В лесном бою особенно важны личная инициатива и смекалка каждого воина. Были у нас смельчаки, которые очень успешно действовали в одиночку. Например, красноармейцы Алексей Алешки и, Иван Волков и сержант Петр Малышев. Быстрые, зоркие, ловкие, они появлялись там, где их не ждали. Расстреливали немецкие пулеметные расчеты, сеяли панику в стане врага. Нашим снайперам потребовалось несколько дней, чтобы уничтожить всех солдат и офицеров противника, бродивших по лесу в тылах наших батальонов.
Вскоре положение в полосе обороны бригады вновь осложнилось: немецкое командование пополнило свои подразделения, активизировало действия снайперов.
С начальником штаба В. С. Леоновым мы пошли на передний край, чтобы проверить, как идет строительство оборонительных сооружений. Сухие лесные поляны сменялись болотом, кустарником. На КП 1-го батальона, кроме охраны, все спали. Разбудили комбата Леонида Кузьмича Пашкова и пошли в роты. Вода выше колен. За голенища сапог ползет ил. Осматриваем рубеж обороны 1-й роты. Заместитель политрука Иван Никифорович Комолов предупреждает:
— Будьте осторожны, оживились немецкие снайперы.
Нас опередило несколько бойцов, в них никто не стрелял. За ними двинулись и мы. Идем сосновым лесом. Вдруг одиночные выстрелы. Бьет снайпер. Укрываемся за деревьями. Выстрелы следуют один за другим. Пуля ударяет в ствол сосны, за которой я скрываюсь. Шутки в сторону, надо ложиться. Погружаюсь в воду, скрываясь за деревом. Автоматчики, сопровождавшие нас, немного постреляли и куда-то отползли. Но вот заговорил наш пулемет. Под его прикрытием мы продвинулись дальше.
Во 2-м батальоне вместе с новым комбатом Федором Васильевичем Смекалиным и комиссаром Шайхуллой Хабибулловичем Чанбарисовым обошли роты. Везде люди работали. Из бревен укладывали на трясину треугольники, на них устанавливали пулеметы. На сухих местах рыли окопы, сооружали дзоты. Беседуя с парторгами, комсоргами, агитаторами подразделений, я посоветовал им выпустить боевые листки, провести беседы с красноармейцами об особенностях боя в лесисто-болотистой местности. Внимание коммунистов и комсомольцев батальона мы обратили на необходимость повышения бдительности.
К 14 часам 4 августа мы вернулись на НП бригады. Посушили портянки и собрались идти на командный пункт. Но из землянки нельзя было высунуть носа — кругом рвались снаряды.
В 17 часов огонь прекратился. Но не успели мы пройти и нескольких шагов, как снова — взрывы снарядов. Ложимся. Кругом свистят осколки. Подымаемся, бежим. Надо выскочить из зоны обстрела. На командный пункт приходим мокрые, теперь уже от пота. Нам сообщают, что час тому назад гитлеровцы прорвались на коммуникации, окружили 2-й, 3-й батальоны и батальон соседней 151-й бригады.
Как потом выяснилось, противник начал наступление на позиции бригады, чтобы сковать наши силы с фронта. До двух рот автоматчиков вышли на коммуникации батальонов через болото Сучан, и взвод автоматчиков прорвался на участке 151-й отдельной стрелковой бригады.
О сложившейся обстановке было немедленно доложено в штаб армии. Последовал приказ: батальонам, попавшим в окружение, оставаться на месте и продолжать бой, а наличными силами бригады очистить от врага коммуникации и соединиться со 2-м и 3-м батальонами.
Командовать окруженными батальонами было приказано капитану Смекалину, а комиссаром группы был назначен Чанбарисов.
У нас еще не было опыта боев в окружении. И все же Смекалин и Чанбарисов блестяще справились с делом. Прежде всего они поговорили с командирами, политработниками, коммунистами, разъяснили обстановку, предупредили, что сейчас, как никогда, важно держать в поле зрения каждого бойца, поддерживать, ободрять людей. Командир и комиссар не скрывали трудностей. Боеприпасы на исходе. Плохо с продовольствием. Надо взять на учет все, что сохранилось.
Коммунисты первыми доставали из вещмешков скудные запасы еды. Их примеру последовали все. Кое- какие запасы оказались у ротных старшин. Подсчитали все, разделили на неделю. Получилось по сто граммов сухарей в день на человека. Хранение боеприпасов и продовольствия поручили красноармейцу Иллариону Алексеевичу Пересунько, человеку бережливому и непреклонному.
