пять, где находился омолодитель. Словно по звуковому сигналу вскоре там очутилась и принцесса с несколькими гвардейцами охраны. Устройство оказалось полностью готовым к работе, а появившиеся надписи вполне конкретно указывали, в какой позе положить человека на стальное ложе и где находится кнопка главного пуска. Получалось, что омолаживаемое тело необходимо было расположить в позе зародыша, а второй человек должен был дать команду запуска.
Пока с этим разбирались и осматривались, неожиданно появился Гром Восьмой в сопровождении лишь генерала Тербона. Оба выглядели жутко уставшими, скорей всего так и не прилегли этой ночью. Но казалось, монарх был в бешенстве. С угрюмой сосредоточенностью он выслушал подробные объяснения его святости о том, как предположительно работает омолодитель, и только потом позволил Тербону рассказать последние настораживающие новости.
— Кажется, у нас появились новые враги, — начал тот с досадой. — На рассвете два парома с десантом причалили к берегу и начали убивать всех подряд. Мощный гарнизон мы там оставить не догадались, а небольшой отряд успел отступить к Шулпе. Зато пострадали тысячи ни в чем не повинных рабов из Каменного града. Они ведь там собрались и ждали своей очереди отправки на Второй Щит.
— Но почему нападающие не пожалели своих же? — изумилась принцесса.
— Скорей всего по причине ненависти к рабам. Ведь атаковали Львы Пустыни из числа карателей. Вторую ходку паромы совершили уже с войсками совершенно в другой форме и с иным вооружением. Самое худшее: отвергнутые нами союзники ударили теперь в спину. Удвоенный отряд сразу начал спешное продвижение к столице. Благо еще, что удалось подтянуть резервы и встретить нападающих в пригороде. Скорей всего враг очень надеялся на беспрерывный поток резервов с другого берега, но тут очень удачно вмешалась в события наша флотилия. Адмирал Ньюциген без раздумий применил пушки и довольно скоро обрушил весь тоннель, который на той стороне выводит к паромным причалам. А потом добавил шрапнелью по внутренностям самих паромов и абордажной атакой захватил оба. Теперь эти огромные корыта стоят возле нашего берега.
Виктор понимал, что укорять короля в тактических и политических просчетах теперь уже поздно. Поэтому только спросил:
— Что с атакой на Шулпу?
— Захлебнулась без поддержки с тыла. — Гром с какой-то ненавистью рассматривал омолодитель, отвечая с явной неохотой. — И наши легко задавили врага численным преимуществом. В остальном спешная эвакуация продолжается организованно и без паники.
— Все успеют уйти?
— Куда они денутся! Уже утром стали переходить на тот берег придворные, челядь и прочие гражданские лица. Союзнички наши тоже драпанули в числе самых первых. Зато теперь хоть под ногами не мешаются. Маанита убедила меня, что поедет со мной рядом на своей лошади.
— Как фрейлины вместе с принцессой?
Король резко развернулся к дочери:
— А вот ты у нее спроси? Все остальные девушки уже на Первом Щите, а она заявила, что будет уходить только в последней колонне и только с тобой.
Взгляды скрестились на ее высочестве, которая усиленно делала вид, что разговор ее не касается. Хотя через минуту напряженного молчания таки не выдержала и пафосно воскликнула:
— Имею полное право сама распоряжаться собой и решать, когда и с кем мне отступать! Не забывайте, я в первую очередь воительница! Не хватало мне с остальными дамами убегать в толпе гражданских.
Почувствовав, что Гром вот-вот сорвется, наорет и скорей всего воспользуется своим правом решающего голоса, Виктор постарался сгладить создавшуюся напряженную атмосферу:
— Ладно, ладно, пока еще ничего страшного не произошло. Поэтому пусть ее высочество пока останется возле меня, а скорей всего завтра и мы присоединимся к отходящим войскам. В крайнем случае всегда можно в последний момент успеть на борт нашего флагмана, если не с паромного причала, то с любого участка Кряжистого угла. Гораздо опаснее, если вдруг Триумвират начнет наступление раньше. Что тогда будем делать?
