– Вот ты с себя вину за случившееся снимаешь и мнишь себя чуть ли не спасителем всех разумных и всех миров. А четкие, неоспоримые доказательства твоих слов имеются?
– Моих слов или моей правоты? – стал уточнять Гегемон. – Ибо правоту может подтвердить лишь тотальная проверка расчетов.
– С этим понятно, и на пальцах я таких расчетов произвести не смогу. Меня интересуют первые этапы войны: кто первый начал и кого конкретно уничтожил?
– Есть! – с непоколебимой уверенностью подтвердил узурпатор миров. – Причем и в самом деле неоспоримые. Мне удалось в один из последних визитов в Свинг Реальностей выкрасть оттуда статичные блоки записи событий, и оба до сих пор в идеальной сохранности. Хотя не раз были всего на волосок от своего разрушения в горниле ведущейся войны. Понятно, что и они, как единый комплекс наследия Водоморфов, могли выйти из строя вне замка, но этого не случилось. Функционируют они и поныне, самостоятельно питаясь собираемой из пространства энергией.
Светозаров сделал умный вид:
– Статичные блоки? Как же я сразу не вспомнил!
– Извини, – понял свое упущение собеседник и стал объяснять: – Только несколько человек из высших лидеров нашего сообщества знали, а вернее, в то время просто догадывались об истинной сути «камней страховки». Именно под таким скромным названием статичные блоки в виде двух глыб лежали на крыше замка. Вначале нашей истории это было простой традицией, потом стало обязательным ритуалом: при первом визите на крышу прикоснуться, погладить один из камней. Неважно, кто ты – ребенок или взрослый, но гладили все. Еще и мнение прижилось, что так сам замок запоминает Торговцев, а потом, в случае падения тех с крыши, не дает разбиться о камни двора. Ты себе не представляешь, как в это верила детвора, и порой даже перед тысячным своим прыжком с крыши самые суеверные из них старались погладить статичные блоки. Но мы-то знали, что это не «камни страховки» спасают. Для подобного действа вокруг замка имелось сложное гравитационное поле с многими меняющимися константами. Да и случаи имелись запротоколированные, когда взрослый шагал смело вниз, ни разу до того к камням не прикасаясь. На самом деле они имели иные, воистину волшебные свойства.
Возникла короткая пауза, во время которой заинтригованный Дмитрий не удержался от ехидного предположения:
– Неужели они вели статистику всех событий в замке?
– Ты не угадал, хотя глобально все равно прав. Статичные блоки записи событий запоминали каждого прикоснувшегося не только Торговца, но и любого из разумных, оставшегося простым обывателем. И они – ты только внимательно вслушайся, что я тебе дальше скажу, – запоминали каждое действие прикоснувшегося индивидуума и любое последующее событие в его последующей жизни. То есть любой разумный фиксировался там до самого финального дыхания. До самого своего последнего слова. Считай, до самой своей последней мысли, ибо дела наши – итог наших помыслов.
– Постой! Уж не хочешь ли ты сказать, что если один Торговец убил другого, то в блоке эта информация есть? И можно увидеть как самого преступника, так и выяснить мотив преступления?
– Легко! Там и моя жизнь зафиксирована со всеми ее ошибками, взлетами и падениями. За некоторые события мне до сих пор стыдно, но в общем о моей правоте судить будет просто.
– В голове не укладывается. Но как же тогда ты сумел выкрасть эти блоки? Неужели их не охраняли?
– Как – это мой секрет. А вот почему не охраняли, так ведь я тебе сказал: о сути их только догадывались. Это уже я сам лет четыреста назад наконец-то сумел создать считывающее устройство. Да что толку с этого? Я ведь и так знаю, что и как началось. Умершим оппонентам, виноватым в кровавой бойне, уже ничего не докажешь. А рабам доказывать – все равно что метать бисер перед здешними лягушками. И смысла нет, и не поймут, и ума не хватит, чтобы поверить или проверить.
