Щепотка звёзд на стакан молока

притаилась маленькая чёрная звёздочка запёкшейся крови. Где он ухитрился достать мощный импульсный разрядник, так и осталось неизвестным. Но Помело сумел провернуть то и распорядиться остатком своей жизни так, как счёл нужным. И когда на бешеный щелчок примчалась недоумевающая ночная дежурная, всё оказалось уже кончено…

В палату ворвался задыхающийся от волнения и усталости шкипер - его полное выздоровление немного затянулось. Он словно споткнулся на бегу, и упал на колени у последнего ложа своего верного бортинженера.

- Что ж ты наделал, мудак…

Хэнк стоял у входа, держал и прижимал к себе бьющуюся в истерике маленькую рыжую девчонку, и чувствовал только какое-то тупое оцепенение. Да, он знал это состояние по рассказам терявших в бою друзей ветеранов. Разум всё уже понял и осознал - да только, сердце упрямо не хотело принимать, да и не скоро смирится с этой ложью. Помела - и нет с нами?

Чушь какая-то! Ещё утром он разговаривал по визору, был отчаянно остроумен и дерзок, блестел глазами с какой-то весёлой хитринкой. Наверное, уже тогда решился, а может быть, даже и припрятал где- то вон ту маленькую и с виду безобидную чёрную коробочку с двумя блестящими клеммами. И вот теперь его нет - высоковольтный разряд в висок одним импульсом выдирает содержимое черепной коробки, буквально вмиг перемешивает мозги.

Как же так? Куда ты в это время смотрел, боженька? Если в сторону - грош тебе цена. А если наблюдал и позволил случиться этому с хладнокровием законченного циника - нахрен тогда ты такой нужен…

Как странно ощущать себя живым, и при том совершенно здоровым - в то время, как от друга осталось лишь нелепо измятое в последней судороге тело, да скромно лежащий на прикроватной тумбочке кристалл звукозаписи.

Сначала ничего толком не было слышно. Что-то зашуршало, щёлкнула зажигалка, и тогда вполне понятен стал блаженный выдох. Первая тяга, как говорил Помело - глубокая, чтоб быстрее мозги заволокло сладким дурманом, а по телу прокатилась волна лёгкости.

- Думаете, Жак-Помело слабак? - внезапно прорезавшийся голос прозвучал так, что на миг Хэнку наяву вспомнился прежний умница и прожжённый циник.

- Надеюсь, что нет - не настолько уж плохо вы меня знаете, - ещё живой Помело замолчал на некоторое время - у него всегда была привычка внимательно рассматривать только что раскуренную самокрутку.

- Думаю, что вы понимаете меня. Не любить девчонок, не гонять по космосу так, чтоб тамошняя пыль столбом взвивалась - и вообще, видеть звёзды только из окна больничной палаты? Нет, это не по мне - нахрен такая жизнь нужна.

Почти явственно видимый навигатор стряхнул пепел таким знакомым жестом, и на его лицо выплыла такая знакомая кривоватая усмешка.

- Нет, други мои, не надо мне такого. Если уважаете меня хоть немного - вспоминайте меня таким, как я был, а не калекой. Это моя жизнь, и я вправе распорядиться ею по своему разумению. В посольстве пусть знают, что я сделал это добровольно и в здравом разуме - чтобы не вздумали там охереть и сдуру устроить репрессии против тех четверых длинноногих, что отправились в гости к нашим.

После таких длинных речей Помело обычно прикладывался к подходящей посуде - и точно, звякнул стакан… вон он, нелепо красивый сосуд небьющегося стекла с недопитым соком.

- Что ж, вроде всё. Родни у меня нет, долгов и незавершённых обязательств тоже. Прощайте - возможно, когда-нибудь свидимся… там.

Несколько секунд тишины, а потом не столько по ушам, сколько по нервам хлестнул такой удар разрядника, что Переборка со сдавленным воплем вырвалась и опрометью вылетела вон. В ужасе заткнул уши шкипер, и теперь обхватив ладонями голову только покачивался на больничном стуле. А у Хэнка с опустевшими руками отчего-то сразу затуманился взор.

Вот и всё.

Не плачь, рыженькая. Помело достоин большего. Он был хоть и дохляк, матерщинник - однако, много лучше иных благовоспитанных и плечистых парней.

Не плачь, милая. Ему бы это не понравилось. Ну-ка, подними лицо, давай вытрем глазоньки. Вон, посмотри… во-он там.

Видишь? Вон он, идёт по Млечному Пути, с хрустом давя попавшиеся под крепкие армейские ботинки звёзды. Вон, пнул что-то залихватски… а теперь в карман полез. Интересно, что он теперь курит вместо своей травки? Звёздную пыль, наверное, или лунный свет.

Да, он такой, Малыш. Теперь я знаю, кто осмелился оставить вон те… и вон те грязные отпечатки на Млечном пути. И поняла, отчего у здешней звезды такая растрёпанная и лохматая корона - это Помело общипал её на чинарики! Пусть, пусть гуляет - мы сможем его видеть отовсюду… если кто и достоин быть там, так это он.

Часть вторая

Глава первая. Эгалитэ, фратернитэ и прочая ерунда

Всё-таки, есть в этом занятии что-то притягательное - стоять, опираясь плечом о посадочную опору и потягивать трубочку. Временами поглядывать на медленно, почти незаметно проплывающие над головой чужие созвездия. Вспоминать мимолётно былое, оставшиеся в чёрт знает какой дали родные края - и в то же время осознавать за спиной распахнутый люк родного корабля.

Вот Хэнк Сосновски и стоял. Подпирал плечом надёжный металл опоры, потягивал трубку и лениво перебирал в голове всякую ерунду. На душе было как-то удивительно спокойно - невзирая на. Например, на то, что Слейпниру для ремонта и переделок пришлось сесть на краешек секретного взлётного поля, примыкающего к серебристым корпусам здешней Инженерной Гильдии, что само по себе казалось чудом. На то, что все трое наличествующих членов экипажа чувствовали себя просто-таки неприлично здоровыми - в то время, как сожжённый в неистовой плазме прах Помела по здешним обычаям распылили в короне звезды.

Последняя память, видите ли, и пусть он вечно сияет на весь космос… Хэнк едва не поперхнулся, когда затянулся слишком уж глубоко. Ввиду того, что случившееся с экипажем прежнего Слейпнира люди сумели обратить на благо обеих рас, их здесь открыто провозгласили национальными героями - со всеми проистекающими из того последствиями.

И только личное обращение весьма здесь похожего на своего Хэнка (ввиду белобрысой с золотинкой шевелюры) и пришедшейся всем по нраву Переборки ввиду её совершенно несносного и в то же время чертовски очаровательного характера - личное обращение к Его Величеству и позволило соблюсти приличия. Ведь настоящим героям подобает скромность, неправда ли?

Да и сам Хэнк ни на миг не склонен был забывать или (упаси боги!) прощать затаившимся до поры нектам произошедшее. Да, имелись у него некие соображения, подкреплённые приведшими бы людей знающих в изумление расчётами и выкладками - однако не дело трубить на всю Галактику, что Хэнк Сосновски сотоварищи вышли на тропу войны? Да и не на Слейпнире же с его жалкими пушчонками, спешно переделанными в роскошную противометеоритную спарку. В то же время, командор Мирр, непонятно глядя своими зелёными до неприличия глазами, поведал - ежели одному здровенному викингу дать под начало новейший ударный крейсер, который вот-вот сойдёт со стапелей, то у людей и леггеров вскоре и врагов-то не останется. Нет-нет, командор - вы нам того не говорили - а мы вашего намёка по