Я бросил рюкзак и рванулся вперед.
— Нам надо привести все в боевую готовность, — сказал я Элисон.
— Знаю, — ответила она. — Мы уже начали.
Это было правильное решение, но когда я услышал ее слова, внутри все сжалось гораздо сильнее, чем когда я осознал, что «та сторона» нас атакует. Какими бы ни были их мотивы, они, по крайней мере, вряд ли причинят нам больше вреда, чем намереваются. Насчет же наших способностей я испытывал намного меньшую уверенность.
— Продолжай вызывать Сэма, — настаивал я. — Будет в тысячу раз полезнее, если они узнают о том, что происходит.
— По‑моему, сейчас не время для шуток из «Доктора Стрейнджлава»,[7] — заметила Элисон.
За последние три месяца мы разработали способ дополнить программное обеспечение нашего Интернет‑телескопа возможностью открывать заградительный огонь «кэмпбелловских» атак по теоремам противника, если он распознает покушение на нашу математику. Программное обеспечение не могло защитить всю границу, зато обеспечивало миллионы «точек срабатывания», формирующих перемещающееся случайным образом минное поле. План состоял в том, чтобы обезопасить себя, не переходя черты фактического возмездия. Нам оставалось лишь завершить окончательные проверки перед запуском этой версии в сеть, но уже сейчас для ее запуска нам понадобится всего несколько минут.
— Пострадало что‑нибудь, кроме финансовой системы? — спросил я.
— По моим сведениям, пока ничего.
Финансовые системы были всего лишь наиболее уязвимыми объектами на пути намного более широкого нападения. Большая часть современных инженерных и авиационных систем скорее заинтересована в опоре на резервное дублирование, чем в мучениях из‑за отказов. Компьютер в банке может объявить себя безвозвратно дискредитированным из‑за несанкционированного доступа, как только некоторые итоговые суммы перестанут совпадать, и выключиться совсем. Компьютеры на химическом заводе или авиалайнере разработаны так, чтобы выходить из строя более изящно, пробуя более простые альтернативы и вовлекая в принятие решений всех доступных им людей.
— Юэнь и Тим?..
— Оба на борту, — подтвердила Элисон. — Контролируют развертывание, готовы настроить софт, если будет необходимо.
— Хорошо. В таком случае я вам пока совсем не нужен?
Ответ Элисон растворился в цифровом шуме, и связь пропала. Я решил не придавать этому факту зловещего значения; если учесть мое местоположение, счастье уже то, что беспроводная сеть вообще до меня дотянулась. Я побежал быстрее, стараясь не думать о том моменте в Шанхае, когда Сэм поднес математический скальпель к нашим мозгам. Тогда «Сияющий» кричал о нашем местоположении, как маяк; сейчас отыскать нас будет не так‑то просто. Но и теперь, действуя более грубо, «ястребы» могли занести топор над головой каждого из нас. Зайдут ли они настолько далеко? Только если это не пустая угроза, а нечто более серьезное, чем предупреждение с целью заставить нас передать им алгоритм Кэмпбелла… Только если это не эндшпиль, когда никаких предупреждений, никаких переговоров, а Скудоземье просто стирается с карты навсегда.
Через пятнадцать минут после звонка Элисон я добежал до машины. Если не считать развлекательного центра, в ней не было ни одной микросхемы. Помню, как рассмеялся продавец, когда я дважды повторил свои требования к электронике машины:
— Чего вы боитесь? Ошибки «трехтысячного года»?
Двигатель запустился с полпинка.
У меня в багажнике лежал старый подержанный лэптоп; я поставил его рядом на пассажирское сиденье и включил на загрузку, выруливая на подъездную дорогу к автостраде. Мы с Элисон две недели корпели над максимально упрощенной операционной системой, как можно более простой и устойчивой, чтобы установить ее на этих старых компьютерах. Если противник и дальше будет атаковать нас из арифметической стратосферы, то эти компьютеры станут наподобие бетонных бункеров по сравнению со стеклянными небоскребами более современных машин. Кроме того, у каждого из нашей четверки в компьютерах будут стоять разные операционные системы и процессоры с разными наборами команд — наши бункеры будут рассредоточены как математически, так и географически.
Когда я выехал на шоссе, мои часы ожили.
— Бруно? Ты меня слышишь?
— Говори, Элисон.
— Разбились три пассажирских реактивных самолета. В Польше, Индонезии и Южной Африке.
Новость меня ошеломила. Десять лет назад, когда я попытался сбросить в море весь его математический мир, Сэм меня пощадил. Теперь они убивают невинных людей.
— Наше минное поле расставлено?
— Уже десять минут, но по нему еще ничто не прошло.
— Думаешь, они сделали через него проход?
Элисон задумалась, потом сказала:
— Не представляю как. Предсказать безопасный путь невозможно. Мы использовали сервер квантового шума, чтобы сделать выбор теорем, которые мы испытывали, случайным.
— Необходимо включить его вручную, — решил я. — Нанести для начала один ответный удар, чтобы они задумались. — Я все еще надеялся, что у них не было намерения губить самолеты, но у нас не оставалось иного выбора, кроме как принять ответные меры.
— Да. — Изображение Элисон теперь поступало в реальном времени: я увидел, как она протянула руку к мышке. — Мины не отвечают. Работа сети серьезно нарушена.
Все хитроумные алгоритмы, которые использовали маршрутизаторы и которыми мы столь успешно воспользовались для получения изображений «той стороны», теперь превращали их в бесполезные куски железа. Интернет был устойчив к высоким уровням шумов при передаче данных и потере тысяч соединений, но не имел защиты от распада арифметики как таковой.
Мои часы окончательно умерли. Я взглянул на лэптоп — он все еще работал, протянул руку и нажал горячую клавишу, запустив программу, которая попытается связаться с Элисон и остальными тем же способом, которым мы говорили с Сэмом: модулируя часть границы. Теоретически тамошние «ястребы» могли переместить всю границу — и тогда бы нам настал конец, но она очень велика, и для них было бы логичнее нацелить свои вычислительные ресурсы на конкретные нужды самой атаки.
На экране лэптопа появился значок — темная буква «Э» на светлом монохромном фоне.
— Связь работает? — спросил я.
— Да, — ответила Элисон. Значок мигнул, затем снова появился. Мы путали следы, быстро перепрыгивая по заранее определенной последовательности с одной пограничной точки на другую, чтобы свести к минимуму возможность обнаружения. Некоторых из этих точек уже не окажется на прежнем месте, но, похоже, уцелело достаточно много.
К «Э» присоединились «Ю» и «Т». Все заговорщики теперь были на связи, так что спасибо и на этом. Нам позарез требовался «С», но «С» не отвечал.
— Я услышал о самолетах, — угрюмо сказал Кэмпбелл. — И начал атаку.
Наша заранее согласованная тактика заключалась в том, чтобы запускать по очереди с рассредоточенных компьютеров различные варианты перескакивающего через границу алгоритма Кэмпбелла.
— Просто чудо, что они не поражают нас тем же способом, которым мы поражаем их, — сказал я. — Они лишь выдавливают участки границы старым «методом голосования», шаг за шагом. Если бы мы дали им то, что они просили, то сейчас были бы уже мертвы.
— Может, и нет, — возразил Юэнь. — Я еще не закончил вывод доказательства, но на девяносто процентов уверен, что метод Тима асимметричен. Он работает только в одном направлении. Даже если бы мы сказали им о нем, они не смогли бы использовать его против нас.
Я уже собрался возразить, но если Юэнь прав, то все получается очень логично. «Та сторона», вероятно, столетиями работала над одной и той же областью математики, и если бы имелось
