18 % к общей ценности ввезенных товаров, в 1885–1891 годах — 27 %, а после введения тарифа 1891 года — 34 %.
Тариф 1891 года не только оградил отечественную фабрично-заводскую промышленность от конкуренции извне, но еще и сделался источником крупных доходов казны.
Драконовскими пошлинами были обложены предметы широкого потребления: текстильные изделия, чай, сахар, сельскохозяйственные орудия, кровельное железо, гвозди и т. п. Чай, который в Лондоне стоил 50 коп., в Петербурге продавался за 1 руб. 50 коп. Пошлины на сахар составляли 100–150 % от стоимости его привоза. За 20 лет (1881–1900) доход казны от таможенных сборов увеличился с 86 до 204 млн руб. (около 10 % всех доходов). Как писал, может быть, чуть преувеличивая, один публицист, «…не хочешь спать зимой по 17 часов, а работать при огне, плати акциз на спички и керосин; хочешь покурить — плати акциз на спички и табак; хочешь выпить рюмку водки — плати в 15 раз дороже действительной стоимости, а если хочешь водку заменить чаем, плати за чай и сахар втрое дороже, чем они стоят на самом деле; хочешь пахать плугом — плати таможенную пошлину на железо и т. д. и т. д. Вообще, куда ни повернись сельский обыватель, везде он чувствует, что с него берут, берут и берут»237.
Авторы тарифа 1891 года как могли старались устранить несоразмерность в обложении дорогих и дешевых товаров, характерную для тарифов 1850, 1857 и 1868 годов. И в этом они вполне преуспели, если не считать отдельных немногочисленных фактов. Так, пошлина на косметическое мыло составила 19,7 % к стоимости, тогда как на простое — 30,3 %; на табак в листах — 46 %, а сигары — 26,9 %238.
Оговоримся сразу же: С. Ю. Витте вовсе не был принципиальным сторонником косвенных налогов. Против них восставало и нравственное чувство министра финансов, который очень хорошо понимал несправедливость такого обложения, поскольку главная тяжесть государственных налогов падала на малоимущие слои россиян. Когда ему показалось, что начали созревать для того условия, он предпринял усилия для постепенного перехода к более справедливому принципу обложения — в зависимости от размера получаемых доходов. Способность в каждом деле видеть перспективу составляла отличительную черту С. Ю. Витте как государственного деятеля.
Непомерная тяжесть косвенного налогообложения признавалась и верховной властью. В 1896 году государственный контролер написал в своем ежегодном всеподданнейшем отчете об исполнении государственной росписи доходов и расходов: «Платежные средства сельского населения находятся в чрезмерном напряжении». Высочайшая отметка против этого места гласила: «Мне тоже так кажется». Министр финансов думал несколько иначе, хотя и не подавал виду — ему приходилось жить и работать в абсолютистском государстве, где воля монарха значила если не все, то очень многое. Плыть против течения всегда тяжело, и люди, которые берут на себя такую смелость, заслуживают уважения вне зависимости от целей, которыми они при этом руководствуются. С. Ю. Витте ставил перед собой всегда цели самые высокие. Главная проблема, полагал министр финансов, заключается совсем не в тяжести налогообложения, а в том, на какие цели и как расходуются государственной властью народные деньги.
Жанр научной биографии не предполагает детального разбора всех больших и малых мероприятий, осуществленных С. Ю. Витте в области управления русскими финансами. Это задача специальных научных исследований. Упомянем лишь одну из проведенных им бюджетных реформ, важную, но, к сожалению, малоизвестную специалистам. 23 июня 1899 года был подписан закон о реформе «податного надзора», или способа взимания прямых налогов. Касался он прежде всего крестьян. Раньше казенные платежи с них собирала полиция в лице исправников, становых приставов и даже сельских урядников. Они, как деликатно говорится в официальном издании Министерства финансов, не представляли «…по своему образовательному и нравственному цензу достаточных гарантий верного понимания ими требований фиска»239. Правильно понимаемые государственные фискальные интересы требовали бережного отношения к плательщикам налогов. Оставив до поры до времени крестьянскую круговую поруку (отмененную в 1903 году), С. Ю. Витте отвел полиции чисто исполнительные функции по взиманию недоимок. В этом состояло существенное нововведение, внесенное им в действующий податной строй.
