Не нашла поддержки у многих американцев и налоговая политика Гамильтона, в частности повышение акцизного сбора на производство и продажу спиртных напитков, спровоцировавшее в 1794 г. на западе Пенсильвании так называемый Спиртной бунт фермеров (Whiskey Rebellion), который был расценен как первая серьезная угроза федеральному правительству. В отсутствие хороших дорог фермеры Аппалачей стали производить виски из кукурузы и ржи и доставлять его в близлежащие города и поселки. Таким образом обеспечивалось поступление наличных средств для закупки необходимых им в хозяйстве товаров. Бунтовщики были усмирены в результате демонстрации силы федерального правительства при участии срочно мобилизованного 15-тысячного милицейского войска под командованием генерала Г. Ли.[71] Из 150 арестованных два никому неизвестных фермера были осуждены за измену, приговорены к смерти, а затем помилованы Вашингтоном. Усмирение бунта было названо Джефферсоном попыткой задавить допустимый законом народный протест против несправедливых решений правительства. Не пролив ни капли крови, новая администрация Соединенных Штатов убедительно продемонстрировала решимость отстоять свои властные прерогативы.
В ходе непрекращающегося конфликта между федералистами и антифедералистами Джефферсону удалось представить Гамильтона ярым защитником органически неприемлемого для Соединенных Штатов пути капиталистического развития и интересов элитарных имущих классов, не признающим за народными массами способности к самоуправлению. Себя он преподносил проповедником эгалитарной[72] республики, защитником интересов фермеров, ремесленников, мелких производителей, опасающихся конкуренции с крупными производителями и иностранными промышленниками, т. е. политическим деятелем, отстаивающим идеи демократии и равных возможностей. Линия идейных расхождений между федералистами и антифедералистами совпадала с линией классового раскола: федералистских воззрений придерживались преимущественно представители имущих слоев населения — торговцы, промышленники, банкиры, зажиточные горожане Новой Англии и Атлантического побережья, крупные фермеры и южные плантаторы-землевладельцы, тогда как антифедералистами являлись большей частью ремесленники, мелкие лавочники, колонисты-пионеры,[73] владельцы небольших ферм американской глубинки. Но страна в целом и независимо от классовых предпочтений ожидала от своих руководителей не регулярных стычек и отдельных редких компромиссов, а целенаправленной и по возможности совместной деятельности в интересах победившей демократии.
Хотя на раннем этапе существования Соединенных Штатов вопрос о необходимости создания политических партий «отца-ми-основателями» американского государства не ставился, именно в ходе обсуждения штатами проекта конституции была заложена основа принципов партийности и создана политическая среда для возникновения партий. Учитывая широкое разнообразие интересов, можно было предположить, что в стране сразу же возникнут многочисленные партии, отражающие ожидания и цели различных групп населения. Но на начальном этапе развития американской государственности этого не произошло, и в первую очередь по причине того, что сама идея партийности противоречила убеждениям «отцов-основателей» Соединенных Штатов. Известны афористичные слова Джефферсона: «Если мне предстоит попасть в рай только с партией, я лучше вообще туда не пойду».
В основе возникновения в середине 90-х гг. XVIII в. первых партийных объединений лежали четко очерченные интересы и опасения определенных политических кругов молодого американского общества. Федералисты, к которым принадлежали президент Дж. Вашингтон, вице-президент Дж. Адамс и министр финансов А. Гамильтон, отличались проанглийскими симпатиями и выступали защитниками высокой морали и охраны прав собственника, которые могут быть обеспечены лишь сильным правительством. Антифедералисты (будущие республиканцы) во главе с Т. Джефферсоном не скрывали своих симпатий к революционной Франции и открыто выражали свои опасения, что целью их политических оппонентов является восстановление монархии, подобно английской, опирающейся на регулярную армию, высокие налоги и субсидируемые государством монополии. Правительство, тем более сильное, было в глазах Джефферсона главным врагом народа и его «совратителем».
