Потому что Мария до сих пор продолжала радоваться новому миру, полному сокровищ, и наблюдала за перемещениями младшенькой из двойняшек так, словно сумасшедшая от счастья мамаша за первыми шагами своего ребенка.
– Эй! Может, мозги включите?! – прикрикнула Вера. – Что там за окнами? Почему никто не взглянул? Вдруг здесь нельзя орать и сейчас ввалится охрана наружного периметра?! Катька! Хватит визжать, как недорезанный поросенок! Маш, скажи ей! Не то я сейчас ее пристукну.
После чего внимательно осмотрела все стороны восьмиугольной плиты, на которой они стояли, и тоже сошла вниз по стороне без всякого значка. При этом она продолжала ворчать, словно старая бабка:
– Сокровища отыскать – это еще полдела только. А вот уберечь их, правильно перепрятать да потом пустить в дело с толком!.. Вот где холодный ум и расчетливость нужны. А они словно с дерева упали.
Опробовав один из ящиков на прочность, она высмотрела пару самых солидных у стены. Взгромоздясь на них, уставилась на открывшийся ей вид. Вначале просто пару раз приоткрыла рот, не в силах подобрать слова, потом все-таки впечатления выплеснулись в восклицаниях:
– Мамочка родная! Что творится! Смотрите!
Тут уже всех проняло, даже Катерина замерла в недоумении на месте. Правда, она же и спросила после глупого хихиканья:
– Неужели там деревья, на которых растут бриллианты?!
Мария, уже помогшая спуститься с плиты зуаве, начала повышать свой командирский голосок:
– К одному окну все не толкаемся! Разобраться на четыре стороны света по периметру! Тетя Апаша, сами влезете вон на те ящики? Добро. Катька, бесстыдь! Вон к тому окну карабкайся!
И вскоре уже все четверо интенсивно обменивались мнениями о видимых ими картинках. Хотя суть наблюдений не слишком-то и разнилась в деталях. Вокруг, насколько простирался взгляд, а было это, пожалуй, километров на десять в каждую сторону, раскинулось похоже что некое гористое плато. С высоты метров шестидесяти, где находилось перекошенное помещение, можно было бы рассмотреть и дальше в ясную погоду, но мешала дымка не то тумана, не то серой сырой мглы. Но повсюду, куда только хватало глаз, теснились в огромном лагере шатры, подобия юрт, шалаши, навесы и просто стойбища под открытым небом. В загороженных загонах в жуткой тесноте толкались козы, овцы и некие животные, отдаленно напоминающие коров. Громоздились горы бревен, коряг и хвороста. Впритык друг к другу стояли открытые телеги и крытые повозки. Причем многие из них были заполнены скарбом явно больше, чем требовалось. Скарб лежал валом и под телегами. Кое-где еще виднелись узкие полоски дорог, по которым проносились редкие всадники. Бросались еще в глаза вздымающиеся столбики костров. Тысяч и тысяч костров.
Ну а все остальное пространство занимали люди. Старые, малые, молодые, пожилые, молодые девушки и солидные матроны. Безусые воины, у которых имелся только один меч на поясе, и грозные ветераны, обряженные в доспехи с ног до головы. Были и такие мужчины, кто щеголял с голым торсом, были и такие, кто красовался в удивительной по качеству выделки и богатству одежде. Не меньшей пестротой, разнообразием рябили и женские одежды. И все это людское море бурлило, перемещалось, что-то делало, кушало, резало овец или коптило маринованное мясо, спало или занималось хозяйственными делами. Вместе с дымом гул десятков тысяч голосов вздымался к небу, усиленный мычанием коров и блеянием голодных овец.
Впечатлял наблюдательниц и ближний план. И здесь в первую очередь следовало признать наилучшее осязание пальчиков Веры. Ее рисунок оказался наиболее верным. Именно в его воплощении в виде статуи четыре воительницы сейчас и находились. Величественная, гордая женщина, облаченная всего лишь в некое подобие набедренной повязки и ленту, прикрывающую грудь, стояла, гордо задрав подбородок и откинув руки назад. Словно и в самом деле пыталась изобразить ласточку, готовую вот-вот сорваться в полет. С высотой прически статуя, похоже, достигала девяноста метров от земли, если не ста.
