- О них?
- Об Иных. – Все это время он не сводил с нее глаз. – Прошлой ночью я понял, что чертовски мало знаю о… - парень немного замялся, – … таких, как я. А недостаток знания может привести к очень дерьмовым последствиям.
О, да, еще как может.
- Ты уже был знаком с такими же Иными, как ты? – Эмили показалось, что лучше начать с чего-то, с чем он уже сталкивался. Они могут поговорить сначала об оборотнях, а потом уже пойти дальше.
- Встречался с несколькими. У нас с ними не сложилось побеседовать по душам, если ты понимаешь, о чем я говорю. Видел еще несколько вампиров, пару демонов…
- Что? – ручка, которую она на автомате взяла со стола, выпала из руки. Не сложилось побеседовать по душам? Прозвучало так, словно другие оборотни для него такие же незнакомцы, как, например, вампиры. – Но твои родители…
- Умерли, когда мне было несколько месяцев, – Колин пожал плечами, словно это один из эпизодов, случившийся очень давно, и это ничего для него не значит. – С тех пор я жил по приемным семьям.
Эмили резко выдохнула:
- Что ты подумал, когда первый раз обернулся? – впервые, без кого-нибудь, кто мог бы объяснить и рассказать… Боже, должно быть, это был настоящий кошмар.
Колин отвернулся. Уставился в окно.
-Что умираю.
Эмили ничего не сказала. Просто ждала продолжения.
- Мои кости ломались, выворачивались, – он сжал зубы. – Знаешь, каково это, слышать треск собственных костей?
Нет, она не знала.
- Н-но, мне казалось, что оборачиваться – процесс безболезненный. – Ей говорили, что иногда ощущения похожи на зуд от солнечного ожога.
- В первый раз очень больно. Чертовски больно. Как будто взрываются твои внутренности. Все меняет форму, очертания. Первыми изменились ногти – превратились в когти. Потом зубы – стали длиннее и острее. Потом появился мех. – Колин замолк, покачал головой и снова посмотрел на Эмили. Девушка увидела боль воспоминаний в глубине его глаз. – Я пытался позвать на помощь, но в тот момент уже потерял человеческий голос.
- А что ты почувствовал, когда изменения завершились?
- Что я урод.
Эмили схватила блокнот и стала быстро делать заметки на память. «Травма после первого обращения. Не знал о собственном виде».
- Я был животным, – на скулах Гита заиграли желваки. – Я не понимал, что, черт возьми, со мной произошло, и как, будь оно проклято, мне вернуться в человеческую форму. Какое- то время я думал…
Ее ручка не отрывался от блокнота:
- Что ты думал?
Нахмурившись, Колин посмотрел на ручку и блокнот:
- Док, я не один из твоих пациентов. Мне не нужен психоанализ.
Пальцы Эмили крепче обхватили прохладный металлический корпус шариковой ручки.
- Я подумала, ты захочешь поговорить о…
- О чем? О моем загубленном к чертям детстве? О десяти приемных семьях, в которых я жил? О моем первом обращении в зверя, когда я решил, что схожу с ума?
На самом деле, да. Ручка заскользила по бумаге: «Боялся за собственный рассудок. Очень враждебно настроен».
- Эмили.
Она застыла. Подняла голову и посмотрела на Колина.
Гит встал, подошел и облокотился о ее стол, широко расставив руки.
- Мне не надо, чтобы ты копалась в моем прошлом, чтобы понять почему… – он взглянул в блокнот девушки, и процедил сквозь зубы, – … я враждебно настроен.
Эмили решила, что лучше прямо в этот момент не ставить его в известность о том, что именно враждебность он и проявляет. Вместо этого, она попыталась быть тактичной:
- Некоторые считают, что секрет успешного будущего в том, чтобы не отворачиваться от несчастного прошлого.
- Тогда эти некоторые – чертовы идиоты. Несчастное прошлое должно покоиться в холодной, темной могиле. До полного разложения.
Ну, это один вариант развития событий. Очень аккуратно Эмили положила ручку:
- Я не должна была начинать… – не закончив фразу, она откашлялась, осознав, что сама поставила себя в неудобное положение.
