века. Соответственно сократив срок правления последующего. Ладно, они не обидятся, а пристальный взгляд наследницы может и обойдёт почти совершенные знания молодого барона стороной.
А вот последний вопрос вообще касался моей личной жизни. Да ещё и никому не известной, кроме одного, двух товарищей да всё той же всезнающей и заносчивой принцессе. Весьма правильно и кратко описывалась непредвиденная боевая ситуация, угрожающая жизни чуть ли не десятку людей и предлагалось в роли командира найти самый оптимальный выход из положения. Причём следовало в процентном отношении рассчитать вынужденные потери личного состава.
Ответ я знал прекрасно: благодаря моему спонтанному, пусть и непродуманному решению мы тогда спаслись все. Хоть и пришлось выносить двух тяжелораненых товарищей. Любой другой ход событий был бы смертелен почти для всей группы.
Возможно, здесь и не было подспудного смысла в таком сложном вопросе. Просто проверялась сообразительность претендентов на весьма наглядном и поучительном примере. Но, опять таки…! Кто его знает?!
Поэтому, отвечая на этот вопрос, я разыграл из себя маститого стратега, хитрого командира и непревзойдённого бойца и «вывел» всю группу в безопасное место. Рассчитав потери, лишь как сорока процентные. Делая скидку на то, что читая по бумажке прокрутить все события можно было лишь в сознании, такое решение задачи вполне допускалось. Хоть в реале оно являлось ошибочным и все могли погибнуть. Но иначе отвечать было нельзя. Пусть даже все остальные претенденты ответят правильно. Хотя…. Что это я? Вряд ли хоть десяток найдёт верное решение.
На последние ответы у меня, как ни странно ушло всё оставшееся время. Видимо слишком сильно окунулся в воспоминания. Где и Патрисия играла, чуть ли не первостатейную роль. Перед заключительным, длинным звонком мне только что и удалось немного потасовать карточки и вновь сложить их в футляр. Когда минутной продолжительности сигнал стих, автоматические зажимы сработали и все стали покидать свои кабинки, поглядывая друг на друга: кто с превосходством, кто с подозрительностью, а кто и с растерянностью. Последние явно чувствовали себя не на коне. А значит, вопросы для них оказались скорей всего неразрешимыми.
А когда я встретился на выходе и с Кортом, тот подтвердил моё мнение: экзамен стоил как минимум двух высших образований. Там же, на площади перед университетом мы встретили и наших новых товарищей по балу у принцессы. Долго споря, и выясняя вопросы, попавшиеся другим. Оказалось, что варианты были у всех разные, но вот несколько вопросов встретились у всех. И как раз те самые, над которыми я больше всего размышлял. Я мысленно аплодировал Патрисии в её попытках найти иголку в стогу сена. И всё более склонялся к мысли, что она может вполне в этом преуспеть.
Напоследок от наших новых товарищей стали сыпаться приглашения пойти куда-то и совместно отпраздновать пока ещё только сам факт сдачи экзамена. Результаты обязаны были огласить только на третий день, с утра. Но я, при содействии Корта уговорил всех отправиться прямиком в мою гостиницу. Резонно убеждая, что там, где накрыт стол для восьмидесяти приглашённых, ещё с десяток тоже голодными не останутся.
Никто не скрывал своего желания побывать на приёме у такого прославленного покушениями барона как я. И мы тут же заказали самый объёмный флайер, по десантному загрузились и хохочущей толпой отправились к гостинице «Рока».
Новость о том, что Артур Аристронг устраивает приём для своих друзей и знакомых, затмила, пожалуй, такие события как очередной приём у наследницы звёздного престола и первый теоретический экзамен для кандидатов. Поэтому приглашённые проходили по узкому коридору среди волнующейся толпы корреспондентов, горожан, гостей столицы и прочих соискателей божественной руки и сердца. Особыми островками выделялось несколько групп моих ярых болельщиков. А как ещё можно было назвать беснующуюся молодежь, размахивающую плакатами: «Жми, Артур!», «Артур — консорт!» и «Аристронг, мы с тобой!» Меня это немного разозлило, но пришлось таки выйти на балкон второго этажа и сделать приветственные взмахи руками всем собравшимся на площади. Чего только в ответ я не услышал: и свист, и ругательства, и доброжелательные крики. Но громче всех грохнули рёвом мои ярые сторонники с плакатами.