Светозаров мысленно констатировал: «Скорее всего, очередная ложь! В данный момент он может говорить что угодно, лишь бы усыпить мое внимание и втереться в доверие. Зачем? Да чтобы я в ответ хоть как-то проговорился о себе и об известных мне мирах. Мало того, если когда-нибудь и дойдет до проверки этих блоков с моей стороны и просмотра выбранного материала, откуда я буду уверен, что передо мной не разыгрывают отлично подстроенную иллюзию? Что такое компьютерная графика, мне известно давно, а того, что я насмотрелся в мире Ситулгайна, в ином случае хватит свести с ума психически неустойчивого человека. М-да! Хитер этот Крафа, да и выдумщик – скорее, первый из первых! Но вот по некоторым логическим ассоциативным вопросам его пробить все равно необходимо».
– Слушай, ну а если я и в самом деле признаю твою правоту и стану тебя поддерживать в твоих требованиях как полноправный союзник, как ты к этому отнесешься?
Крафа пожал плечами:
– Затрудняюсь ответить вот так с ходу. Кому-либо я перестал доверять давно. К власти привык единоличной и безграничной. Союзник ведь и предать может, и в спину нож засунуть. А если союзника нет, то и предавать некому. Про нож и упоминать не хочется.
– Ага! Значит, несмотря на уважение моих знаний и понимание мною твоих проблем, ты меня все равно сразу же убьешь, как только мы окажемся на дневном свету?
– Хм! Тяжкий вопрос. Если разобраться, ты мне и в самом деле жутко во всем импонируешь. Такой помощник, последователь и ученик был бы для меня чуть ли не венцом счастья. Но ведь стоит вспомнить, как ты сюда попал и с каким усердием за мною гонялся по пещерам. То есть изначально ты даже не пытался вступить в переговоры, спросить, как здоровье, и узнать, что у меня в жизни за проблемы. И это еще хорошо, что добряк Врубу отобрал у тебя все современное оружие и поставил нас в равные условия. Иначе ты меня уже давно бы доедал хорошо прожаренного и подкопченного. Верно? Возражать против такого вывода было бессмысленно.
– Ну а как иначе поступают с рабовладельцем, узурпатором власти во многих мирах и кровавым диктатором обездоленных народов?
И опять, совершенно неожиданно, Крафа весело рассмеялся:
– Ха! Какой запущенный случай. А ты хоть одного раба моего видел? Молчишь? Конечно! Ведь ответить нечего! Ты бывал в тех мирах, где я узурпировал власть, и интересовался, у кого я ее узурпировал? Знаешь ли ты, что от этих миров осталось бы, не вмешайся я в их эволюцию? Не знаешь и даже не интересовался! Ну и наконец: почему «кровавым» и обязательно «диктатором»? Только и помогаю избрать или восстановить законную власть да слежу за соблюдением установленных ими же законов. А уж убивают и казнят они сами. Причем учти: казнят в гораздо меньшем количестве, чем это делали до них прежние правители. Иначе никак! Или ты не знаешь главного, наивысшего постулата вселенных: «Любое государство – это обязательное насилие над разумными!» Только когда нет государств как таковых, можно говорить о полной свободе и независимости каждого индивидуума.
– Ну-у-у… такого вообще не бывает, – не выдержал Дмитрий. – Даже в сообществе Торговцев имелся и высший совет, и лидеры кланов, и…
– Ты просто не встречал таких миров! – категорично отверг его возражения Крафа, даже не дослушав. – А они есть! В одном я бывал и знаю туда дорогу, а про другой слышал, но, честно говоря, просто боюсь туда заглядывать.
– Почему?
– Не уверен, но меня там могут стереть как личность, я останусь без воспоминаний о прежней жизни и начну все с ноля. Потому что там запрещено привносить знания и традиции из иных цивилизаций.
– Ну хоть на этот мир дашь мне ориентиры? Вдруг я не побоюсь туда наведаться?
Уже стоя в пещере и осматривая жалкие останки диковинных сот, в которых жили представители местной цивилизации, Крафа согласно кивнул:
– Дам. И ориентиры дам, и образы того мира тебе конкретные предоставлю. Уж это мне не жалко, да и перестраховка какая-никакая, да будет.
Глава двадцать седьмая
ПО СЛЕДАМ АБОРИГЕНОВ
Что имел Гегемон в виду, говоря о перестраховке, понималось сразу. Мол, если ты в живых останешься, не удержишься и в тот мир сунешься, там тебя и поставят на место. Обработают мозги так, что все забудешь и Торговцем быть перестанешь. Но самому Дмитрию стало жутко интересно и важно уличить
