чудом затесавшиеся сюда, разбивали людей на десятки, объясняли обязанности и порядок действий.
Стражники так ничего и не заметили. Ещё чего не хватало – приглядываться к этим богомерзким еретикам! Словно и без того не хватает обязанностей – то этих свиней покорми, то на прогулку выведи – ведь рабы товар скоропортящийся и дорогой, а посему перед продажей их надо привести в божеское состояние.
Куда охотнее стража ходила отрабатывать свою смену в тюрьму. С арестантов и посетителей можно хоть что-то вытрясти. То весточку кому-то передать, то узелок с харчами. А если хорошо заплатят, то и свидание втихомолку организовать...
За свою беспечность стражники и поплатились. Но чуть позже.
Появившийся, как всегда таинственным образом, из потёмок баронет прямо на глазах у изумлённых людей стал вытаскивать из воздуха десятки боевых ножей и штурмовых копий – древко вдвое короче, а навершие вдвое больше, почти как меч. В ближнем бою, да в тесноте – самое оно. Да полсотни топоров, топоров – за которые крестьян браться учить не надо.
– Ваша светлость, – обратилась Нгава, смущённо вертя в руках свой кинжал, – Тут ещё две сотни людей. Из других мест, в основном здешние, от святош. Кто за недоимки, кто беглые крестьяне...
Баронет посмотрел в обращённые к нему лица людей, сгрудившихся в тесноте и вони длинного темноватого барака. Негромко, чтобы не услышали раньше времени стражники, напряжённо прислушивающиеся к звукам проходящего совсем рядом боя, представился, а затем сказал.
– Я увожу всех своих людей в Империю. Если кто хочет – давайте с нами. До весны хлеб и крышу гарантирую, а там будете свободны. Кто захочет на земле осесть, получите наделы. Кто своё дело завести – сведу с нужными людьми, помогу чем смогу...
Из толпы выбрался невысокого роста, крепко сбитый мужичок в домотканом кафтане. Хитровато прищурившись, спросил.
– А каким богам будете заставлять поклоны бить, вашсветлость?
Valle только пожал плечами.
– Заставлять никто не будет. Да могли бы и у моих людей порасспросить – у нас с этим проще.
Мужичок почесал в затылке. Затем, оглянувшись на своих и набравшись храбрости, упрямо продолжил своё.
– Да уж расспросили. Токмо не осерчайте, вашсветлость, хотелось бы от вас самолично подтверждение разузнать. Вы вроде бы, не в обиду будь сказано, Падшего почитаете... – тут смелость у мужичка кончилась, и он только испуганно теребил шапку в своих узловатых, привычных к труду крестьянских руках.
– Даю вам слово дворянина и мага, – отчётливо и чуточку торжественно произнёс баронет, отчего-то волнуясь, – Падшего я не почитаю, принуждать в вере никого не буду. А уж как своих людей берегу и защищаю, сами видите – пришёл за тридевять земель вызволять. Что касается чёрного... только на войне да против врагов. И то вполсилы, чтобы кого безоружного ненароком не зацепило. А не хотите – к другому барону пойдёте, не к магу. Могу посодействовать.
Коротко посовещавшись со своими, мужичок наконец-то выбрался к нетерпеливо ожидающему баронету.
– Мы с вами. Только – и нам оружие дайте.
Valle вздохнул, но кивнул. На прощание, уже собираясь уйти в услужливо распахнувшуюся перед ним тьму, бросил двоим солдатам, бывшим ранее в гарнизоне его отца.
– Если выведете людей, сделаю десятниками...
Бой мгновенно превратился в кровавую резню. После того, как массивная, несокрушаемой прочности башня со стрелками взлетела на воздух с оглушающим грохотом, а затаившиеся в развалинах группы пехоты были атакованы неуязвимыми, подозрительно похожими на своих же, парнями, у защищавшихся осталось мало шансов.
Но когда прямо за их спинами с треском вылетели двери бараков и на волю вырвалась озверелая от крови и жажды свободы толпа рабов, мгновенно затоптав всякое сопротивление, святое воинство стали просто резать. Как волки, ворвавшись в середину стада безумеют от запаха крови и убивают налево и направо, так произошло и здесь.