С 1896 года у российского бюджета появился новый перспективный источник дохода — казенная винная операция. Заметную статью доходной части бюджета составляли прибыли казенных предприятий: железных дорог, банковских учреждений, лесного хозяйства. Но доходы от государственного предпринимательства являлись оборотными (за исключением банковских учреждений), так как из них надо было вычесть еще и расходы. Железнодорожное хозяйство начало давать чистый доход казне только в самом конце управления С. Ю. Витте Министерством финансов, и то в микроскопических дозах. Тем не менее главная причина хронической дефицитности государственного бюджета несколько ослабила свое действие.
Дефициты бюджета бывают двоякого рода. Кассовые дефициты являлись довольно обычным делом и тревоги не вызывали. Они объяснялись несовпадением во времени доходов с расходами. Такие дефициты обыкновенно покрывали из кассовых резервов либо путем выпуска в обращение государственных векселей — краткосрочных обязательств казначейства («билетов государственного казначейства»), которые затем погашались либо конвертировались в облигации государственного долга.
Гораздо опаснее во многих отношениях являлись действительные дефициты бюджета, вызываемые недостатком средств на покрытие неотложных государственных расходов. Именно они стали причиной отставки такого блестящего министра, каким был Николай Христианович Бунге. Борьба с дефицитом стала главным делом И. А. Вышнеградского. Уже в 1887 году сальдо обыкновенного бюджета оказалось положительным. С. Ю. Витте удалось сделать обыкновенный бюджет бездефицитным. Бюджетные остатки накапливались в виде так называемой «свободной наличности государственного казначейства».
С 1862 года началась публикация во всеобщее сведение проекта росписи государственных расходов и доходов с объяснительной запиской министра финансов. На критике финансового управления оттачивали перья поколения российских журналистов. Министр финансов, согласно популярной шутке, смелее других твердит пословицу: «Не любо — не слушай, а врать не мешай». Мнимая бездефицитность бюджета, по представлениям авторов газетных статей, достигалась путем нехитрого фокуса: при составлении росписи доходы выводились в преуменьшенном размере, затем к этим преуменьшенным цифрам подгонялись расходы. Когда финансовый год заканчивался, то оказывалось, что доходы значительно превышали расходы, и в Государственном казначействе образовывалась немалая сумма так называемой «свободной наличности».
Государственный бюджет, указывал критикам С. Ю. Витте, должен отвечать прежде всего требованиям точности и осторожности. Поэтому смета строилась на цифрах действительного поступления доходов и действительно произведенных расходов, но не последнего года, а ряда бюджетных периодов, например, по средним данным за пять лет или три года. Цифры прошлогодней росписи давались лишь для сравнения240.
Накопление «свободной наличности» служило также предметом постоянных порицаний. Еще бы — имея немалый профицит обыкновенного бюджета, Российское государство не вылезало из долгов, уподобляясь тому странному человеку, который, имея полный кошелек в кармане, непрерывно занимает деньги. С. Ю. Витте, напротив, был убежден, что без накопления «свободной наличности» государственный бюджет Российской империи прочным не будет никогда. «Те лица, которые критикуют эту систему, не принимают во внимание следующих обстоятельств, а именно, что, с одной стороны, Россия — страна исключительно иностранной задолженности; ни Англия, ни Франция, ни Германия в этом отношении несравнимы с Россией; это есть одна из слабейших сторон русской государственной жизни. И раз страна имеет столь громадную задолженность за границей, необходимо держать такой резерв, который при неблагоприятных обстоятельствах мог бы остановить паническое движение русских фондов, находящихся за границей и в России, а следовательно, и падение русских фондов»241.
Народное хозяйство земледельческой России все еще оставалось на весьма низкой ступени культурного развития. Не только материальное благополучие, но и сама жизнь миллионов россиян зависела от погодно-климатических факторов. Для спасения их от голодной смерти в случае неурожая С. Ю. Витте считал необходимым держать наготове крупные денежные суммы.
В странах «экономически недоразвитых», к которым он причислял и Россию, «…очевидно, запасные
