объяснения, а не мистика.
— Николай Степанович, я уже много раз говорил вам, что «внятных объяснений», которых требуете вы, у меня нет и не может быть. Вы своими материальными лапами влезли в очень тонкую сферу. И еще удивляетесь, почему потерпели неудачу?
Он опять за свое! Как взялся с самого начала сбивать с толку всякой метафизикой, так и продолжает в том же духе. И, к сожалению, верит в то, о чем говорит. Шизофреник, самый настоящий. Уму непостижимо, как он оказался в правительстве?! Однако шизофреник или нет, но Игорь Юрьевич Смольников — единственный человек, который может хоть как-то объяснить, почему сорвалась продуманная, поминутно рассчитанная операция. Куда делся Зверь? Где хотя бы его тело?
— Каким образом ваш исполнитель это устроил?
— Господин министр! — Смольников упорно цеплялся за остатки былого высокомерия. — Я не знаю ситуации в подробностях. Все, что вы изволили рассказать, сводится к трем фактам: Олег исчез, дом сгорел, священник умудрился сбежать.
— Я, знаете ли, не веду по этому делу никакой письменной документации. — Генерал сдержался и не стал копировать снисходительный тон собеседника. — Что именно вас интересует? Спрашивайте.
— Священник.
— Добрался до ближайшего полицейского поста. Выглядел ужасно, но говорил вполне связно, хотя и нес какой-то бред. Так показалось дежурному. Разумеется, в указанное место выслали опергруппу. Слава богу, что осназ к тому времени закончил все дела и убрался с пожарища.
— Ну, богу не богу, однако здесь вам действительно повезло. Какой именно бред нес священник? Что он рассказывал?
«А что, по-твоему, он мог рассказать?» — Николаи Степанович мысленно скрипнул зубами:
— Большую часть вы знаете и так. Его похитил и держал на какой-то лесной даче убийца-сатанист. Священник даже имя назвал: Зверь Олег Михайлович. Этот ваш исполнитель, он что совсем кретин? Зачем он представился?
— Я не всегда знаю, что и зачем делает Олег. Но, обратите внимание, обычно то, что он делает, дает положительные результаты.
— Сомневаюсь, — хмыкнул генерал, — вряд ли он планировал то, что получилось. Жертва оказалась вашему исполнителю не по зубам.
— Да? — ирония в голосе Смольникова была вполне искренней. — Вы забыли, наверное, что, окажись жертва «по зубам», Олег попал бы в очень неприятную ситуацию. А так… — Игорь Юрьевич развел руками, — сорвались не его планы, а ваши.
— Наши, — Генерал позволил себе вежливую улыбку. — Наши планы, господин магистр.
Каждый раз, когда Смольникова удавалось поставить на место, Николай Степанович переживал коротенькое мгновение радости. И это при том, что оба прекрасно понимали, кто из них победил, а кто лишь цепляется отчаянно за последние позиции.
— Хорошо, — покорно кивнул Игорь Юрьевич, — наши планы. Продолжайте, пожалуйста. Что именно предприняла жертва?
Опять смена ролей. Но сейчас наблюдать за магистром даже забавно. Николай Степанович сделал паузу, вспоминая детали:
— Отец Алексий устроил в доме короткое замыкание и пожар. Убийца, желая сохранить свою жертву в целости, кинулся вытаскивать его из комнаты. И подставился. — Право же, некоторые подробности вспоминать совсем не хотелось, они не вписывались в привычную реальность. — Самое странное, — Весин сжал на мгновение губы, — даже, я бы сказал, самое дикое: священник утверждает, что убивал Зверя трижды. В третий раз он пробил ему череп монтировкой и основательно переломал все кости.
— Священник! — Магистр восхищенно покачал головой. — Я не отказался бы от такого боевика.
— Он и был когда-то боевиком, — сообщил генерал, — служил в «Скифе».
— Это отряд десанта с «Маршала Сталина»?
