традиционную изоляционистскую политику США и нецелесообразность вмешательства в европейские дела были призваны скрыть истинные цели американского империализма. Они сводились к тому, чтобы дождаться неизбежного взаимного истощения воюющих между собой группировок и получить в результате реальную возможность не только влиять на исход военного конфликта, но и извлечь из него наибольшие политические и экономические выгоды. Но нейтралитет вместе с тем предусматривал воздержание правительства Соединенных Штатов от каких-либо решений или акций, которые могли рассматриваться как противоречащие статусу нейтральной державы.
Первое время Вильсон отказывался утверждать займы и кредиты любой из воюющих сторон. В связи с продолжавшими поступать запросами об отношении правительства США к возможным просьбам о предоставлении займов воюющим в Европе державам с согласия президента госсекретарь США У. Брайан 15 августа 1914 г. заявил: «Нет никаких оснований к тому, чтобы займы не предоставлялись правительствам нейтральных государств, но, по мнению правительства, любые займы со стороны американских банкиров иностранному государству, находящемуся в состоянии войны, противоречили бы истинному духу нейтралитета». Такое решение явно противоречило интересам финансовых кругов США, и об этом открыто говорили их представители в вильсоновском кабинете. «Наступает великое процветание, — писал министр финансов Мак Аду. — Оно будет во много раз сильнее, если мы сможем предоставить кредиты в разумных пределах нашим клиентам… Для поддержания нашего процветания мы должны его финансировать. В противном случае оно прекратится, а это будет гибельным для нас».
Новый госсекретарь США Роберт Лансинг, сменивший наивного и излишне щепетильного Брайана, объявил, что президент, по-прежнему настаивая на словах о необходимости сохранения полного нейтралитета, уже не возражал против государственного кредитования военных заказов союзников. «Строгий нейтралитет» сменился «строгим соблюдением законности». Такая политика соответствовала целям тех сил, которые стремились превратить европейскую войну в доходное для американских монополий дело. Осенью 1914 г. запрет на кредиты был официально снят, и уже к лету 1915 г. американская экономика, находившаяся в состоянии упадка, ощутила стимулирующее влияние военных заказов. Особенно благотворно военная конъюнктура сказалась на доходах металлургических компаний и компаний, производящих вооружение. Широкое внедрение в производственный процесс конвейерной линии (впервые примененной в 1913 г. на заводах Г. Форда) оказалось крайне своевременным. На протяжении первых двух с половиной лет «вооруженного нейтралитета» США оборот американской торговли с союзниками вырос в четыре раза. С прибылями промышленников росла, хотя и в меньших пропорциях, заработная плата занятых в этих отраслях рабочих. Рост поступающих из европейских стран заказов на продовольственные товары и товары военного назначения потребовал новых капиталовложений в экономику страны. Политическое и экономическое влияние крупного капитала на решения администрации Вильсона возрастало буквально с каждым месяцем войны. Благодаря выполнению военных заказов Соединенным Штатам удалось к апрелю 1917 г. в несколько раз сократить свой национальный долг европейским государствам.
В соответствии с принятым в июне 1916 г. Законом о национальной обороне (National Defense Act) была существенно увеличена численность регулярной армии США и предусмотрено создание сил Национальной гвардии численностью в 450 тыс. человек. Конгресс выделил дополнительно 0,5 млрд долл. на ускоренное строительство линкоров, крейсеров и подводных лодок, а спустя несколько месяцев был создан Совет национальной обороны с целью координации использования промышленных ресурсов страны в интересах национальной безопасности.
