избавиться от слез, не помнила себя, только хотела, чтобы он исчез. Осознавала, как рискую... Но тогда это ничего не меняло. Я до безумия не хотела его прикосновений, не хотела страха и боли, не владела собой.
А В. гладил меня по волосам, говорил что-то на безгранично чужом наречии. Я не могла остановить слезы, только почти беззвучно просила отпустить - впервые в жизни. Он заставил меня поднять голову, провел языком по лицу, слизывая соленую влагу, давнюю грязь и грим. Я закрыла глаза, и жалела о том, что извращенность В. избавила его от отвращения.
Знаешь, любимая, сегодня мне впервые не было больно с ним. Я знала - он способен на нежность и осторожность, но прежде не видела их. Этой ночью были минуты, когда почти все чувства уходили, оставляя лишь тень горечи. Он даже использовал магию для того, чтобы завершить мое исцеление.
Когда все закончилось, мне вновь стало плохо. Страдало не тело, но разве от этого стало легче? Нужно было дождаться его ухода, одеться, понять, как жить, если осталось так мало... Справиться с собой. Хотелось иного - забвения.
Эльза вошла неожиданно для меня, и, только затворив за собой дверь, поинтересовалась, может ли прекратить ждать в коридоре. В., уже почти одевшийся, взял ее за подбородок, и посоветовал не задерживаться в комнате надолго. Лисица высвободилась и кивнула, я молча смотрела на них сквозь упавшие на лицо пряди волос.
Эльза подошла ко мне, опустилась на колени, пачкая светлые джинсы, положила горячие ладони на мои плечи. Ее губы шевельнулись, чуть слышно что-то шепча, в глазах читалась горькая ярость, но не было ревности. Мне показалось, что Эльза не понимала, зачем пришла - как и я.
Она поднялась и бесшумно выскользнула за дверь, В. последовал за ней через несколько минут. Оставшись в одиночестве, я заперла дверь, накинула на плечи куртку и начала нашу беседу. Спасибо, любимая - мне действительно стало чуть легче, кажется, пришло решение.
Если смерти не избежать, я не хочу умереть такой, как сейчас. Это безумие, но чувства твердят, что лучше уйти красивой. Так глупо... И еще мне больше незачем пытаться перейти на кровь. Если предсказание не сбудется, я попытаюсь сделать это, но нельзя превращать в пытку последние недели жизни.
Нужно дождаться утра. Может быть, при свете дня мое решение рассыплется в пыль... А пока я попытаюсь не сойти с ума до рассвета. У меня есть алкоголь, наркотики и интернет - надеюсь, этого хватит.
Прощай. Постарайся сделать свою смерть самой красивой.
Я хорошо знаю, почему решила начать вести этот дневник. Во-первых, мне хочется 'излить душу'. Во-вторых, поговорить о наболевшем с кем-то из читателей. Пока, наверно, все.
Мне очень одиноко, но не из-за того, что я глупая, закомплексованная, некрасивая и далее по списку. Я стройная милашка с песочными локонами до лопаток и серо-голубыми глазами. Все свое, все при мне. Знаю несколько языков, рисую, танцую, неплохо пою, играю на гитаре. Характер спокойный. Да, мне можно было бы завидовать, но есть одна маленькая проблема - мои родители, мое окружение, не вполне люди, а я человек.
Непонятно. Ничего страшного, сейчас объясню. В мире есть сверхъестественные существа, заметить которых можно только если они того пожелают. Таких много, но я родилась в семье чующих. Они отличаются от обычных людей только тем, что, как и прочие, 'невидимки', и к тому же умеют распознавать ложь. Их ценят в сверхъестественном мире, потому что они очень полезны при проведении различных переговоров.