Мы на КП бригады с тревогой ожидали каждое донесение из окруженных батальонов, старались помочь советом. Созвонились со штабом и политотделом армии. Там обещали организовать снабжение окруженных по воздуху. Ночью над нашими позициями появились самолеты У-2. Смекалин ракетами показывает, куда сбрасывать груз. Но гитлеровцы тотчас стали дублировать его сигналы, запутывая летчиков. Часть грузов попала к врагу, часть — в непроходимое болото.
Командир бригады предпринимает все новые атаки, чтобы пробиться к окруженным подразделениям. Ничего не удается: слишком мало у нас сил.
9 августа Чанбарисов доложил, что наконец-то летчики сбросили груз более или менее удачно. Удалось подобрать три мешка сухарей. Через день получили два мешка сухарей, два ящика консервов и ящик патронов. Это очень мало. Продовольственную норму пришлось вновь сократить. Теперь на одного человека выдавалось 60 граммов сухарей и на 15 человек — банка консервов.
Каждую ночь с тревогой и надеждой все ждали наших самолетов. А когда они появлялись, следили за тем, куда сбрасывались грузы. Мы часами сидели у рации и ждали сообщений Чанбарисова. Нам пришлось оборудовать промежуточный узел связи. Дело в том, что имевшиеся в бригаде старые радиостанции «6-ПК» перекрывали микрофоном не более 3 км. Поддерживать связь с батальонами непосредственно с командного пункта не представлялось возможным.
Противник засек рацию и систематически обстреливал нас. Связистам было тяжело. Начальник рации А. С. Левкин, радисты В. И. Овсянников, К. М. Галимов все время находились под огнем врага. Однажды во время обстрела осколок снаряда срезал у рации антенну. При ее замене погиб Овсянников.
Надо сказать, что командир батальона военный инженер 3 ранга Николай Андреевич Курдюков, комиссар Ефим Григорьевич Окружко, их подчиненные оказались на высоте положения. Проволочная связь подвергалась частым порывам. Вражеские автоматчики вырезали на отдельных участках сотни метров кабеля. Линейным надсмотрщикам не раз приходилось вступать в бой с фашистами, находившимися в засадах. И несмотря на все это, связь восстанавливалась. Радиосвязь с окруженными батальонами поддерживалась бесперебойно.
Самолеты продолжали по ночам сбрасывать грузы. 12 августа было получено 8 мешков сухарей и 15 ящиков боеприпасов. 13 августа — тоже 8 мешков сухарей и несколько ящиков боеприпасов. В тот же день из штаба армии поступило приказание: подготовить части Смекалина к выходу из окружения. Но 14 августа это приказание было отменено.
Положение все более осложнялось. 14 августа 3-й батальон 151-й отдельной стрелковой бригады под нажимом противника оставил свой рубеж и присоединился к частям нашей бригады. Теперь капитану Смекалину были подчинены три батальона.
С продовольствием и боеприпасами становилось все хуже. 14 августа было сброшено два мешка сухарей, 15 августа — четыре ящика боеприпасов, 16 августа, последний раз, — четыре мешка сухарей, ящик консервов, табак и медикаменты.
Капитан Смекалин сообщил, что вместе с комиссаром Чанбарисовым он создал несколько групп для сбора оружия и боеприпасов. Группы возглавили коммунисты и комсомольцы. Позже мы узнали о работе этих групп. Им пришлось ползать по кустам, иногда под носом у врага, собирая патроны, гранаты, оружие. Смельчаки делали вылазки за боеприпасами в тыл врага. Не раз приносили из немецких тылов ящики с патронами и гранатами комсомольцы ефрейтор Алексей Карпович Мусатенко и красноармеец Михаил Георгиевич Кожухов. Дело это — очень сложное и опасное. Надо было перейти передний край — часто под огнем, — найти вражеские склады боеприпасов, обезоружить или уничтожить охрану и с тяжелым грузом снова проникнуть через передний край. Один неосторожный шаг мог привести к гибели. Поэтому, как наиболее опытных, в тыл врага за боеприпасами мы направляли разведчиков.
Группа в составе Ахмедьянова, Смирнова и Поповкина несколько раз приносила оружие и боеприпасы, а ефрейтор Колесов и красноармеец Паневкин однажды притащили шесть немецких автоматов и привели четырех пленных.
Боеприпасы экономили как могли. Пересунько подползал к бойцам, давал по нескольку патронов и говорил:
— Вести только прицельный огонь!