Европейская война не мешала США уделять пристальное внимание событиям, происходившим в зоне их особого интереса — Латинской Америке, тем более что появились явные признаки намерения Германии укрепить свое влияние в этом регионе мира, в частности в Мексике. В адрес латиноамериканских правительств неоднократно направлялись предупреждения о том, что правительство Соединенных Штатов не потерпит ни при каких обстоятельствах действий или решений, противоречащих национальным интересам страны. Завуалированные угрозы, содержавшиеся в дипломатических документах, стали подкрепляться конкретными шагами вильсоновской администрации. В 1914 г. правительство США решительно вмешалось в революционные события в Мексике, получив согласие конгресса на направление в эту страну вооруженных сил для обеспечения «полного признания прав и достоинства Соединенных Штатов».[182] В 1915 г. американская морская пехота высадилась на острове Гаити, где за последние годы, по убеждению администрации Вильсона, опасно выросло влияние Англии и Франции. Осенью 1915 г. между США и Гаити был заключен договор, закрепивший американский протекторат над островом — американские вооруженные силы стали его полновластными хозяевами. В 1916 г. в Доминиканской Республике с помощью США был утвержден угодный Вашингтону военно- диктаторский режим; в том же году Соединенные Штаты договорились с правительством Дании о продаже им Виргинских островов за 25 млн долл.[183]
Действуя в интересах национального монополистического капитала, правительство Вильсона не раз направляло военно-морскую пехоту с целью подавления движения за независимость в странах Латинской Америки. В период с 1900 по 1920 г. США осуществили военные интервенции в шесть стран Западного полушария. Применение физического насилия президент объяснял тем, что оно применяется Соединенными Штатами «во имя интересов человечества».
К очередным президентским выборам Демократическая партия пришла значительно окрепшей, список свершений правительства демократов пополнился рядом принятых под давлением рабочего движения реформ, улучшавших условия труда в промышленности (введение 8-часового рабочего дня, ограничение применения детского труда) и облегчавших тяжелое экономическое положение фермерских хозяйств. В заслугу Вильсона ставилось то, что ему удалось избавить США от необходимости вмешиваться в европейскую войну. «Он спас нас от войны» — такими словами завершалась политическая платформа демократов, в основном посвященная перечислению заслуг и восхвалению президента. Национальный съезд Демократической партии, состоявшийся в Сент-Луисе в июне 1916 г., практически единогласно утвердил кандидатуру Вильсона.
Внутреннее положение в лагере политических противников Вильсона — республиканцев и «прогрессистов» — было намного сложнее. В связи с началом войны в Европе Рузвельт внес коррективы в свою позицию по целому ряду политических и экономических проблем и начал зондировать возможность своего возвращения в Республиканскую партию, надеясь быть выдвинутым ею кандидатом в президенты. Не исключал он и возможности выдвижения его кандидатуры совместно республиканцами и «прогрессистами». Однако все попытки сторонников Рузвельта договориться об этом с руководством Республиканской партии ни к чему не привели — те не могли простить «предательства» Рузвельта в 1912 г. Потеряв надежду прийти к обоюдовыгодному согласию по этому вопросу, «прогрессисты» вновь выдвинули своим кандидатом Рузвельта. Однако вскоре он официально объявил, что не намерен баллотироваться в президенты и будет поддерживать кандидата от республиканцев, так как считает наиважнейшей задачей американского народа нанести поражение Вильсону. Республиканским кандидатом стал член Верховного суда США Ч. Э. Юз.[184]
7 ноября 1916 г. Америка проголосовала, но имя ее избранника оставалось неизвестным в течение почти двух суток в связи со сложностями, возникшими при подсчете голосов выборщиков. 9 ноября выяснилось, что избиратели Калифорнии отдали предпочтение Вильсону, и это решило исход выборов. Преимущество Вильсона над Юзом выразилось в 4,4 % голосов выборщиков (52,1 % против 47,8 %) и всего лишь в 600 тыс. голосов рядовых избирателей (9,1 млн против 8,5 млн). Основной причиной победы Вильсона, по утверждению американских историков, явилась та настойчивость, с которой он требовал от Германии уважения американского нейтралитета и прекращения нападений германских подводных лодок на пассажирские и торговые суда в открытом море.[185]
Весной 1915 г. произошло событие, которое сыграло ключевую роль в решении США вступить в войну. Обстоятельства потопления немецкой подлодкой английского пассажирского корабля «Лузитания» остаются спорными по настоящее время. Но гибель 1198 человек, среди которых были 124 американских
