— Что, уже доложился? — Монгол досадливо поморщился.
— Естественно. — Скиф немного ослабил палец на курке. — И кой-кому я очень не позавидую в ближайшее время. — Не отводя глаз от противника, он кивнул в сторону Катерины. — Сам ведь знаешь, что ей светит.
Это Монгол знал. Знал он так же, что из этой комнаты он может уже не выйти, поэтому, слегка опустив пистолет, предпринял попытку договориться с врагом полюбовно:
— Послушай, Скиф, а почему бы нам не объединиться, а? С нашими способностями и с этим, — он ткнул себя в грудь, где под рубашкой висел Камень, — мы же горы свернем. И никакой Отдел нам не помеха. Да и черт с ней, с этой страной, с этими олигархами, с их нефтью. Махнем куда-нибудь в Африку или Латинскую Америку. Вот увидишь, как мы там сумеем развернуться!
Скиф молча смотрел в раскосые глаза Монгола, ловя себя на мысли, что стоящему перед ним человеку действительно были глубоко безразличны загубленные им люди, вся вина которых состояла лишь в том, что они оказались на его дороге. Он шел к своей цели по трупам, смешивая с землей и друзей, и врагов. Только выгода и больше ничего кроме выгоды. Вот и сейчас он на полном серьезе предлагает союз тому, чьих друзей он погубил, кого совсем недавно лично обрек на кошмарное существование верга.
— Ну и как ты себе это представляешь? — Скиф криво усмехнулся разбитыми губами.
— Да все очень просто. — Судя по всему, Монгол действительно надеялся склонить врага на свою сторону. — Сейчас мы уйдем вдвоем. Эту, — он презрительно кивнул в сторону дивана, — в расход, чтобы под ногами не путалась. Лазейка на границе у меня есть. Глядишь, через годик мы подомнем под себя все эти колумбийские наркокартели или еще чего не менее денежное!
— Не пойдет. — Скиф опустил пистолет. — Слишком много трупов ты здесь наделал, чтобы продолжать жить дальше. — Заметив, как побелел палец Монгола на спусковом крючке, он отрицательно покачал головой. — Не стоит. Ты ведь знаешь, чем эта пальба в ограниченном пространстве может кончиться. Случайный рикошет, и все, прощайте навсегда мечты о счастливой жизни под южноамериканским солнышком!
— И что ты предлагаешь? — Монгол с ненавистью смотрел на своего противника.
— Давай разберемся попроще, как в старину. Голые руки и ничего больше. Главный приз — жизнь.
На секунду Монгол задумался, затем прикинув, что шансов выжить в рукопашном бою у него будет больше, решительно бросил пистолет на пол.
— Давай! — И первым бросился в атаку.
Бойцом он был не менее опытным, чем Скиф, и, в отличие от последнего, не перенес ни побоев, ни заклятий. Его сокрушительные удары сыпались со всех сторон, грозя прервать поединок в самом его начале. Скиф как мог парировал выпады Монгола, хладнокровно и расчетливо отвечая быстрыми контратаками. Руки и ноги бойцов со свистом рассекали воздух, да и сами они слились в размазанные линии, смерчем носящиеся по комнате. На таких скоростях и при такой силе удара исход схватки мог решиться в любой момент, и соперники это отлично понимали. Проходили секунды, растянутые в боевом состоянии до размеров минут, а заметного перевеса никто из них так и не добился. Скиф чувствовал, как начинала сказываться усталость кошмарной ночи. Он стал двигаться медленнее, атаки его становились все реже, пока наконец он не перешел в глухую оборону. Монгол понял, что победа близка, усилил нажим, буквально засыпая Скифа хлесткими ударами. Он методично обрабатывал закрывающегося противника, ослабив собственную защиту, что и стало для него роковой ошибкой. Улучив момент, Скиф резко кинулся всем телом вперед, сокращая дистанцию до минимума. Не ожидавший от него такой прыти Монгол на мгновенье оказался полностью открытым. Пальцы Скифа с силой впились ему в кадык, обхватывая и выворачивая его, ломая хрящи, разрывая горло. Это был старинный прием джиу-джитсу, звучащий в вольном переводе с японского как «Коготь Орла».