Разногласия между группировками высших слоев общества, которые уже в те годы ассоциировались со специфическими групповыми, т. е. партийными, интересами, проявились и в борьбе вокруг вопросов о правах и свободах граждан. От президента, правительства и конгресса штаты ждали и обещанного еще Конституционным конвентом правового документа, который гарантировал бы гражданам страны их права и свободы. На протяжении четырех лет после принятия конституции в конгресс стекались многочисленные предложения штатов. Основные из формально предложенных поправок нашли отражение в подготовленных Дж. Мэдисоном пунктах. Они содержали гарантии прав на свободное исповедание религии, свободу слова и печати, свободу собраний, право на хранение и ношение оружия, неприкосновенность личности и жилища, справедливое отправление правосудия и суд присяжных. Эти пункты составили десять первых поправок к Конституции США, утвержденных конгрессом 25 сентября 1791 г. После ратификации этих поправок законодательными собраниями штатов с 15 декабря 1791 г. они стали составной частью Конституции США под общим названием «Билль о правах».
При всей демократичности названия документа и видимой универсальности содержания вне сферы применения Билля о правах остались некоторые социальные группы населения страны. Его положения не распространялись на женщин, считавшихся гражданами второго сорта и вплоть до 1920 г. не обладавших правом голоса. Не учитывались и интересы коренных американцев — индейцев, чьи права определялись федеральными договорами и законами, лишавшими племена прав на землю и жестоко ограничивавшими их права на автономию.[74] Исключенными из сферы распространения гарантий гражданских прав и свобод оказались сотни тысяч негров — рабство сохранялось под защитой американской конституции на протяжении еще 78 лет после ее принятия.
Революция не принесла долгожданного освобождения большинству чернокожего населения страны. Если в северных штатах рабство было либо полностью ликвидировано, либо там были созданы реальные предпосылки для его постепенной ликвидации, то в штатах американского Юга плантаторам- рабовладельцам удалось даже укрепить систему рабовладения. В годы Войны за независимость, когда английские войска вошли в Вирджинию, нескольким десяткам тысяч невольников[75] удалось сбежать от своих хозяев. Значительная их часть вступила в английскую армию и покинула Соединенные Штаты вместе с выведенными оттуда английскими войсками. Какая-то часть рабов, также насчитывавшая несколько тысяч человек, обрела во время войны свободу, но после ее окончания количество чернокожих в южном регионе стало вновь расти. Принимавшиеся на местных уровнях «кодексы рабов» (Slave Codes) исключали чернокожее население страны из правового поля, негры не имели права обращаться в суд или владеть собственностью. Невольники подлежали наказанию вплоть до применения к ним смертной казни без суда и следствия.
В феврале 1788 г. после инцидента в Массачусетсе, в результате которого были похищены и вывезены на о. Мартиника три чернокожих невольника, законодательное собрание штата объявило работорговлю противозаконной. Но такого рода радикальные решения были исключением, не отражавшим истинного положения вещей в целом по стране на тот исторический момент.[76] В 1801 г. в Вирджинии произошло восстание рабов, известное в американской истории как «Заговор Гэбрие-ла» (Gabriel Plot) по имени его чернокожего руководителя. Быстро и жестоко подавленное войсками, направленными губернатором штата Дж. Монро, оно завершилось казнью нескольких десятков наиболее активных участников восстания и продажей других в испанские и португальские колонии. В письме на имя Р. Кинга (американского посланника в Лондоне) Джефферсон высказал мысль о депортации группы бунтовщиков в Сьерра-Леоне (Западная Африка), где английская аболиционистекая[77] организация создала город Фритаун как убежище для бывших чернокожих рабов. Английское правительство не согласилось с этой идеей, хотя Джефферсон был готов заверить его в том, что высылаемые из США невольники не являются преступниками. В результате большинство проходивших по делу о бунте рабов было продано в качестве невольников в испанские и португальские колонии в Новом Свете. Ни большинство представителей американской