— Именно. Вам, Игорь Юрьевич, следовало бы повнимательнее выбирать жертву.
— Отец Алексий интересовал меня в первую очередь как человек, заработавший определенную известность. Он всего за…
— Будьте любезны не перебивать, — рявкнул генерал. И магистр заткнулся, словно его выключили.
— Священник оставил труп Зверя в комнате на втором этаже. Дверь он запер на ключ. К приезду опергруппы второго этажа в доме уже не было. Выгорел начисто. Но какие-то останки должны были найти не полиция, так осназ. Хотя бы обгоревшие кости.
— Не нашли?
— Ничего не нашли. Я не знаю, какой из отца Алексия священник, но убивать он, как вы понимаете, умеет. И если он говорит, что оставил труп, заметьте, труп, а не тело в бессознательном состоянии, значит, так оно и есть.
— М-да. — Смольников вздохнул и достал сигареты. — Теперь я понимаю, что вас смущает.
Николай Степанович удержался от смеха. Даже не улыбнулся. «Смущает»! Да магистр просто мастер смягчать выражения.
Игорь Юрьевич прикурил, глубоко затянулся, выдохнул в потолок тонкую струйку дыма:
— Помнится, я посоветовал вам, Николай Степанович, запросить из Екатеринбурга информацию по убийствам за последние трое суток.
— Да, — согласился генерал, чуть морщась от табачного запаха, — и я даже последовал вашему совету.
— Неужели? — хмыкнул магистр.
Он как-то слишком осмелел всего за несколько дней. Надеется на что-то? Или… на кого-то? Ждет Зверя? Ну, так не он один его ждет. Все, кому надо, жаждут с экзекутором увидеться.
— Список убийств вы тоже будете зачитывать наизусть? — поинтересовался Смольников, включая дымоуловитель.
— Как раз его не буду. — Генерал побарабанил пальцами по папке на столе. — Здесь распечатка.
— Позвольте ознакомиться.
Николай Степанович открыл лежащую на коленях папку, вытащил отпечатанный листок:
— Пожалуйста. Здесь имена, адреса, способ убийства. Думаю, разберетесь.
— Надеюсь. — Магистр чуть повернул лампу, надел очки и углубился в чтение.
Генерал откинулся на спинку кресла. Молча ждал. Смотрел в окно.
Там, снаружи, уже поздний вечер. Темно. Пахнет сиренью, но запах этот можно почувствовать, только отправившись на прогулку. Где взять время на подобную ерунду? А здесь настольная лампа освещает лишь стол с тихо гудящим компьютером, да самым краем касается световой круг человеческих лиц. Наверное, обычно в этом кабинете очень уютно. Тяжелая мебель, темные стены, высокие шкафы с книгами — все внушает покой и некое умиротворение.
Приятное место. Николай Степанович не возражал бы и свой кабинет обставить в таком же стиле. Если верить Смольникову, обстановку подбирал все тот же Зверь. И его же рукой выполнен портрет магистра, что смотрит со стены. Смотрит внимательно. Мудро. Чуть устало.
Мастерская работа. Весин не разбирался в живописи, но этот портрет нравился ему, несмотря на то что отношения с оригиналом не заладились с самого начала. Зверь, надо полагать, трепетно относится к своему наставнику, если сумел разглядеть в холодном, почти змеином взгляде Смольникова доброту и любовь.
Игорь Юрьевич отвлекся от чтения, потянулся стряхнуть пепел. Дымоуловитель явно не справлялся с задачами. Или магистр просто издевается, зная, что генерал терпеть не может табачной вони?
Да, здесь было бы уютно, если бы не напряжение, что ощущалось почти физически. Казалось, стоит поднять что-нибудь металлическое, нож или хотя бы вилку, тут же затрещат, разбрызгиваясь в воздухе, синие искры. Вилке, впрочем, взяться неоткуда. Что до ножей, то на специальной подставке лежит странного вида кинжал, но он, кажется, каменный. Ритуальный, надо полагать. Дикость какая все- таки.
