– Нет, ну ты серьёзно? – не унималась супруга, между делом отряхивая с плеч налипший песок, – Будешь это есть?
Valle усмехнулся, деловито помешивая варево палочкой, а сам убеждал, что будет, и с удовольствием. Затем он достал бокалы, салфетку и оплетённую бутыль белого вина, отлитую для удобства носки вместе с ручкой. Наконец, очередной раз заглянув в котелок, одобрительно буркнул что-то и отставил его от огня. Краб, уже буро-красного цвета, парящий, был осторожно выложен на походную деревянную тарелку.
Отломав здоровенную клешню, супруг тут же разделал её и, извлекя бело-розовое, одуряюще пахучее мясо, принялся смаковать, демонстративно выражая удовольствие. Озадаченно принюхавшись, Изабелла всё-таки пересела поближе. Проводив взглядом очередной кусочек, исчезнувший во рту Valle, не утерпела.
– Может, попробовать чуточку?
– Мгу… – муж одобряюще кивнул, и аккуратно поднёс ей ломтик. Принюхавшись ещё раз, супруга с видом мученицы осторожно взяла губами, пожевала, настороженно выискивая подвох. Но его не оказалось.
– Вау! Вкуснятина какая! А ещё можно?
Valle, добродушно посмеиваясь, тут же отломал для супруги вторую клешню. С непривычки повозившись, чувствуя как во рту скопилась слюна, Изабелла, сломав таки о колючий панцирь ноготок, всё-таки добыла себе изрядную порцию лакомства и тут же набила рот.
– Ой, что-то он маленький какой-то был, – она с хитрющей улыбкой посмотрела на мужа, когда от поживы остались рожки да ножки, – А вино осталось ещё…
Неужели счастье возможно?
Разведя руками и получив шуточный шлепок по спине в напутствие, супруг был препровождён в море с приказом не возвращаться без добычи. Но, к счастью, пара крабовых собратьев деловито сновала тут же на мелководье, за что и поплатилась.
– Во! – показал Valle обе занятые шевелящейся добычей руки, когда вышел на песок. Изабелла, в предвкушении потирая лапки, добавила хворосту в притухший было костер и вернула котелок на своё место над огнём. Заглядывая через плечо мужа на его священнодействя, она аж приплясывала от нетерпения. Заглянув ещё раз в исходящий ароматным паром кипяток, она наградила мужа поцелуем. Впрочем, он несколько затянулся… но пища не пострадала.
– Слушай, я и не знала, что такая жизнь бывает, – Изабелла, наплевав на все и вся правила этикета, облизала пальчики и сыто, с блаженством вздохнула. Лениво подошла к мелко плещущемуся морю, абсолютно не смущаясь своего вида, нежась в ласковом ветерке и солнце, всмотрелась в воду.
– Неужто ещё хочешь? – удивился муж, допивая вино из бокала.
– Ой, что ты, – рассмеялась Изабелла, – Просто высматриваю, не цапнет ли меня в отместку кто из крабовых собратьев, если я плюхнусь. А то вся извозюкалась в соке.
Вздохнув, Valle огляделся, взял одну из сосновых веток, что попрямее. С одной стороны заострил кинжалом вроде как для колышка. Подойдя к воде, пошептал что-то такое над палочкой, отчего у Изабеллы противно заныло под ложечкой. Зайдя неглубоко, он с усилием воткнул колышек в дно.
– Всё, теперь плескайся, только это не трогай. Теперь вся живность удирает отсюда изо всех ног, плавников, хвостов или что там у них растёт…
– Мог бы и не предупреждать, – не без ехидства заметила Изабелла, заходя в воду, – Я и так ни за какие деньги не прикоснусь. Уж кое-как соображаю, кто меня в жёны взял.
Зайдя по колено, обернулась лицом к берегу. Расставив руки в стороны, медленно откинулась назад и плашмя, подняв тучу сверкнувших в свете солнца брызг, именно «плюхнулась» в море. Солнце и взгляд мужа успели мазнуть по её точёной фигурке, и ещё неизвестно, что было нежнее.
