обветшал, того и гляди обрушится. Слуг в доме почти не осталось, он им не платит, вот они и разбежались. Что до мадам де Лагурне, то она лакомится отнюдь не духовной пищей. Ничего удивительного — ее благоверный «балуется» хлоралом. Их дом весь провонял эфиром и морфином.
— Но почему? Для дезинфекции после падения с лошади?
Эрик Сати весело оскалился.
— Вы либо очень наивны, либо наделены весьма своеобразным чувством юмора. Я склоняюсь ко второму предположению. Надеюсь, что помог вам, мсье. — Сати приподнял шляпу и отошел к полкам в глубине магазина.
«Что его так рассмешило?» — недоумевал Жозеф, трясясь в фиакре на Левый берег.
Экипаж остановился, немного не доехав до места: участок деревянной мостовой был выложен охапками соломы.
— Богатеи оберегают свой покой, — хрипло пробормотал кучер.
По фасаду дома на улице Варенн змеились трещины, краска на ставнях облупилась, но в целом здание не производило впечатления древних руин.
Жозеф долго звонил в колокольчик, прежде чем на пороге возникла хрупкая изящная женщина с бледным лицом в широком бархатном манто цвета фуксии и шляпе с желтой райской птицей.
— Добрый день, мадам. Я от мсье Шамюэля, он книготорговец, барон де Лагурне заказывал ему книги.
— Мой муж? Он очень плох, — равнодушным тоном сообщила баронесса, но взяла колокольчик и нетерпеливо позвонила. На зов явилась служанка с одутловатым лицом и бородавками на подбородке.
— Проводите этого господина к моему мужу, Оливия. Я ухожу, сегодня журфикс у моей подруги Бланш, потом я отправлюсь на примерку к Дусэ.
— Мадам поедет в тильбюри?
— Нет, Приам перенервничал. Я возьму фиакр.
Она коротко попрощалась с Жозефом и удалилась, а он поднялся по ступеням к двери, провожаемый хмурым взглядом служанки в черном платье, грязном фартуке и стоптанных туфлях.
— Мадам Клотильда совсем рассудок потеряла! Думает, у мсье сегодня гости. У него уже час сидит какой-то чудак! Я бы на ее месте выгнала вон всех этих типов, что надоедают бедному мсье, в его-то нынешнем состоянии!
Служанка произнесла эту тираду «в никуда», словно Жозефа и вовсе не существовало. Продолжая сердито бормотать себе под нос, она провела его через просторный, выходящий окнами во двор холл, где стояли поросшие мхом статуи. Стены холла потрескались, мебель была старомодная. Ступени массивной мраморной лестницы нуждались в ремонте. Из дальней комнаты слышались звуки фортепьяно.
Они шли через анфиладу тесных комнат: плотный слой вековой пыли покрывал угловые камины, гипсовые бюсты, кресла, гобелены и драпировки, как будто никто никогда не наводил здесь порядка. Семейные портреты над бюро в стиле Людовика XVI сурово взирали на окружающую обстановку, мерно тикали бронзовые часы.
Доведя гостя до совершенно обветшавшей передней, Оливия наконец снизошла до разговора с ним.
— Тот чудак все еще там — сидит у изголовья хозяина. Когда он уйдет, зайдете, но не задерживайтесь, врачи запретили мсье переутомляться! — надменным тоном произнесла она и удалилась, шаркая подошвами по паркету.
Оставшись один, Жозеф испустил глубокий вздох и оглядел шаткие стулья и потертые персидские ковры. Кроме двери, через которую он сюда пришел, и другой, ведущей в покои барона, была еще одна. Именно она заинтересовала Жозефа. Он открыл ее и вышел в коридор, который вел к винтовой лестнице. Обстановка напомнила ему дом Фортуната де Виньоля. Он уже собирался обследовать коридор, но услышал чей-то голос и, вернувшись, осторожно приоткрыл дверь в покои барона.
— Мне это необходимо, чтобы облегчить боль! — умолял кто-то, срываясь на визг.
— Это безумие! Снова окунуться в кошмары, разрушить душу и внутренности… Лучше последовать совету Лоррена: сульфанол и бромид вылечат тебя, — прогудел в ответ чей-то бас.
