Вот в такой-то котел и угодил Иван Стрельцов — вынырнул из ниоткуда. Строители, вероятно, сочли бы , его бандитом; бандиты, может быть, — наемником; наемники — бойцом Тарантула; а бойцы Тарантула, наверное, одиноким уголовным «робинзоном», которого следовало немедленно уничтожить…
Глава 14
Славян с голозадой Катькой на плече, которая упорно пыталась вырваться, степенной походкой, будто зажиточный крестьянин с мешком муки, под хохот кочевников вошел в свой чум. Но когда за спиной капитана надежно захлопнулись несколько массивных шкур, закрывающих вход в жилище, поведение его круто изменилось. Навигатор торопливо подбежал к мягкой лежанке, устланной многочисленными подушками, расшитыми причудливой вязью, и сбросил на них свою пленницу. Правда, сделать это удалось не сразу, потому что Катька изящными, но сильными ручками добралась до головы и вцепилась в волосы, как клещ. Славян возмущенно выпалил:
— Ты что, ненормальная, что ли?! — Он озабоченно осмотрел свою искусственную руку. — Чуть протез не вывернула, чеканушка!..
Девушка ловко, как пантера, перекатилась в глубь широкой лежанки и прошипела:
— Подойдешь хоть на шаг, глаза выцарапаю, подлец. Опасаясь нападения, капитан отступил от разъяренной гринчанки назад. Он уже успокоился и беззлобно, даже с иронией, выругался:
— Тигра заокеанская. Всю спину отбила, дубина! Катька непонимающе вылупилась на офицера. Владелец вигвама передвинул поближе к лежанке табурет, сел напротив гостьи, раскурил трубку. Дым маленькими колечками заскользил в небольшое вытяжное отверстие, расположенное в самом центре остроконечной круглой крыши.
— Ну что вытаращилась? Вот и помогай вам, бабам… Никакой благодарности. — (Катерина все так же непонимающе хлопала ресницами). — Женщина в этом племени — добыча. Понятно? — пояснил Славян. — Если бы я этого не сделал, то сделал бы кто-нибудь другой. Потому что всем нужно продемонстрировать, кто хозяин девки.
— Зачем?
— Таков древний (может быть, и глупый) обычай этих полуразбойников, полукочевников. Практически все женщины в данном роду, даже если они выросли в самом племени, прошли через это.
— Что ж, их насилуют? — не поверила Катька.
— Здесь так не считают. Если дословно перевести с местного языка, то получится что-то вроде укрощения…
— Как лошадей?
—Типа такого…
Катька немного расслабилась. Дыхание выровнялось, глаза перестали метать в собеседника гневные молнии.
— А почему ты меня не предупредил еще по дороге?
— Ты бы вела себя скованно и неестественно, — ухмыльнулся Славян.
— Ну и что тут такого? Что, прямо все девушки бьются в истерике? Разве нет таких, которые заранее согласны на контакт?
— Есть, конечно. Но я хотел, чтоб ты продемонстрировала всем окружающим свой крутой норов. — И он хитро подмигнул.
— Зачем?
— Так, на всякий случай…
— Чтоб не лезли в будущем?
Собеседник пожал плечами.
— Ну ты мудрец, — заключила гринчанка. — А знаешь, некоторых извращенцев, наоборот, возбуждает, когда женщина сопротивляется…
Славян рассмеялся:
— Да, мне тоже понравилось… и попка у тебя ничего… Может быть, продолжим? Катерина опять помрачнела. Если бы у человека когти выдвигались, как у кошки, то она, наверное, сейчас бы ими блеснула во все и красе. Славик даже поперхнулся дымом:
— Успокойся, подруга. Все в порядке. Со мной ты в относительной безопасности.
— Почему в относительной? Ты что, голубой?
На этот раз лицо агрессивно вытянулось уже у капитана:
— Я не знаю, как у вас там, в Лиге, а у нас здесь такие выпады считаются оскорблением. Если бы ты была мужиком, вероятно, я бы перерезал тебе горло!
— Извини.
— А относительной потому, что на сто процентов в этой жизни ни за что нельзя ручаться. Но в целом мне все эти ваши губочки, личики, сосочки, попочки — по фигу.
— Почему?
— Все это бутафория. Каждая женщина стремится из мужика высосать как можно больше материальных благ. А затем он ей вообще не нужен. Что такое женщина? — спросил офицер.
— Что?
— Самоходный станок для извлечения сексуальных удовольствий.
— И только?
— Не более. Но ни одно удовольствие в жизни не стоит того, чтобы терять из-за него голову. Слышала девиз древних: «Пришел, увидел, победил»?
— Ну и что?
— Перевожу на язык современности: «Взял, использовал, выбросил». Вот это и есть настоящая правда жизни, без всяких приукрашиваний, рассусоливаний, без обмана…
— А как же любовь, чувства, привязанность?
— Все вы одинаковые. Повторяю, мужик для вас, по большому счету, только кормушка. Недаром народная мудрость гласит: «Влагалище — не кошелек, но жить помогает».
Теперь возмутилась Катерина:
— Я не знаю, как у вас на Галере, а у нас в Лиге такие выходки считаются оскорблением… И вообще, свинство — разговаривать с дамой в таком тоне…
— Извини.
—Женоненавистник…
— Почему же? Я очень даже их люблю.
— Как станок?
— Конечно. Но я же никого не насилую. Кошелек показал — и достаточно. Не буду вспоминать еще одну народную мудрость, а то опять обидишься. Ты же — существо нежное, заморское…
— Да уж, освободи меня от своих мудростей. Собеседники на некоторое время замолкли. Славян самодовольно пускал под потолок колечки дыма и, казалось, не обращал никакого внимания на колкие взгляды своей гостьи.
— У нас принято гостя накормить. А У вас? — нарушила молчание Катерина.
— Сейчас что-нибудь сообразим, .подруга, — отозвался владелец жилища и приветливо подмигнул гринчанке как ни в чем не бывало.
Глядя на спутника, девушка тоже позабыла, как они только что обменивались «любезностями». Ужин отнюдь не выглядел как национальное блюдо кочевников. Славян разогрел на очаге в центре жилища мясные консервы — в дальнем от входа крыле вигвама громоздился целый продовольственный склад. За едой гостеприимный хозяин неторопливо и доброжелательно рассказал кое-что о жизни племени, в котором они оказались, и о том, как он сюда попал.
На ночлег полный сил мужчина и полная грации девушка улеглись в разных концах чума, пожелав друг другу спокойной ночи. Славян радушно разделил широкую лежанку на две части. Сон к усталым путешественникам пришел если не сразу, то скоро.
