на Кэндзи.
— Мама, перестань!
— Нет, не перестану! Я очень расстроена! Андре Боньоль и эта нескладеха Зульма Тайру поженились сегодня утром в мэрии Шестого округа. Ей-таки удалось его окрутить, а ведь он мог бы стать твоим отчимом! Ох, тяжек мой крест! Да чтоб они оба провалились! Всё, я вычеркиваю их из своей жизни!
Жозеф застыл, потрясенный.
— Вот это, и правда, новость так новость! Кто же будет тебе помогать, если Зульма уволится?
— От этой лентяйки все равно было мало проку! Я справлюсь одна.
— Но, мама, ты уже не в том возрасте…
— Что-о?! Твой отец всегда говорил: «Эфросинья, у тебя отменное здоровье». Я в любом возрасте не собираюсь сидеть сложа руки!
— Мадам Пиньо, вы прямо как Фредегонда,[125] которая никогда не сдавалась, несмотря на превратности судьбы! — воскликнула Хельга Беккер.
— А кто это?! — с подозрением уставилась на нее Эфросинья, ожидая подвоха.
— Героиня оперы,[126] на которую я недавно слушала!
— Месье Пиньо, я жду, когда вы займетесь моим Жоржем Оне, — вмешалась графиня де Салиньяк, теряя терпение.
— Да-да, одну минуту! Мама, пусти, я пройду!
Жозеф порылся в стопке книг и воскликнул:
— Нашел, вот она!
— Графиня уже ушла, — отозвался Кэндзи, не поднимая глаз.
Жозеф выбежал на улицу.
— Мадам, ваш Оне!
— Нет уж, молодой человек, я больше не приду в ваш магазин! Никакого воспитания, никакого такта, а что за прием?! Имейте в виду, отныне я буду заказывать книги только у ваших конкурентов!
— Графиня Вальтесс де Ла Бинь? — удивилась Ида.
— Простолюдинка! Выскочка! — фыркнула Сюзанна. — Когда я думаю…
— А это точная копия псише мадемуазель Марс, великой французской актрисы? — перебила ее Ида.
— Да, дорогая, именно так. Амори заплатил за это зеркало целое состояние! — ответила Сюзанна, довольная восторгом подруги.
Они вошли в гостиную, где служанка сервировала для них чай. Ида с таким аппетитом набросилась на булочки и пирожные, как будто неделю не ела.
— Я откормлю тебя, моя цыпочка, — с нежностью заверила ее Сюзанна. — Хорошо, что этот недоумок Амори поехал навестить своих родственников! Мы с тобой повеселимся на славу, ты и я!
Насытившись, они отправились на экскурсию по особняку, битком набитому китайскими и японскими безделушками, украшениями из искусственного мрамора, коврами и мебелью, которая, казалось, была доставлена сюда прямиком от старьевщика, торгующего железным ломом. Ида не переставала охать и ахать, сгорая от зависти. Больше всего ее поразила огромная кровать.
— О-ля-ля! Вот это да! Хотя, конечно, для двоих нужно много места…
— Для двоих? Девочка моя, Амори тут никогда надолго не задерживается.
— Прямо как у Золя в «Нана», ты читала этот роман?
— Конечно! — подтвердила Сюзанна.
Она подошла к кровати, поправила волан на покрывале, взбила подушки.
— Знаешь, мне бывает так одиноко в этой большой кровати…
Ида поняла намек и вспыхнула.
— Мы могли бы спать вместе, как сестры… — продолжила Сюзанна. — Шушукались бы, согревали друг друга… Мне так надоел этот зануда Амори!
Ида провела рукой по тонкому кружеву покрывала и молча кивнула головой.
Вечер выдался дождливым. Виктор и Таша целовались в фиакре, с трудом пробирающемся через заполненный экипажами бульвар Капуцинов. Виктор так горячо просил простить его за то, что он ввязался в очередное расследование, что Таша над ним смилостивилась.
Потом они гуляли по улицам самого шикарного квартала столицы, где, несмотря на ливень, было много зевак. В лужах отражались масляные лампы ярмарочных палаток, стоящих тесными рядами вдоль бульвара. Уличные торговцы надрывали горло.
— Попробуйте леденцовую карамель, нугу из Монтелимара!
— Каштаны, горячие каштаны!
У дома номер 14 какой-то человек, одетый в адмиральскую форму, но при этом почему-то в котелке, вышагивал перед входом в «Гран Кафе», выкрикивая:
— Приглашаем насладиться синематографом! Проекция движущихся фотографий братьев Люмьер!
Прохожие получали буклеты, в которых описывалась программа: десять кинолент по семнадцать метров каждая. Три десятка любопытствующих, в том числе Таша с Виктором, заплатили двадцать су зазывале, стоящему рядом с афишей.
Виктор увидел месье Вольпини, директора «Гран Кафе», с которым познакомился на Всемирной выставке 1889 года, где выставляли свои работы коллеги Таша, и подошел, чтобы поприветствовать его.
— Как великодушно с вашей стороны предоставить помещение братьям Люмьер.
— Да, но боюсь, их изобретение пока что пользуется не слишком большой популярностью.
Зрители спускались по лестнице в подвал, бывший бильярдный зал, а теперь Индийский салон «Гран Кафе». На этом первом платном сеансе плетеные стулья, поставленные в несколько рядов перед белым полотном, натянутым на раму, почти все оставались незанятыми. Большой выручки это не обещало.
— Месье Легри! Если я не ошибаюсь…
Повернувшись, Виктор столкнулся нос к носу с инспектором Аристидом Лекашером.
— Не хотите леденец, господин книготорговец… и детектив в одном лице? Нет? Жаль, я хотел вас отблагодарить. Хотя вы сыграли в этом грязном деле, которое недавно было раскрыто, весьма сомнительную роль. И не надо улыбаться, прошу вас. Субъект, которого описывают многочисленные свидетели как в Уйе, так и в Домоне и в «Миротон де Терн», сильно напоминает вас. А некоторые факты, связанные с личностями Эвариста Вуазена и Виржиля Сернена, мы пока так и не смогли объяснить.
— Я не вижу связи…
— Ах, не видите? Почему бы вам тогда не воспользоваться очками? Что вы можете сказать по поводу взрыва в замке Буа-Жоли? Почему на месте событий оказались вы и ваш родственник?
— Мы тут не при чем, инспектор. Простите, нам пора рассаживаться, сеанс вот-вот начнется.
— Вы как всегда увиливаете от ответа! К вашему сведению, я собираюсь уйти в отставку и намерен писать мемуары. Можете не сомневаться, вам в них будет отведено особое место. Под каким именем вы предпочитаете фигурировать: Леблан, Ленуар? Имейте в виду, мой преемник — молодой хищник с острыми клыками, напрочь лишенный чувства юмора. Кстати, я все еще надеюсь, что вы достанете для меня первое издание «Манон Леско».
Инспектор поклонился Таша и прошел в дальний конец Индийского салона.
Свет погас, послышались аплодисменты, на экране появилось изображение площади Белькур в Лионе.
— Это и есть их великая находка? — возмутился Виктор вполголоса. — Месье Мельес[127] показывает такое в театре «Робер-Уден» вот уже десять лет!
Едва он успел это сказать, как лошадь, запряженная в повозку, стала двигаться. По залу прокатился вздох восхищения.
— Снято прямо посреди улицы! — прошептал Виктор на ухо Таша. — Посмотри, как падает свет… Изображение такое четкое… Просто потрясающе!