— Глоток хлорала, умоляю, я так страдаю! — отвечал первый голос.
— Опасность… Кровь! Мои куклы, они погибли! — рокотал бас. — Необходимо проверить твою… повсюду кровь.
Жозеф приоткрыл дверь еще чуть шире и увидел человека во фраке, склонившегося над кроватью, где лежал барон. Голова несчастного была забинтована.
— Глоток, всего один… Бутылка в секретере, — умолял больной.
Человек во фраке распрямился, и Жозеф тихонько прикрыл дверь, а когда решился снова заглянуть в комнату, в ноздри ему ударил запах карболки.
— Где ты спрятал ключ с единорогом? — вопрошал гость, склонившись к лицу барона. — Ключ от твоего личного кабинета, он мне нужен. Эдмон, ключ… Будет довольно одного твоего жеста…
— Прошу тебя…
— Ответь, я должен знать, залили твою коллекцию кровью или нет! Говори, черт бы тебя…
— Вы его прикончите! — произнес за спиной Жозефа пропитой голос. Он перепугался, отскочил в коридор, обернулся и увидел сиделку: женщина была такого огромного роста, что он едва доставал ей до плеча. Жозеф поспешно отступил в тень.
— Служанка правильно сделала, что предупредила меня. Эй, вы, убирайтесь оттуда, и поживее! — рявкнула она, врываясь в покои барона. — У больного травма головы, и отдых для него — первейшее дело! Мало нам легавого, так еще этот устроил тут допрос с пристрастием безо всякого разрешения… Пшел вон!
Спрятавшись за дверью, Жозеф наблюдал, как посетитель ругается с сиделкой. У него было квадратное, гладко выбритое лицо с узкой щелью рта, в руке он сжимал замшевые перчатки. Спор закончился не в его пользу, и он вынужден был уйти. После чего сиделка извлекла Жозефа из его укрытия и вытолкала взашей.
— Уносите ноги, пока целы, — напутствовала она его.
Жозеф взглянул на ее мужеподобное лицо и молча подчинился.
У подножия лестницы, уперев руки в боки, его ждала довольная Оливия.
Убаюканный тряской дорогой — из-за гололеда он предпочел велосипеду фиакр, — Виктор боролся со сном. Поскольку Таша сказала, что будет занята весь день, он принял приглашение на семейный обед — Эфросинья пообещала приготовить картофель «дофин». Жозеф сгорал от нетерпения дать Виктору отчет о своих утренних передвижениях, но в присутствии тестя вынужден был держать рот на замке. Поговорить им так и не удалось, и после десерта Виктор удалился, вызвав живейшее неудовольствие Кэндзи.
Фиакр попал в пробку, и кучер высадил его на бульваре Мажента, в начале улицы Ланкри. Виктор прошел через набережную Вальми на улицу Винегрие и заглянул в маленькое кафе под вывеской «Якорь Фортуны». В тесном зальчике, за столом напротив старого зеркала, сидел единственный посетитель.
Виктор заказал у стойки вермут с кассисом, завязал разговор с хозяином и вскользь упомянул имя мадам Герен.
Одинокий посетитель вздрогнул и посмотрел на Виктора.
— Вдова Герен? — воскликнул кабатчик. — Как же, как же, знаю! Она всегда жила в нашем квартале. У нее кондитерская чуть выше по улице, мадам Герен назвала ее «У Синего китайца» — в память о своем отце, погибшем в Паликьяо.
— Паликаьяо? Где это? — вежливо поинтересовался Виктор, не выпуская из поля зрения входную дверь.
— В Китае. Он служил под командованием генерала Кузен-Монтобана.
Корантен Журдан чуть не подпрыгнул. Он вдруг почувствовал опасность: так заяц в чистом поле инстинктивно вострит ухо, почуяв браконьера. Любитель вермута исчез. Корантен заплатил по счету и снова занял свой наблюдательный пост под козырьком булочной.
Виктор вошел в кондитерскую «У Синего китайца». Хозяйка обслуживала какую-то женщину с