Незащищённый, открытый тыл сразу превратился в бойню, а спереди происходили буквально чудеса. Впереди небольшого отряда наступавших шёл высокий стройный красавец воин, окутанный мягким жемчужным сиянием. Он раздавал налево и направо молнии да файрболлы с той же лёгкостью, словно сам святой Антоний раздавал благословления. Результат, правда, выходил куда более плачевный – центр группы оборонявшихся просто перестал существовать. Вместе с неуязвимыми, неубиенными зомби.
Фланги опустошила напирающая с тылу толпа крестьян, молча, деловито поднимающая и опускающая топоры. Этот молчаливый удар был куда страшнее потопа, и вот, наконец – обе группы встретились.
– За мной! – коротко скомандовал Valle, и повёл всю толпу куда-то в сторону. Снаружи огромного отряда бежали вооружённые люди, с опустошёнными от безумия боя глазами, а в середине находились безоружные, женщины и дети. Да несли на руках раненых и тащили одного пленного, коего захватили ещё в здании Синода и которого барон строго-настрого приказал беречь.
Вот разлетелся в кровавые клочья какой-то отряд стражников, и бегущие ворвались в городской парк. Мгновенно растеклись по расчищенным от снега дорожкам, среди деревьев и статуй. Подскочил Гуго, запалённо дыша.
– Плохо дело, Волк! Раненых много, да и убитые имеются...
Valle только дёрнул щекой, глядя чужими от усталости глазами, и стал
Глава 23
Если бы на следующее утро какой-нибудь волшебник, или на худой конец ветер, пролетали бы над величественными бескрайними лесами, заполонившими здешние края, то немного не достигнув Набатного кряжа, там, где среди засыпанных снегом деревьев, на небольшой поляне у скромного бревенчатого домика можно было бы наблюдать весьма странную картину...
– Быстрее! – ненавидяще отдал приказ находящийся в центре человек, кутающийся в чёрный плащ, хотя ему было явно жарко.
Стоящий на коленях мужчина в жалком рубище, отдалённо напоминающем рясу монаха, трясся словно в лихорадке. Его разум и воля, парализованные чёрным заклятьем некроманта, дрожали и вставали на дыбы, но не в силах были не повиноваться.
Пленник с ужасом глядел, как собственная рука с зажатым в ней кинжалом медленно поднялась, а затем с силой вспорола его живот. Кровь потекла по остаткам одежды, медленно образуя у колен алую, парящую на морозе лужицу. На совесть отточенное лезвие с лёгким хрустом пошло дальше, и вот перед коленопеклонённым священником прямо на утоптанный снег стала вываливаться нелепо смешная куча внутренностей.
– Ешь! – угрюмо приказал человек в чёрном, ощущая пляшущие вокрух незримые частицы праха. Словно пылинки, попавшие в луч света на тёмном фоне, они заструились невесомым хороводом. Постепенно выстраиваясь в безукоризненную золотистую спираль с запахом маттиолы, уходящую в никому неведомые, мрачные бездны человеческой души...
Пленник, в глазах которого начало плескаться безумие, покорно схватил что-то скользко-розовое и поднёс ко рту. По подбородку его, задвигавшемуся вверх-вниз, брызнули струйки крови.
Гуго, стоящий чуть сбоку, смотрел, будучи не в силах отвести глаза. С трудом разведя стиснутые желваками скулы, он хрипло выдохнул в морозный воздух.
– Седьмой... Уже седьмой из тех двенадцати жрецов...
Трент, мрачно глядя на пытку, глухо, низко, еле слышно зарычал. Он сделал шаг, оказавшись за спиной застывшего в трансе некроманта, и его кулак с силой врезал в нужное место на затылке. Чернокнижник, тихо охнув, осел, и прерванный обряд полетел вразнос.
Беззвучный серый вихрь взвился вокруг, подняв в горячий, струящийся ненавистью воздух жёлтый снег, разом обернувшийся пеплом. Чей-то грубый голос заревел так, что эхо отдалось до самых небес.
– Спасибо!
Изумлённые, забитые прахом глаза присутствующих увидели, как из-под земли вылезли тени. Стонущие, причитающие и жалующиеся на что-то, но от этого не менее грозные. Обернувшись могучими