Все было кончено. Отпрыгнув назад, Скиф презрительно наблюдал, как умирает предатель. Жизнь не хотела покидать его сильное молодое тело. Монгол стоял, шатаясь, зажав ладонями переломанное горло, и захлебывался собственной кровью. Он с ненавистью смотрел выкатившимися глазами на Скифа, еще не веря в то, что настал конец. Много раз лишавший людей жизни, он сам оказался не готов принять смерть, упорно не желая перемещаться в мир вечного покоя. Казалось, еще чуть-чуть, и он вновь кинется вперед, но старуха с косой была все же сильнее. Ноги его подкосились, и Монгол растянулся на паркетном полу в полный рост. Еще некоторое время его тело сотрясали предсмертные конвульсии, после чего он затих, уставившись в потолок невидящим взглядом раскосых глаз.
Скиф устало опустился рядом с бездыханным телом на колени, сорвал амулет и, быстро ощупав карманы убитого, извлек свой серебряный портсигар. Вытащив сигарету, он прикурил, задумчиво разглядывая лежащий на ладони Камень. Красивый был камешек, необычный. Древний мастер, если, конечно, это был человек, нанес на его поверхность множество небольших граней, каждая из которых переливалась своим собственным цветом. Исходящее от Камня радужное сияние завораживало, притягивая к себе взгляд. Скиф покрутил трофей и так и этак, пытаясь высмотреть что-то необычное, но ничего особенного не заметил. Более того, демоны, которых он постоянно чувствовал внутри, молчали как рыбы, и это было странно, поскольку Камень имел к сим злобным сущностям самое прямое отношение. Не придя ни к какому выводу, Скиф решил навести справки у испуганно забившейся в угол Катерины.
— Иди сюда. — Он призывно махнул рукой. — Да не трясись ты, все уже кончено.
Девушка покорно подошла к сидящему на перевернутом диване Скифу. По ее испуганному личику было видно, что она всерьез опасается мести со стороны бывшего любовника.
— Ты меня убьешь? — спросила она с дрожью в голосе, присаживаясь рядом с ним.
— Зачем? — Скиф удивленно вскинул бровь. — Тобой и без меня займутся.
— И что же мне теперь делать? — В ее вопросе слышалась надежда.
Скиф пожал плечами:
— На твоем месте я бы исчез из страны. Причем чем быстрее, тем лучше. Отдел строго следит за соблюдением конспирации, так что всех причастных к этому делу уже можно считать покойниками. В том числе и твоих шефов из «Петролеума».
— А как же я? Меня они тоже… — Катя выглядела растерянной.
— Тебя в первую очередь. — Скиф с тихим злорадством наблюдал, как в ее красивых глазах вновь вспыхивает страх. — Опера Отдела разыщут тебя везде, живой или мертвой. Так что беги из страны, растворись где-нибудь в Штатах, возможно, еще лет несколько и поживешь.
— А потом?
— Потом тебя найдут, и, как говорится, финита ля комедия. Увы, — Скиф намеренно нагонял на нее страх, рассчитываясь за снотворное в шампанском, — ты выбрала не тех хозяев. Теперь пришла пора расплаты.
— Боже мой, за что?! — На глазах Кати выступили слезы. — Я ведь всего лишь выполняла задание. Эдуард Маркович просил меня представлять интересы компании, поскольку общение с бандитами напрямую могло скомпрометировать и его, и других солидных людей, которые участвуют в этом предприятии. Я и подумать не могла…
— А вот этого не надо. — Скиф укоризненно посмотрел на Катерину. — Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я слышал подобные истории. Еще скажи, что ты не знала, чем эта парочка, — он кивнул в сторону безжизненного тела Монгола, — занимается. Каких тварей они создают из людей, а самое главное, для чего и по чьему заказу.
Судя по потупленному в пол взгляду, представление о деятельности Монгола и компании Катерина имела. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая изредка ее тихими всхлипываниями. Скиф вытянул вперед руку, демонстрируя снятый с Монгола амулет:
— Слушай, а ты часом не знаешь, как твой друг сердечный им пользовался?
От слов «друг сердечный» Катю аж передернуло.
— Не говори так! Я с ним спала только потому, что так сложились обстоятельства. Эдуард Маркович…
— Опять этот Эдуард Маркович! Он что тебе, отец родной? — Скиф припомнил, что видел совсем недавно этого лощеного паразита по телевизору. По иронии судьбы, ему вручали в Кремле какой-то новомодный орден за выдающиеся заслуги перед Отечеством. Да уж, заслуги у новоявленного кавалера
