войсках в Нидерландах и до приезда принца нельзя было назвать дружественными – между ними постоянно возникали соперничество и ревность. А высокомерное поведение Конде нарушило до сей поры хотя бы внешне объединенные усилия испанцев.
До Фронды и во время ее принц являлся своеобразным рекордсменом по выигранным битвам. Достаточно вспомнить самые знаменательные сражения – Рокруа (1643) и Ланс (1648). В этой же войне ему не везло. Верный королю маршал Тюренн везде одерживает победу, а мятежный Конде каждый раз терпит неудачи. В 1653 году, десять лет спустя после великой победы при Рокруа, принц потерпел сокрушительное поражение от Тюренна под стенами Арраса. Французы заняли Музон и Сент-Мену, но были вынуждены временно отдать в руки испанцам Рокруа. Конде как ребенок радовался этому последнему обстоятельству и, как всегда, выглядел бесстрашным, красивым и ловким. Но воевать в качестве изменника против своих же соотечественников – совсем другое дело.
За несколько дней до взятия Арраса маршалу д'Оленкуру было поручено от Тюренна захватить аббатство Сент-Элуа, которое защищали войска принца. Количество солдат по обе стороны было малочисленным – Конде предстал перед людьми Оленкура во главе десяти эскадронов. Но так как эскадроны принца состояли исключительно из французов по происхождению, об этой битве можно было сказать то же, что Плутарх в свое время писал о баталии при Фарсале (46 год до н. э.), когда войска Юлия Цезаря атаковали легионы Помпея: «Орлы против орлов, легионы против легионов» и т. д. И все же один из участников этой стычки замечал, что «как бы там ни было, эта битва не могла войти в сравнение с той, о какой говорил древний автор, по той причине, что при Фарсале все римские силы сражались разом одни против других, а в нашем случае лишь горстка французов схватилась врукопашную… Все равно остается истиной, что там было проявлено много мужества с обеих сторон».
Зато Аррас был взят в результате огромного напряжения французской армии под командованием Тюренна. Маршал не только вел осаду по всем правилам военного искусства – он имел к тому же численное превосходство. Принц успешно отбил несколько атак, но в конце концов понял, что просто-напросто будет неминуемо разбит. И предпочел за благо отступить, предварительно дав возможность вывезти из города всех раненых испанцев и своих солдат. Испанская сторона была признательна Конде за этот благородный поступок.
Во время всей этой летней кампании 1653 года Джулио Мазарини находился с королем в районе боевых действий. Кардинал понимал, что, когда речь шла о битве, присутствие молодого Людовика производило чудесный эффект на солдат. Так первый министр заботился о поднятии боевого духа в армии. Как политик, он прекрасно знал, что это, как ничто другое, могло обеспечить перевес в сражении равных сил. Да и английский опыт Кромвеля, ведущего за собой своих солдат, наглядно свидетельствовал об этом.
Вообще Аррас уже давно был объектом вожделений первого министра Франции. Поэтому когда он въезжал в город, сопровождая Людовика, он выглядел почти счастливым. Счастлив был и молодой король – оба они были уверены в дальнейших победах над Испанией. В 1653 году военная фортуна окончательно обратила к ним свое лицо.
В июле 1654 года Тюренн и Конде столкнулись в Артуа. Противостояние полководцев длилось почти месяц, но в августе принц был разбит. В 1655 году армии Людовика XIV берут Ландреси, Сен-Гислен и ряд других городов. В том же году Джулио удалось предупредить измену д'Оленкура, готового перейти на сторону Конде и Испании. Кардинал лично пожертвовал на это дело шестьсот тысяч ливров.
Правда, в 1656 году Конде удалось отыграться, разгромив Тюренна при осаде Валансьена. Принц также освобождает город, носящий его имя. Мазарини адекватно реагирует на это, послав де Лионна на переговоры в Мадрид с двумя козырями: британским подкреплением и ростом популярности короля Франции. В июне 1658 года Конде потерпел сокрушительное поражение от того же Тюренна, но уже вместе с англичанами, в битве при Доуне около Дюнкерка.
Все это предстояло еще пережить, но на лучшее можно было надеяться уже сейчас. В 1653 году испанская казна обанкротилась во второй раз за последние шесть лет. Деньги, посылаемые из Мадрида в Испанские Нидерланды, стали приходить нерегулярно, а их количество значительно сократилось. Испанский главнокомандующий эрцгерцог Австрийский Леопольд уверял всех, что не может воевать без постоянного финансового вливания. Но упрямый Филипп IV продолжал верить в свою звезду.