Заинтересовавшись, чья это была идея с активными болельщиками, я так и не получил вразумительного ответа ни от Цой Тана, уже совершенно сжившегося с ролью графа Шалонера, ни от начальника собственной охраны. Полностью отрицал участие нашей группы в содеянном и Роберт, когда я с ним связался по краберу. Лишь передал мне высказанное вслух восклицание Алоиса, который находился где-то рядом с ним: «Скорей всего снова заработал подпольный тотализатор!»
— Да и не только подпольный! — добавил Роберт с весьма ощутимой досадой. Мы ведь прекрасно понимали, что неуправляемые реакции толпы скорей всего трудно будет использовать в дальнейшем. А то, что кто-то стал принимать ставки на участников исторического, по Галактическим масштабам забега, нам могло весьма осложнит и без того нескучное существование.
Но пока ситуация оставалась под контролем и могла оставаться таковой хоть бесконечно долго. Поэтому за столы мы уселись с чувством выполненного долга и уж почти не опасаясь за мою жизнь. Хоть охрана и продолжала работать с прежней нагрузкой, согласовывая свои действия и с агентством «Спина», и с имперской службой безопасности. Ведь некоторые убийцы могут действовать по инерции, а некоторые вообще могли оказаться с высокими профессиональными принципами и выполнить заказ, во что бы то не стало. Хотя бы для собственной рекламы. Или от врождённого идиотизма и неспособности правильно оценить меняющуюся ситуацию. Даже не взирая на бесполезность получения основной суммы договора за убийство.
В начале приёма я выступил с краткой речью, поблагодарил всех собравшихся и настоятельно потребовал полностью отдаться веселью. И веселье пошло. Шампанское лилось рекой, танцы сменялись очередной сменой блюд, а официанты показывали чудеса ловкости, носясь по всему залу с полными подносами.
Граф Шалонер, в отличии от сегодняшнего обеда, выглядел как образец аристократа из самого высшего общества. Дорогущий костюм смотрелся на нём словно влитый, а белизна рубашки ранила глаз. Может именно потому он удостоился нескольких благосклонных взглядов со стороны тётушки Освалии и разрешения сидеть за столом рядом с её дочерью. Хоть Амалия и немного разгневала свою мать тем, что в самом начале танцев насильно уволокла бедного графа в его номер и соизволила с ним же вернуться лишь через час. Весьма за этот час уменьшив эффектность, как своего платья, так и сшитого у лучших модельеров костюма Цой Тана.
Что бы как-то отвлечь недовольную мать от счастливо улыбающейся дочери, я напомнил присутствующим об их намерении продолжить рассказ о приключениях разудалого Тантоитана Парадорского во время путча шестилетней давности. Как ни странно за столом воцарилось почтительное молчание и все очень внимательно выслушали вначале рассказ тётушки Освалии, а потом и её племянника Корта Эроски. Затем, к моему удивлению, тему продолжили два корреспондента, из той самой десятки, которую я пригласил на банкет. Я как-то упустил из виду, что оба они знали меня лично, а один даже принимал участие в боевых действиях.
Конечно, получилось немного некрасиво. Особенно перед Цой Таном и Булькой мне было неудобно. Получился прямо таки бал и торжественный вечер воспоминаний, посвящённых самому мне. Но мои товарищи не посчитали это эгоистичным самовосхвалением, а зауважали ещё больше. Со стороны Бульки это выразилось в повышенной заботливости:
«Что же ты мне не рассказал обо всех своих переломах?! У тебя ведь боли наверняка часто возникают! Ничего, я тобой займусь!»
А Цой Тан чуть вообще не прокололся. Когда рассказали об одном из моих приёмов, которым я отключил сразу двух вражеских солдат, все присутствующие разом выдохнули и оживлённо заговорили. Граф Шалонер в пылу эмоций глянул на меня восхищёнными глазами и воскликнул:
— Надо же!!! — но, уколовшись о мой взгляд, тут же вернулся в окружающий мир и весьма ловко выкрутился: — И тебе повезло общаться с таким человеком!
— Да уж! — многозначительно согласился я. — Довелось иметь такое счастье. Его тогда окружали только проверенные и неболтливые товарищи….
Впоследствии Цой Тан старался думать, перед тем как высказаться и к самому утру вновь вернул к себе