Быть психоаналитиком – ее призвание. А боль Колина просто взывала к ней. Девушка облизала губы и начала фразу сначала:
- Я не должна была…
- Не должна была начинать трахать мне мозги?
Она нахмурилась:
- Я не трахала тебе мозги, как ты это мило назвал.
- Детка, ты этим на жизнь зарабатываешь, – Колин наклонился чуть ближе.
Эмили совсем не нравилось, как он над ней навис. Показывая свое превосходство. Показывая своим видом, что он – большой, сильный детектив, а она – психоаналитик, которая должна заниматься своими делами.
Тут проснулся ее собственный темперамент, девушка вскочила на ноги:
- Я пыталась помочь тебе, Гит. Если ты не заметил, у тебя до хрена проблем. – И ярость. Очень много ярости.
Эмили поставила руки на стол и наклонилась к Колину. Достаточно близко, чтобы поцеловать. Или ударить. И ей очень хотелось сделать и то, и другое.
Колин пристально посмотрел в глаза девушки, ярко-голубые глаза Гита переполняли эмоции:
- Я рассказал тебе о своем прошлом, потому что говорил с Эмили Дрейк. А не с Доктором Монстром.
Наконец, она поняла.
- Мне тяжело перестать быть Доктором Монстром, – голос девушки стал нежнее. Она так долго работала с Иными, пытаясь излечить их душевные проблемы, что почти забыла, как отключать в себе доктора.
- Мы отклонились от темы, – проворчал Колин, отступая и распрямляя плечи. – Я сюда пришел не за тем, чтобы вспоминать мое дерьмовое детство.
Эмили облизнулась, поняв, что только что чуть не испортила их с Колином отношения. Рядом с ним надо больше думать как женщина, а не как доктор:
- Да, мне жаль. – И это было правдой. Ей было жаль, что она надавила на него, попытавшись превратить его в пациента.
- Просто больше так не делай, док.
Этого Эмили не могла обещать.
- Слушай, Колин, мне немного трудно вот так просто отключаться, понимаешь? – Гит сидел на кушетке в ее кабинете, поэтому она и стала так к нему относиться, когда он завел разговор о прошлом.
- Попытайся.
Девушка нахмурилась:
- Я сделаю все, что смогу. А как насчет того, чтобы ты не вел себя как урод?
Колин моргнул, явно застигнутый врасплох оскорблением, которое она нанесла спокойным я-профессиональный-психолог тоном.
Потом закинул голову и громко рассмеялся.
Эмили попыталась спрятать улыбку. Хорошо. Похоже, их пошатнувшиеся отношения снова обрели устойчивость.
- Согласен. – Колин прошелся по кабинету, рассматривая книжные шкафы и пятна Роршаха в рамках на стенах (
Спустя несколько мгновений он произнес:
- Мне надо узнать их лучше. Надо понять, с чем я столкнусь.
Да, это она понимала. Гит не был готов к тому, чтобы иметь дело с миром Иных, особенно если вспомнить то, как грубо этот мир заявил права на самого Колина. Но, прежде чем начать урок, Эмили хотела задать еще пару вопросов.
- Значит, ты пересекался с другими оборотнями? – Все Иные обладали врожденной способностью узнавать существа собственного вида. Демоны видели сквозь пелену чар других демонов. Оборотни распознавали своих по запаху - спасибо их природному сверхчутью. Ведьмы и колдуны чувствовали ауру силы, исходящую от других волшебников.
Подобное к подобному. Так было всегда.
И по какой-то причине Эмили родилась со способностью чувствовать их всех. Хотя и не была одной из них.
Колин дотронулся до корешка одно из книг:
- Ага, пересекался. Пару раз.
- Ты узнаешь их… по запаху, правильно? Чувствуешь, как он отличается от запаха обыкновенного человека? – Насколько она знала, оборотни не видели, какие именно животные были второй натурой тех, кто им встречался. Ничего они не знали и о золотистом свечении, которое окутывало их тела. Это видела только она.
- Да, я их чую по запаху, – Колин покачал головой. – Мы все пахнем, как животные.
Эмили сморщила носик на это утверждение. Ей нравилось, как пахло от Колина.
- Итак, все Иные могут чувствовать существа своего вида. Демоны сквозь чары видят черные глаза, которые являются их отличительной особенностью, ведьмы чувствуют дуновение
