университета, в котором училась Марийка?
Артур не знал, что именно она рассказала друзьям, но о том, что он дрался с вампиром и победил, рассказала точно. Потому что именно об этом его и начали расспрашивать, как только сочли, что достаточно знакомы, чтоб, не чинясь, задавать вопросы. Сама по себе история захвата упырями живых была интересна молодежи ровно настолько, насколько им пришлось посуетиться, отыскивая транспорт и деньги на аренду. Живущие на Трассе воспринимались обитателями княжеств как потенциальные жертвы вампиров и фейри, и не было ничего удивительного в том, что один из охотников за людьми совершил набег на Лугу. Кто не хочет оказаться в Песках, тот живет в княжествах. Хотя в жизни на Трассе есть свои преимущества: законы там проще, налоги ниже, и для предприимчивых натур есть много способов заработка, которые в княжествах не приветствовались.
В автобус они вошли уже после того, как все спасенные были рассажены. Для «Найзагая» нашлось место на корме, в отсеке, отведенном под велосипеды. О воде и еде никто не подумал, Артур попенял себе, что и он тоже не вспомнил о том, что надо бы пополнить припасы. Впрочем, чтобы людям попить, перекусить и прийти в себя, хватило и того, что отдали вампиры. А мягкие кресла, кондиционер и, главное, стремительно полетевшая под колеса Трасса – все это вместе действовало как отличное успокаивающее. Молитва была бы еще лучшим средством, но молиться здесь не умели.
Минут через пятнадцать после того, как автобус тронулся, к Марийке подошел один из старших, господин Себеста, высокий, темноволосый, лет сорока на вид. Хорошо одетый, хоть, конечно, после пребывания в фуре и двенадцатичасового перехода по Трассе одежду было только выбрасывать. Артур уже знал, что в Луге Себеста был мэром. После освобождения он сориентировался быстрее многих, присматривал за своей группой и за соседями. Но на контакт по собственной инициативе пошел в первый раз. До этого Марийка вытягивала Себесту на разговор так же, как остальных. Первым ни с ней, ни с Артуром не заговаривал никто.
Сейчас мэр посмотрел на нахохлившуюся, уставившуюся в окно Марийку и сказал:
– Счет за аренду автобуса и помощь господина Матиуса я оплачу сам, если вы не против.
– А? – Марийка перевела на него мрачный взгляд.
– Я оплачу счета, – повторил Себеста. – Спасать людей, ввязываясь в опасности, это в духе студентов, но деньги – это уже по нашей части.
– Да у нас есть… – начала Марийка, однако Хади с энтузиазмом перебил ее.
– Отличная мысль! Спасибо!
Себеста улыбнулся и вернулся на свое место.
– Будто мы сами не могли бы, – пробурчала Марийка.
– Она не поела, – сказал Хади Артуру. – Это хуже, чем ихнее ПМС. Хорошо хоть, что реже.
Артур молча кивнул. Хади не знал, и никто из друзей Марийки, похоже, не знал. Ну значит, пусть так и будет. Они уже через пару часов приедут в мотель, где Марийка сможет поесть, а остальные связаться с родственниками и знакомыми и вообще начать как-то устраивать свои дела. Да уж, можно только посочувствовать и Себесте, и остальным. Себесте в меньшей степени, он из тех, кто почти в любой ситуации выкрутится, еще и не без пользы для себя. А другие… народ на Трассе живет, конечно, крепкий духом и готовый к неприятностям, но в одночасье потерять все: крышу над головой, друзей, семьи, детей и родителей – это удар, от которого трудно оправиться. Жизнь нужно начинать сначала.
Сейчас об этом еще мало кто задумывается, любой расклад лучше, чем Пески и вечность в Песках. Но задумаются уже скоро.
Мотель назывался «Чата», он оказался невелик и к тому же полон постояльцев. Большинство тех, кому нужно было ехать через Ренатир, остановились здесь, пережидая, пока война закончится. Комнат на без малого пятьдесят человек не нашлось, расселились, как шли, пятерками. Важна была даже не крыша над головой, и не вода и еда вдоволь, а возможность сделать остановку. На некоторое время перестать двигаться и посмотреть вокруг.
Хотя Марийка не согласилась бы с мнением насчет еды. Она умчалась на кухню, едва автобус остановился. Не открой Матиус двери вовремя, выбежала бы сквозь дверь. Остальные понимающе переглянулись. Подшучивать над Марийкой они себе по пути не позволяли, однако к ее диете относились хоть и с сочувствием, но не без юмора. В больном желудке ничего смешного нет, но неспособность хоть сколько-то поголодать казалась им забавной.