Монарх Чагара несколько успокоился, хотя и продолжал бросать грозные взгляды в сторону дочери.
— На самых опасных для прорыва участках мы установили пушки. Зарядов, к сожалению, очень мало, обоз с боеприпасами из Чагара только через два дня приблизится к проливу Стрела. Но ведь и Львы Пустыни об этом не знают. Думаю, что остановить любой их первый прорыв мы сумеем, ну а вот дальше нам самим останется только нестись вскачь к «Радуге».
— Важнее спасти и эвакуировать все пушки…
— Да о потере таких секретов и речи быть не может! Я распорядился стрелять из закрытых позиций, а как только заканчивается порох и ядра — сразу отступать с орудиями к мосту. Отрядам прикрытия приказано пасть смертью храбрых, но не допустить потери даже единственной пушки. Чувствую, они нам еще и на том берегу ой как пригодятся.
Менгарец вспомнил про новоявленного императора на севере Первого Щита:
— Все-таки Дейджан не обескровился в начатой им войне?
— Разведка докладывает, что уже ведутся бои на подступах к столице королевства Валлаян, а в королевстве Горекати скорей всего готовятся к позорной сдаче и принятию вассалитета. Нервирует, что данные двухдневной давности.
— М-да! Лихо эти дейджановцы воюют, — с досадой признал его святость. — Так им и до Чагара недалеко останется.
— Обломаем! И руки и ноги! — вспылил Гром. — Пусть попробуют сунуться!
Виктор только кивнул в ответ, хотя и хотел спросить про конкретную численность войск Дейджана. Могло ведь такое случиться, что сил для обороны, а тем более ответной атаки у Союза Побережья элементарно не хватит. Особенно вдали от собственных тылов, где сейчас производят порох и остальные боеприпасы. Сам-то Чагар и его ближайших соседей с помощью нового оружия, может, и удастся защитить, а вот удержать мост и то же королевство Роцаги — неизвестно. Слишком все непредсказуемо получилось: враги со всех сторон и острая нехватка времени. Мало того, и с Колыбельной не все ясно до конца: ни инструкций, ни конкретных описаний процесса оздоровления так и не найдено, и только нежелание пугать окружающих заставляло пришельца прятать неуверенность глубоко в сердце. Использовать свой единственный оставшийся шанс он решил до конца и при любых обстоятельствах.
Поэтому вместо высказанных вслух сомнений похвалил с твердым оптимизмом:
— Все правильно! Уверен, на нашем берегу ты с полным спокойствием разберешься с обстановкой, и мы что-нибудь придумаем. По мне, так начавшиеся войны полностью бессмысленны: еще империя Сангремар не сломлена и не изучена, а ты только посмотри, как все недавние вассалы вцепились друг другу в глотки. Прямо все в точности наоборот. Нам следовало перессорить между собой лидеров Триумвирата.
Похоже, и сам Гром Восьмой теперь это осознавал, но вслух каяться не стал:
— Чего жалеть о прошлом! Мы и так одержали самую великую историческую победу, так что мелкие неурядицы на своем Щите быстро устраним. Кстати, Менгарец, когда ты собираешься укладываться в эту свою Колыбельную?
— В ближайшие часы. Максимум — к вечеру. А что, твое величество желает поприсутствовать?
— Конечно, желает. Так что пошли ко мне посыльного, может, и оторвусь на часик от дел. Понял?
— Как не понять. Самому спокойней будет. — И Виктор многозначительно указал глазами на принцессу. Все-таки у него была уверенность, что в присутствии отца Роза станет себя вести более сдержанно и благоразумно.
Гром это понял и перед уходом подмигнул:
— Удачи твоей святости!
— И побед твоему величеству! — крикнул вдогонку монарху Менгарец. Затем оглянулся вокруг: — Итак, продолжим!
На что сразу получил первое предложение от Розы:
