, я понял это только сейчас, услышав вопрос, на который ответа у меня попросту не было и не могло появиться, пока заново не научусь разбирать, какая ерунда из происходящего представляется мне хорошей, а какая – плохой.
– Не повторяй чужих слов, если не понимаешь их смысла.
– Извини.
– Что тебя вообще надоумило так сказать?
Он был удивлен не на шутку. Даже встревожен. И я попробовал его успокоить:
– Само собой всплыло.
– Всплывает обычно… Ну да ладно. Тебе подумалось, что, если научить кого-то достойного многократному исполнению желаний, все вокруг сразу станет хорошо?
Хорошо. Или хотя бы правильно. А еще можно будет пресекать все неприятности до того, как они вознамерятся случиться.
– Что-то в этом роде. Неправильно думаю?
Натти отвел глаза и совершенно серьезно сказал:
– Правильно.
– Тогда почему…
