беспокоясь ровно ни о чем.
Проснулся волшебник от того, что кто-то рядом весьма неделикатно и вызывающе тенькнул в его особу. Уже взлетая в заученном до подсознательной привычки приеме с целью быстро и качественно скрутить возможному злодею шею, а уж потом и разбираться, он вдруг осознал, что мелодичное и переливчатое теньканье ему немного знакомо и совсем не неприятно. Разлепив наконец непослушные спросонья веки, он обнаружил вдруг, что его пальцы чуть не оторвали с плеч изящную голову целительницы.
– Извините, Анитэль. Искренне прошу прощения - но не стоит так подкрадываться ко мне.
Эльфийка с немного перепуганными глазами нашла в себе силы чуть фыркнуть и едко заметить.
– Вот уж правду говорят, что некоторые сначала делают, а потом думают…
Почтительно став перед женщиной на одно колено, он ласково и нежно поцеловал все пальчики на ее изящных и в то же время сильных ладошках.
– Я от всей души прошу у вас прощения, Анитэль. Смею ли я надеяться, что оно мне будет даровано?
Поглядев в его смеющиеся глаза, эльфийка наконец улыбнулась.
– Теперь я понимаю, почему хумансовские, да и кое-кто из наших женщин чуть ли не вешаются на шею одному знакомому нахалу. Ладно, я не сержусь.
С деланным облегчением встав на ноги, Локси все же заметил:
– Но иногда полезнее поступать не думая - доверившись сердцу. Правда, данная ситуация к такому не относится.
– Вы правы, мастер, - величественно кивнула Анитэль и добавила:
– Но оставим это. Я хочу узнать - насколько велико ваше желание отрезать нашему пресветлому королю все излишние, на ваш взгляд, места?
Волшебник чуть прищурился на нее.
– Поговорить хочет… Передайте его величеству - на первый вопрос нет, на второй - тоже нет. А ее величеству королеве матери, благороднейшей Элеанор сообщите, чтобы она ни о чем не беспокоилась. И еще одно, пожалуй, - не стоит.
Если кому-то когда-то и удавалось увидеть донельзя удивленного эльфа, то Локси смог сполна насладиться этим зрелищем. Кое-как справившись с собой, целительница вновь спряталась за маской профессиональной вежливости и невозмутимости.
– Это уже переходит всякие границы! - Анитэль покачала головой, и камень в ее обруче блеснул на солнце изумрудной гранью.
– И все же я попробую догадаться. Его величество, вполне вероятно, интересуют два вопроса - будете ли вы на него охотиться, когда выйдете отсюда; и примете ли награду за спасение его драгоценнейшей для всех эльфов жизни?
Видя, что волшебник с легкой улыбкой кивнул, воодушевленная эльфийка продолжила.
– Первое нет меня радует, второе непонятно. Совсем непонятно. Но как вы догадались о присутствии нашей королевы-матери?
Локси пожал плечами, но все же ответил.
– Келениль как-то упомянул, что получил за свое легкомыслие от матушки. Кроме того… жасмин и персик. Вам этот аромат весьма примелькался и вы не обращаете на него особого внимания. А мне ветерок нескромно намекнул на присутствие той, кто, насколько я знаю, не изменяет своим привычкам.
– Все верно - светлейшая Элеанор весьма сильная целительница и часто помогает мне в сложных случаях. А беспокойство за сына… тогда все понятно. Король Келениль сейчас уехал по срочным делам. Но вот со светлейшей Элеанор ты, Локси, попал впросак, - Анитэль чуть улыбнулась.
– Не совсем потому, что душа женщины, а тем более королевы, для тебя потемки. Повелительницу интересовало совсем другое. Правда… ей тоже пришлось срочно отбыть - купеческие старшины из Порт-Рэй подали жалобу на утеснения… Так вот, одна небезызвестная тебе лучница передала королеве на вечное хранение одну чрезвычайно изысканную драгоценность, и теперь благородная Элеанор пребывает в легком сомнении…
Разумеется, для волшебника не осталось тайной, о какой лучнице и о каком украшении идет речь. Отвернувшись к несущей на себе печать тысячелетий резной каменной чаше небольшого фонтана, что попалась им во время неспешной прогулки, он некоторое время бездумно смотрел на застывшую тусклым зеркалом воду. И плавающий в ней зеленый листок лишь смутно напомнил о ней… Как там сказала Анитэль - весеннее обострение чувств?
– Передай ее величеству, что это дело - личное дело народа эльфов. Пусть она хранит у себя - при условии, что иногда будет надевать - по торжественным случаям или своему желанию. Я подарки назад не беру, и это мое последнее слово. Такой ответ ты хотела услышать?
Они постепенно вновь перешли на ты, но целительницу это вовсе не смущало. Под сводами Вечного Леса было все возможно. И не было ничего невозможного.
– Хотела бы я знать причины такой щедрости. Да и всех тех немыслимых авансов, что ты сделал в сторону моего… и отчасти твоего народа.
Локси мельком взглянул на нее - хрупкую, задумчивую, обнявшую руками себя за плечи, словно она замерзла.
– Да, Анитэль, я мог бы доверить тебе все. То есть - вообще все. Только я не уверен, что из тебя подкупом, шантажом или угрозами не вытянут эти знания. Дескать, интересы эльфов превыше гордости пусть даже и величайшей целительницы. Тот самый случай, когда наплевать могут на все.
Эльфийка подняла глаза и смотрела прямо в лицо, словно пробуя его слова и испытывая их на вкус. А затем ответила - как всегда по-женски неожиданно.
– Может статься, что однажды ты приведешь в Вечный Лес свою маленькую, но непобедимую армию. И не окажется среди моего народа тех, кто смог бы остановить тебя. Ты… ты ведь тогда не тронешь Целительские Покои?
Будучи немало сбитым с толку, волшебник в душе подивился, как чудно могут течь мыли в женских головах. Разумеется, он отнюдь не испытывал восторга и пиетита перед высокомерными и заносчивыми эльфами. И мнения своего никогда не скрывал.
Но не настолько же, чтобы устраивать резню! Ах да - чего же ожидать от весьма грозно зарекомендовавшего себя боевого мага? Сначала Звезда Полуночи, теперь столь нашумевший случай у Стены Хаоса… С другой стороны - зачем переубеждать и разъяснять, что это всего лишь случайность?..
В его поцелуе не было ни капли страсти. Мимолетная грусть, немного доброты. И море нежности - той самой нежности, что порою не хватает всем нам.
– Это значит - да? - на щечках целительницы прелестно расцвел легчайший румянец. Она, коротко оглядевшись - не видит ли кто, взмыла в воздух и неуверенно отлетела чуть подальше от обоюдного соблазна.
– Кто победит в войне между эльфами и людьми? - Локси был серьезен, и все же не надо было обладать орлиными глазами, чтобы рассмотреть в его глазах веселые искорки при виде Анитэль.
– Вопрос каверзный… Не знаю, и знать не хочу. А все же интересно - кто, по-твоему? - целительница не смогла не послать в ответ улыбку, и этот обмен любезностями странно контрастировал с более чем серьезной темой их разговора.
– Победят орки, - ответил волшебник, отмечая мгновенно потемневшие от гнева глаза Анитэль. Она сделала рукой жест отрицания, словно отбрасывая от себя какие-то неприятные
