Воспитание поколений

или

— Приходи к нам, тётя лошадь,
Нашу детку покачать.

Л. Ю. Брик вспоминает в статье «Чужие стихи», что Маяковский любил этим двустишием приглашать гостей.

Заботы мышки и капризы мышонка кончаются трагически — из всех нянек ему понравилась только кошка.

Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
— Голосок твой так хорош.
Очень сладко ты поёшь!

Прибежала мышка-мать,
Поглядела на кровать,
Ищет глупого мышонка,
А мышонка не видать…

Для трехлетнего слушателя тут загадка. Ему нужно подумать, куда между двумя строфами исчез мышонок. Когда он поймёт, то радость угадывания немного скрасит для него грустный конец, а неожиданное для малыша открытие, что иная сладкая песнь коварна, обогатит его опыт. Семилетние хорошо воспримут иронические характеристики, и для них будет вполне ясно аллегорическое нравоучение, которое содержится в стихотворении; перечитывая знакомую сказку, они откроют в ней незамеченное прежде, и это доставит им новую радость. Такой сделанный «на рост» запас смыслового и эмоционального содержания — верный признак подлинной художественности произведения.

Лирическая колыбельная? Трагикомическая сказка? Басня? Любое из этих определений будет и верным и ошибочным, потому что в стихотворении есть элементы и того, и другого, и третьего; иными словами, это вещь своеобразная по жанру. Сплав лирики с нравоучительным смыслом, юмора с трагическим концом определил богатство, разнообразие эмоционального содержания так просто и безыскусственно на первый взгляд написанного стихотворения. Это мастерская простота.

И ещё одна — колыбельная?.. сказка?.. То и другое, а главное — одно из самых прелестных, самых совершенных стихотворений Маршака. «Тихая сказка», недаром упомянутая в числе стихов, за которые Маршак получил Ленинскую премию, трогает взрослых, доставляет им художественное наслаждение, не меньшее, чем четырёхлетним. Это уже не «на рост», а на всякий рост — для вас, для меня, для наших детей и внуков. Она тоже проста, как будто незатейлива — сказка о том, как семья ежей встретилась с волком и волчицей. Секрет её трогательной прелести в том же сплаве лиричности с юмором, особенно тут удавшемся, богатом, вдохновенном, и в гармоничности всего стихотворения.

Трагического конца на этот раз нет, все кончится благополучно… Впрочем, это зависит от читателя:

В дом лесной вернётся ёж,
Ёжик и ежиха,
Если сказку ты прочтёшь
Тихо,
Тихо,
Тихо…

Это конец стихотворения. А что читать сказку надо тихо — мы предупреждены уже в первых строках. Стихотворение оказалось игрой! Тут не только тихо читать — кажется, ходить надо на цыпочках. Все так тихо:

Серый ёж был очень тих
И ежиха тоже.
И ребёнок был у них —
Очень тихий ёжик.

И гуляют они ночью:

Вдоль глухих осенних троп
Ходят тихо: топ-топ-топ.

И тропа глухая, и осень, и согласные глухие — «топ-топ-топ». Всё удивительно гармонично. Ни одна деталь, ни один звук не нарушают тональности сказки. И «идут на грабежи тихим шагом волки». В этой тишине разыгрывается, в общем, тоже тихая битва между ежами, которых читатель полюбил с первых строк, и грабителями-волками. Не очень драматическая битва, скорее комичная. Волки не могут справиться с ежами:

У ежихи и ежа
Иглы, как у ёлки.
Огрызаясь и дрожа,
Отступают волки.

Они трусы — эти ночные грабители. Послышался вдали выстрел из двустволки. «Пёс залаял и умолк».

Как это точно сделано, проверено на слух: выстрел вдали, пёс залаял и умолк — только чуть-чуть нарушается тишина.

Говорит волчице волк:
— Что-то мне неможется.
Мне бы тоже съёжиться.
Спрячу я, старуха,
Нос и хвост под брюхо!