Я, долгожданное дитя, оказалась уродцем. Сначала все было хорошо, но лет с пяти начались проблемы. Я непроизвольно полностью, выпадала в видимость, (не могла даже видеть тех, кто в нее не вошел) теряя дар, т.е. становилась такой же, как и обычные люди. Сперва все быстро приходило в норму, потом требовалось больше времени, еще больше... Одним словом, к семнадцати годам я стала самым обычным человеком. Это врожденная болезнь, редкая, она не лечится, и обычно ничего хорошего 'бракованных' детей не ждет. Мне повезло - я не оказалась в детдоме или на улице (а это еще не худшие варианты), мама не сможет родить еще раз, и для них с папой даже такой ребенок - свет в окошке. Они возглавляют наш клан, так что пока родители живы, все будет хорошо. Лет через пятьдесят они умрут, уже не молоды, но это меня пока не волнует.
Плохо то, что мне не с кем поговорить как с приятелем. Посещать сверхъестественные сайты (есть и такие) не могу, потому что их не вижу. Ровесники-чующие мной не интересуются и не переходят ради меня в видимость. Я их в буквальном смысле не замечаю, как и всех, кроме родителей. Папа с мамой стараются мне помочь, но дружить никого насильно не заставишь, а у них самих много дел.
В город одну не пускают - боятся, сбежать нельзя, да я бы и не стала их огорчать. Учусь, чтобы занять время, но надоедает. Мне только семнадцать, а у меня даже приятелей настоящих нет. Компьютер, книги - это все хорошо, но приедается. Рассказать правду знакомым по сети - не могу, а лгать надоело. Это первая попытка хоть кого-то спровоцировать на разговор обо мне настоящей. Знаю, если вы обычный человек, не поверите, но говорите о моей истории хотя бы как о выдуманной... Для начала хватит и этого. Мне так хочется банально поболтать о моей горькой доле!
На этом я заканчиваю вступление. А зовут меня Кристина. Фамилию называть не стану.
Это - дневник, значит, нужно записывать в него все, что со мной происходит. Немного этих событий, честно говоря, но это неважно. Встала я поздно, как всегда, спешить ведь некуда. Не завтракала, с утра аппетита никогда нет, и почти час изнывала от тоски. Вообще-то я не романтичная чахлая дева, но иногда ее напоминаю, сказывается дефицит общения.
Потом мне в голову пришла мысль написать этот текст, чем я и занята. Даже и не знаю, может быть, добавить воспоминаний? Память у меня хорошая, ярких эпизодов в ней, правда, мало, но все-таки они есть. Например, не так давно родители сводили меня на пикник. (Зимой он ведь тоже так называется?) Я очень давно не была на природе, тем более, зимой, и по сторонам смотрела активно. Закутана была при этом как очаровательный снеговик, даже нос под шарф спрятала, а иначе родители волновались.
Ехали на машине, я и в дороге не скучала - нечасто надолго выхожу. На месте больше ходила с открытым ртом, потом пришла в себя и вцепилась в родителей с вопросами. Ну да, как маленькая, но если живешь в изоляции, а знания только книжные... Думаю, вы меня поняли.
Не шедевр, ну и ладно... Пойду, перекушу. И потом посмотрю, не оставили ли вы комментарий. Нет, конечно, наверняка ничего не дождусь, но... Надежда. Это, наверное, неизлечимо.
***
Здравствуйте.
Вы хотите поговорить об этой истории? Что ж, я могу стать собеседником.
Мне известно одно - дневники, письма, прочувствованные монологи всегда ложь в той или иной степени. Почти невозможно объективно оценить себя, других - тем более. Можно верить в свою искренность, но это не изменит ничего - правда не терпит попыток превратить ее в слова, скользит между пальцами...
Здесь - вкус лжи ощутим. Не той, откровенной, о которой принято думать, когда звучит это слово, но тонкой, состоящей из умалчиваний и иначе построенных фраз.
Приблизиться к правде чуть ближе - страшно? Не верю в то, что скучно - иначе не было бы и этой полу-лжи, только молчание. Но... Что может потерять девочка по имени Кристина? Еще много лет ей ничто не станет грозить, а потом слишком поздно будет спасаться. Да, все может сложиться иначе, но это так маловероятно, а риск соблазнителен для юных, не правда ли?