Полое помещение находилось на уровне груди, и окна в нем как таковыми не являлись. Просто некоторые наружные стенки имели прозрачность изнутри, позволяя рассмотреть все, что творится снаружи. Сама статуя стояла, накренившись чуть влево и назад, и наверняка бы давно упала, если бы не строительные леса из прочных бревен, которыми люди подперли сооружение чуть ли не до самой его груди. Похоже, фундамент монумента дал трещины, осадку или перекосился вследствие то ли неправильной постройки, то ли подмытой почвы, то ли землетрясения. Потому великолепное, величественное воплощение неизвестной женщины и накренилось похуже какой-нибудь там Пизанской башни.
Словно в подтверждение последнего высказанного предположения, дико заблеяли овцы, им вторили козы и коровы, а потом местность основательно встряхнуло. Все люди к этому отнеслись как-то без испуга – но! Все! Буквально все как один повернули головы в сторону статуи и с минуту взирали на нее, как на барометр, предсказывающий ураган. Леса из бревен чуток поскрипели, монумент устоял, и все вернулись к своим обыденным делам. Что самое загадочное, так это факт, что и с той стороны, куда могла рухнуть накренившаяся постройка, тоже разместился лагерь таких же беженцев, как и все остальные. На эту тему осмелилась пошутить смотревшая вниз и на леса Катерина:
– Подо мной собрались либо самые отчаянные оптимисты, либо крайние фаталисты. Но вверх, словно прямо мне в глаза, и они смотрели после сотрясения почвы.
Самая интересная позиция в плане понимания сути «Ласточки», как единогласно решили окрестить статую гостьи из иного мира, досталась Марии. Она отчетливо видела вздыбившиеся, даже приподнявшиеся над землей огромные пальцы монолитного сооружения, именно к ним вела, пожалуй, самая широкая и прямая дорога в лагере, и на этой дороге стояла живая очередь из женщин, стариков, детей и даже осанистых воинов. Когда им предоставлялась возможность коснуться большого пальца статуи на левой ступне, они не только что-то бормотали, но и громко выкрикивали, порой задирая голову к лицу «Ласточки». Некоторые слова казались вполне знакомыми и разборчивыми, но за всеобщей мешаниной шумов ничего толком разобрать не получалось.
– Кажется, они воздают молитвы своей святыне, – предположила лидер трио Ивлаевых. – Только вот непонятно, зачем они все здесь собрались?
– Что тут непонятного! – Катерина, словно бабочка, порхала по всему помещению, заглядывая в каждое оконце. – Это же паломники! Они узнали, что их почитаемый монумент падает, и теперь собрались у подножия и ждут, пока рухнет окончательно. Даже молятся об этом!
– Что за чушь? – скривилась Вера.
– Ну да! Они ведь тоже знают, что внутренности полны сокровищ, поэтому хотят дождаться падения и получить каждый свою долю! Иначе бы так они сюда и приперлись! Так что… – Она ухватила на руки солидный сундучок и, сгибаясь под его тяжестью, поковыляла к восьмиугольной плите. – Начинаем помаленьку эвакуацию нашего приданого. Уф! Ну и тяжесть! Мужичков бы нам с десяток!
Она оставила сундучок на плите и стала уже примеряться к другому, когда у нее на пути встали обе Ивлаевы:
– Чего ты хватаешься за чужое?
– Тебе разрешали что-то трогать?
Катерина в недоумении отступила:
– Да вы чего?! Рехнулись? – и обернулась к зуаве: – Тетя Апаша, скажи им, пусть и сами приступают к работе. Не ровен час завалимся на головы бедных паломников.
Но та, задумчиво перебирая те драгоценности, что валялись рассыпанными, несколько отстраненно пробормотала:
– Это достояние не нашего рода. Скорее всего, оно принадлежит этому миру. Вы его нашли, вам и решать, как с ним поступить.
– Вот и мне показалось, что здесь все не так! – решительно заявила Мария и чуть ли не замахнулась на пытавшуюся что-то вякнуть Катеньку. – Помолчи! Вначале нам следует как-то прослушать, что творится внизу. У кого переговорные? – (Младшенькая из близняшек с неохотой стала стягивать вещмешок у себя со спины.) – У кого леска? – (Старшенькая с готовностью выудила из своих карманов моток тоненькой лески.) – Тетя Апаша, нужен твой меч. Иначе боюсь, нам нечем будет выбить маленький кусочек окна в самом его основании.
Получив меч, Ивлаевы стали действовать. Проверили переговорное устройство, затем, чтобы оно не слишком кидалось в глаза, обернули его кусочком серой материи. Привязали к кончику лески и с мечом подались к выбранному окошку, которое, можно сказать, находилось в правом соске «Ласточки». Перед тем
