Помимо этого проверки доказали, что в доме прислуга не работает уже больше трех месяцев, пожилая пара родителей закупает в магазинах ничтожно мало продуктов, а расходы газа, электричества и воды никак не соответствуют минимальным нормам проживания в доме пяти человек. Когда эти сведения были собраны воедино, как раз и наступило сегодняшнее утро. Ведя самое скрупулезное наблюдение за домом Торговца и будучи уверенным, что он спит, Павел Павлович, посовещавшись с Александрой и шефом аналитической группы, решил заставить клиента понервничать. Тем более, что повод для этого был феноменальный и ни на кого конкретно, кроме соседей, не указывающий.
И операция началась. Подобранными с помощью компьютера голосами соседей подозрительного дома была составлена жалоба и направлена в полицию. Пропажа адаптированных детей – дело чрезвычайное, и правоохранительные структуры Германии отреагировали моментально: наряд из нескольких полицейских был немедленно отправлен для выяснения. И вот как раз в тот момент, когда автомобиль полиции остановился возле тротуара, ушлая агент начала отвлекающие переговоры с Торговцем. Убивая сразу двух зайцев: и телефон его заняла, не давая созвониться соучастникам, и под слуховым присмотром его держала. Причем сама она в этот момент находилась в крайне озлобленном и нервном состоянии. Вся проводимая операция ей очень и очень не нравилась, но ни единого веского возражения найти ей не удалось. Пришлось все делать по указаниям шефа.
А заодно она внимательно присматривалась через мониторы и прислушивалась через наушник к ходу всей операции. Трое полицейских довольно долго нажимали кнопку дверного звонка, пока им не соизволили открыть. Рослый мужчина около пятидесяти пяти лет встал на пороге и весьма холодно осведомился:
– Чем могу быть полезен?
Старший наряда задал несколько вопросов, удостоверяющих личность хозяина и сверяясь при этом с бумагами. И только после этого перешел к конкретной сути визита:
– Нас послали проверить, чем занимаются усыновленные вами дети. Пригласите их сюда, пожалуйста.
– И не подумаю, – отпарировал мужчина с неожиданным металлом в голосе. – По законам нашего земства, дети, достигшие шестнадцати лет, не подвергаются оскорбительным проверкам со стороны контролирующих органов опекунства. Они сами имеют право подать любую жалобу как в письменном, так и в интернет-варианте. Не исключается и телефонный звонок. К вам поступали их жалобы?
– Хм! Уважаемый, – полицейский старался быть вежливым, хотя и догадывался, что подобный отпор дан ему неспроста, – вы ведь понимаете, что мы хотим просто увидеть ваших детей и убедиться, что с ними все в порядке. Иначе…
– Вы нарушаете неприкосновенность жилища, – безапелляционно перебил его хозяин дома. – Поэтому дальнейшие с вами разговоры я намерен вести только в присутствии своего адвоката.
– Никакой адвокат вас не спасет от проведения в доме обыска.
– У вас есть ордер от прокурора? – Лицо опекуна налилось кровью. – Нет? Вот когда он у вас будет, тогда и являйтесь вместе с понятыми.
Теперь уже рассвирепели все трое полицейских:
– Неужели вам так трудно позвать детей, чтобы они просто выглянули из дверей?!
– Я все сказал! – последовал высокопарный ответ. – Если вы не намерены применять ко мне грубую силу, попрошу спуститься с моего крыльца и больше меня понапрасну не беспокоить.
Дверь щелкнула перед самым носом раскрасневшихся хранителей порядка. К их счастью, подобные вопросы решались со скоростью звука. Достаточно им было по рации обрисовать обстановку, как весь дом за четверть часа окружили со всех сторон еще несколько автомобилей, и теперь все с минуты на минуту ожидали прибытия распорядителя с подписанным прокурором ордером на обыск. Скандал разрастался нешуточный.
Все это время Дмитрий самозабвенно ворковал с Александрой, которая артистично сдерживала разгорающуюся у нее внутри ярость. Мнение о Динозавре менялось на противоположное со скоростью разворачивающейся операции. Еще совсем недавно она ему искренне симпатизировала, а сейчас была готова задушить собственными руками.