Кира, сама любившая покушать, Марийке слегка завидовала. Она очень быстро набирала вес, который считала лишним, изводила себя диетами, злилась по этому поводу лишь немногим меньше, чем Марийка от голода, но, в отличие от Марийки, старательно злость скрывала. Сложно у женщин разум устроен. Не позавидуешь.
А ночь обещала быть суматошной.
Телефонные звонки, беготня, мгновенно разошедшиеся по мотелю слухи о том, что вампиры напали на Лугу. О том, что Луга – поселок на Трассе, быстро забылось, и нападение превратилось в из ряда вон выходящее событие. Оно таким и было, обитатели Трассы в отличие от жителей княжеств, понимали, что хозяева территорий обеспечивают их безопасность немногим хуже князей, и если б не война, Харир не рискнул бы напасть. Но в княжествах о Трассе сложилось свое представление.
Земусу стоило большого труда добиться того, чтоб Урмирта услышала его. Он слишком низко, она слишком высоко. Не так высоко, как сулэмы, тех Земус не дозвался бы никогда, но все же достаточно высоко, чтобы не сразу заинтересоваться его обещаниями. И достаточно высоко, чтобы справиться с Хариром и всей его стаей, заставить их делать то, что нужно Земусу.
– Итак, – уточнила Урмирта, – я направляю вампиров, а ты взамен отдаешь мне себя.
– Во временное пользование, – быстро напомнил Земус.
Он действовал через голову господина, и ему это не нравилось. Господину тоже не понравится. Обратиться к нему за помощью было бы проще, господин ближе к демонам ранга Урмирты, он попросил бы ее откликнуться, и она бы услышала. Но Земус не хотел, чтоб господин знал о том, как он упустил душу.
– Я тебе помогу, – сказала Урмирта.
Стоянка перед «Чатой» была забита автомобилями. Автобус, стоящий на краю, смотрелся как кит в стае дельфинов. Артур забрался на плоскую крышу над кабиной покурить, подумать, на небо посмотреть. Здесь его было не видно, а ему было не видно ничего, кроме неба. Нет, от людей Артур не устал, но ему задавали слишком много вопросов, и слишком много благодарили, а это было лишним: и вопросы, и благодарности.
Артур лежал на крыше, смотрел вверх, курил и думал. Небо в Ифэренн, белое, некрасивое, с темнотой обретало цвет и, чем ближе надвигалась ночь, тем насыщенней становились небесные краски. Голубое к вечеру, синее к началу ночи, к полуночи небо становилось бездонным темно-фиолетовым куполом, прекрасным даже без звезд. А потом, к утру, оттенки менялись в обратном порядке. Ради такого неба можно пренебречь ночевкой под крышей. Артур и пренебрег. Какая уж тут ночевка, если не спит никто, все мечутся и непрерывно о чем-нибудь говорят? В основном о Харире и о том, какое это чудо, что все спаслись. Может, и чудо. Артур любовался меняющим цвет небом и думал о том, где же обман? Что не настоящее? Белая плоская крышка, обитая изнутри ватой, в которую небо Ифэренн превращается днем? Или эта прозрачная ультрамариновая глубина, которая скоро станет ярко-синей, потом голубой, разнообразная и красивая, как земное небо? Где обман? Неужели это то самое место, которое он искал? Мир, которому нужен рыцарь-защитник, а не карающий меч? Бога не знают не только здесь, спасать людей доводилось не только здесь, драться один на один с чудовищами тоже приходилось не только в Ифэренн. Но нигде больше не было такого странного неба. И нигде небо не было так далеко.
Цель не в том, чтобы сделать небо ближе.
– Я должен сделать людей ближе к Тебе? – Артур произнес это вслух, потому что в вопросе был ответ, и ответ был решением. – Я сделаю.
Его молитву прервали крики со стороны дома. Захлопали двери. Зазвенело разбитое стекло. Погас свет во всех окнах, и с секундным запозданием потухли прожектора, освещавшие стоянку. Ни луны, ни звезд. На землю пала кромешная тьма. В этой тьме кричали люди. И кто-то стрелял. Пороховое оружие… звуки выстрелов сливались в один непрерывный, так что Артур не мог разобрать, из чего ведут огонь, не мог понять, сколько стволов. Не меньше десятка точно. Бесшумные белые сполохи. Два… нет, три. Проклятье,