Valle, вернувшись в тень, улёгся подперев локтем голову. Некоторое время с ленивой истомой наблюдал за резвящейся супругой, а затем задремал. Мутно-зелёный, туманный, пронизанный невиданным колышащимся светом сон поглотил его, потянул куда-то. Но всё-таки его потянуло куда-то вбок и вверх, и через некоторое время он выскочил, как поплавок из воды. Голова его покоилась на коленях Изабеллы, а её серые глаза нежно смотрели на него. Ласково поглаживая волосы мужа, она тихо-тихо напевала какую-то меленную, неимоверно старинную песню.
Некоторое время он слушал, прикрыв глаза, донёсшиеся из глубины веков искры прекрасного, а когда песня закончилась, вздохнул от избытка почему-то нахлынувших чувств и негромко, боясь спугнуть очарование, спросил.
– Это эльфийская? Так нежно и в то же время сильно…
Изабелла некоторое время смотрела на него своими отчего-то затуманенными глазами, а затем, стряхнув сладкое наваждение, засмеялась.
– Ну ты и грамотей!.. Чему ж тебя там учили, в твоём Университете?
– Убивать. И защищаться от тех, кто пытается убить. Напускать моровое поветрие и бороться с ним. Обращать в прах жизнь. Поднимать и допрашивать мертвецов, и упокаивать нежить всяческих видов. И многому другому, спасительному для друзей и гибельному для врагов. Гораздо менее интересному, что надо знать нек…
Посмотрев в его глаза, Изабелла увидела, что муж абсолютно серьёзен. Закрыв его губы нежным поцелуем, она затем шепнула.
– Давай не будем об этом, хотя бы в эти дни. Пусть они будут только моими…
Несколько мигов Valle всматривался в наклонившееся над ним прекрасное лицо, столь быстро ставшее таким родным, а затем потёрся щекой о руку Изабеллы.
– Прости, я забылся. Пошли купаться? – и, одним прыжком вскочив на ноги, подхватил на руки хохочущую супругу и понёс в море.
В конце концов Изабелла умудрилась с непривычки чуть обгореть на солнце, и перебралась в тень. Непринуждённо разметавшись в обворожительной наготе, она полулёжа, облокотясь на колени мужа, блаженно щурилась на переливающийся всеми оттенками – от лазурного до серого – океан, с деланным негодованием пресекая все покушения и поползновения в сторону своей обнажённой персоны.
– Я тебя настолько смущаю, дорогой мой?
Valle усмехнулся, и только погладил её по шелковистому от морской воды плечу. Зарылся носом в пахнущие солью и родным теплом чуть влажные волосы, и промурлыкал кое-что, не предназначенное для посторонних ушей…
Две нахальные чайки, нимало не интересуясь целующейся парочкой, деловито рылись в останках трапезы, квирркая время от времени своими резкими голосами. Изабелла лениво поглядела на птиц, прищурив глаза от яркого света, закинула руки за голову, ласково обнимая за шею своего супруга.
– И правда, непуганые…
В конце концов, уже вечером, их самих спугнул лениво ковыляющий по прибрежной тропинке орочий отряд, и парочка, тихо хихикая, смущённо ретировалась. После почти часа езды по весьма неаппетитно пахнущим и чавкающим болотам, перемежающимся с каменистыми пустошами, под тем низким, туманно-серым небом, какого никогда не бывает, путешественники вывалились во влажное тепло южной ночи. Звёзды на небе были столь ярко-заманчивыми, а протянувшийся меж них Мост Богов казался столь близким, что их, наверное, при должном желании можно было потрогать руками.
– Где это мы? – огляделась малость подуставшая Изабелла, пробуя ногой оказавшуюся восхитительно тёплой воду. Её фигурка, подобравшая складки платья, была столь обворожительна на фоне лунной дорожки, что Valle не сразу нашёлся с ответом.
– Жемчужный залив…
– Ой, – Изабелла от неожиданности потеряла равновесие, стоя на одной ноге, и чуть не упала в поутихшее к ночи зеркало воды, – Это самый юг материка, между Стигией и степняками?
Она выправилась и восхищённо повернулась к мужу. Оказывается, девушку учили не только музыке и