К середине 1650-х годов европейская дипломатическая картина значительно изменилась. И Мазарини, и Мадрид с тайным удовольствием взирали на ожесточенную борьбу на море между Англией и Голландией. Конец Фронды и первая англо-голландская война значительно сократили возможности Кромвеля атаковать французский берег, чего опасался кардинал. Параллельно англичане создавали немалые помехи голландцам в их войне с Португалией в Вест-Индии. Выгодное для обеих сторон англо-португальское сотрудничество на морях дало последний толчок к окончанию войны между Лондоном и Гаагой и заключению договора 1654 года. Голландское господство на морях существенно поубавилось – возросло английское влияние. Рано или поздно такая ситуация могла привести к непримиримым противоречиям между Англией и Испанией не только в Европе, но и в американских колониях. А это более всего было необходимо Мазарини.
Английский парламент не сумел ни остаться нейтральным в отношении парижского и мадридского дворов, ни обеспечить себе решительным выбором один из союзов. Отсутствие четкой внешнеполитической линии у «охвостья» Долгого парламента способствовало разгону его Кромвелем в 1653 году. Да и необходимости в продолжении его существования английский лидер уже не видел.
Реакция Франции на установление протектората Кромвеля была довольно благоприятной. Победы над Голландией усилили желание Мазарини искать расположения протектора. В 1653—1654 годах по инициативе первого министра переговоры с Англией велись очень активно – французские послы ни на час не покидали Лондон, постоянно сменяя друг друга. Доверенное лицо кардинала де Баас имел три дружественные аудиенции у Кромвеля, а Людовик XIV стал называть протектора в письмах «монсеньор мой кузен». На протяжении года Кромвель взвешивал предложения французского и испанского послов, их просьбы о поддержке английским флотом и армией. Все это существенно повышало международный авторитет Англии.
Решение лорда-протектора в пользу союза с Парижем имело серьезные причины. Союз с Францией – противницей Испании – благоприятствовал идее Кромвеля создать колониальную империю за счет испанского золота и испанских поселений в Вест-Индии. Англо-французский альянс также давал политические и моральные выгоды в борьбе против Карла II Стюарта и роялистов. Заключив соглашение с Лондоном, Франция не смогла бы их официально поддерживать. К тому же английский правитель надеялся возвратить Англии порт Дюнкерк и компенсировать потери от французских пиратов.
Несомненно, как французская, так и английская стороны руководствовались скорее необходимостью заключения союза, нежели доброй волей. В начале 1654 года послы Мазарини передали лорду-протектору, что Париж готов подписать договор о мире, включая статьи не предоставлять помощи врагам протектората, не давать убежище Карлу II во Франции, а также уволить герцога Йорка (будущего английского короля Якова II Стюарта) с французской военной службы.
В декабре 1654 года Кромвель посылает свои войска в Вест-Индию разрешить торговый конфликт между испанцами и французами. Возможно, лорд-протектор посчитал, что он вправе вмешиваться в колониальные дела за пределами допустимого. Его солдаты неудачно атаковали испанское поселение Сан-Доминго, однако взамен заняли Ямайку.
Эти демарши настолько разозлили испанского короля Филиппа IV, что в ноябре 1655 года Мадрид официально объявил Англии войну. Столкнувшись с перспективой военных действий в Европе, Кромвель поспешил заключить в Вестминстере 3 ноября 1655 года оборонительный и наступательный союз с Францией. В секретных статьях договора оба государства обязывались не связываться с врагами союзника: агенты Конде становились персонами нон-грата в Англии, а Мазарини обязывался запретить Карлу II и его окружению действовать во Франции.
Джулио Мазарини не стремился быть джентльменом в политике, выполняя свои обязательства только тогда, когда было выгодно ему и его государству. Так было и на сей раз: его дипломатия оставалась осторожной и двойственной, несмотря на заключение союзного договора. Кардинал постарался использовать англо-испанский конфликт в Америке в интересах Франции для достижения приемлемого соглашения о мире с Мадридом.
Как уже упоминалось, Мазарини послал в июне 1656 года де Лионна в испанскую столицу встретиться с первым министром Филиппа IV доном Луисом де Аро. Требования французов сводились к передаче