Тогда как Пыл Пылыч оживленно метался за стеклянной перегородкой и восторженно показывал сразу два больших пальца. Ему казалось, что объект вот-вот сядет на мель.
Да только Торговец оказался парнем довольно предусмотрительным. Связаться с ним по телефону никто больше не мог, но такое простое, устаревшее устройство, как пейджер, всегда имелось как у него, так и в распоряжении единомышленников. Как только он прочитал полученное сообщение, сразу вскочил на ноги и запричитал в трубку:
– Ох! Сашенька! Прости, у меня тут потоп! Уже второй раз за последнюю неделю забываю закрыть кран на кухне! Ай! Мой ковер…
И после этого выключил телефон. Ведь не объяснять же своей новой симпатии те неотложные дела, которые срочно требовали его личного участия.
Тогда как раздосадованная Александра уже через несколько минут со злостью барабанила по столу ни в чем неповинным мобильным телефоном:
– Не отвечает! Ну почему? Неужели что-то заподозрил? Шеф грузно подошел к столу и по-отечески похлопал своего лучшего агента по плечику:
– Ничего, не переживай! Пока что он находится в доме и действительно мечется в районе кухни. Кажется, там и в самом деле небольшой потоп. – Он взглянул на мониторы. – О! А вот и главные действующие лица прибыли. Ну-ка, ну-ка…
Почти одновременно к дому подъехали сразу три автомобиля. Личный адвокат проживающей здесь семейки, помощник прокурора с ордером на обыск и начальник ближайшего полицейского участка с огромной дымящейся сигарой в мясистых губах. Видимо, последний просто не смог удержаться, чтобы не влезть в такое громкое дело.
Переговоры начались еще на ничейной территории. Адвокат ознакомился с сутью предъявляемых претензий, изучил бланк ордера и довольно равнодушно кивнул собравшимся понятым. После этого он лично позвонил в дверь своего подзащитного, что совпало с весьма странным и редким явлением: с безоблачного неба послышался оглушительный предгрозовой грохот, а все здания содрогнулись от неожиданной вибрации. Задребезжали стекла, кое-где протяжно скрипнули укрытые черепицей крыши – и все стихло. Недоуменно оглядевшись по сторонам, адвокат опять повернулся к двери и повторил манипуляции с кнопкой звонка. А когда та открылась, рассыпался в извинениях:
– Господин Зденкер! Вопрос действительно чрезвычайной важности для вашей семьи, и я бы настоятельно советовал вам показать усыновленных вами детей немедленно.
– Ну да, видимо, придется это сделать, а не то вы нам дом развалите до основания…
– Это не мы! – стал заверять адвокат, но ворчание не прекратилось:
– Прошу сразу приготовить от моего имени соответствующие жалобы как на действия полиции, так и на безосновательные действия прокурора.
– Но если бы вы, господин Зденкер, соизволили показать детей…
– Мы с женой их воспитываем как независимых, полностью автономных личностей, поэтому никакого насилия над ними не допускаем. И другим не позволим! И если они не пожелали к вам выйти, преждевременно прервав свои занятия йогой, то имеют на это полное право как свободные граждане германского государства. А теперь… – Хозяин взглянул куда-то вовнутрь помещений и даже позволил себе ухмыльнуться: – Ну вот, даже супруга не захотела беспокоить наших деток. Поэтому и вас прошу проходить тихо, без шума и толкотни, и после того, как их увидите, требую немедленно покинуть мой дом.
Кажется, никто из желающих войти не поверил браваде опекуна. Но такт и вежливость постарались соблюсти. Разве что начальник полицейского участка вел себя шумно, нагло и вызывающе:
– Сейчас мы тут разберемся в вашей йоге!
Один из понятых был агентом конторы и с помощью видеокамеры предоставил возможность наблюдать и слышать всю дальнейшую сцену. Хозяйка дома чинно и неспешно провела возмутителей спокойствия в другой конец внушительного дома, прижала палец к губам, напоминая о необходимости соблюдать тишину, и после этого раскрыла обе створки внушительной комнаты, переоборудованной под домашний спортзал. На циновках, лицами к двери, восседали в позах лотоса две девушки шестнадцати и восемнадцати лет. Парень, которому недавно стукнуло семнадцать, восседал ровно посредине между ними. Любой наблюдатель и в
