словесные картины:
Это с «Зелёной страницы», изображающей лето. Но зелёным оказывается только общий фон. Лето сверкает, переливается красками — это передано мельканием разноцветных насекомых: золотые букашки, голубая стрекоза, тёмно-красная божья коровка, пёстрые бабочки.
Разнообразие лаконичных, двумя-тремя чертами созданных картин, быстрая их смена как раз и нужны малышу, чтобы легко воспринять стихотворение и не соскучиться.
Впрочем, всякое бывает разнообразие, и не всегда оно радует.
Вот стихи из книги, выпущенной Детгизом в 1958 году:
Тут тоже как будто что ни строчка, то новый предмет изображения. Но это не так — изображение вовсе отсутствует. Маршаку, чтобы дать ребёнку почувствовать лето, понадобились в восьми строках восемь глаголов, автору описания весны хватило одного глагола на восемь строк — и тот не выражает ни движения, ни активного действия («сказали нам»). Стандартный, столетней давности набор ручейков и проталинок, полная неподвижность картины — даже бабочки не летают, а только присутствуют, даже воробьи не дерутся, а драчливые — ведь как раз против таких мёртвых пейзажей, монотонных перечислений, в которых ничто не останавливает внимания ребёнка, ничто не возбуждает фантазии, и начала борьбу советская поэзия. А ведь эти стихи не исключение. Подобные книги выходили и в том же году, и в предыдущих, и в следующих. Зачем? Для кого? Публикуя их, издательство и его редакторы не приносят ни радости, ни пользы детям, зато вредят автору, поддерживая в нём убеждение, будто и так написанные стихи — без мысли, без поэзии, без чувства — пригодны для печати.
Появление их показывает, как стойки дурные традиции. Борьбу с мертворожденными стихами советские поэты начали в 20-х годах. И вот, оказывается, её ещё нужно продолжать в 60-х.
Теперь, когда напряжённый труд наших писателей поднял поэзию для детей на уровень высокого искусства, невнятный лепет о ручейках шумливых (конечно же, ручейках, а не ручьях, и вербочках, и проталинках) воспринимается как помеха в деле воспитания детей средствами искусства и развития их вкуса к стихам.
Вернемся от неумелых ремесленных поделок к поэзии.
Весь цикл, разнообразный по темам изображения, по ритмам, по настроению, лиричнее «Круглого года». Маршак заставляет читателя пристально и неторопливо всматриваться в каждую деталь рисунка, сделанного художником, и картины, выполненной поэтом. А детали сливаются в изображение с очень отчётливой эмоциональной окраской:
Певучий ритм, плавное фоническое строение (обилие широких и средних гласных), внутренняя рифма, которой связаны все глаголы строфы (мелькают — блуждает — качает), и самое значение глаголов, выражающих (кроме первого) плавное движение, — сочетание всех этих элементов и создает настроение картины.
А в других стихотворениях и строфах другие средства определяют эмоциональный колорит изображения. Но всегда наряду с цветом — основой цикла — присутствует движение, то быстрое, то замедленное. Ни одной статичной картины.
Замечательно искусство, с которым поэт, в пределах выбранного им ритма, меняет теми стиха:
Движения неторопливы — «прошла», «заметая след». А следующая строфа:
Слово «вприпрыжку» в сочетании с изменением ритмического движения (тут отчётливые паузы перед односложными словами и после них) вызывает необходимость «стаккатного» произнесения — стих идёт как бы вприпрыжку. Меняется и темп и колорит стиха, создается то разнообразие, непрестанное движение, которого требует малыш в пейзажных стихах.
Расцвёл и особый дар Маршака — его умение знакомить ребёнка с явлениями реального мира по самым характерным, запоминающимся признакам. Мы видели это умение уже в «Детках в клетке». Потом оно постепенно обогащалось, детали изображения заиграли красками, звуками, запахами, широким диапазоном эмоций, и, главное, изображение в целом стало объёмнее, значительнее по смысловому содержанию.
«Веселое путешествие от А до Я» — одно из произведений, за которые поэту присуждена Ленинская премия, — своего рода поэтическая энциклопедия советской жизни, и ребячьей и взрослой.
