это не только не прояснило, но еще больше запутало дело. Каким образом все эти люди попадали в дом Бика Гро и почему, покинув его спустя несколько часов (а именно это время в среднем они проводили в здании, как вам удалось потом установить), они совершенно не помнили о том, зачем и как туда пришли и чем там занимались… Более того, они наверняка принимали вас за чиновника, переутомившегося на почве инвестигаторской деятельности, когда вы начинали донимать их своими “дурацкими” вопросами…
— Даже когда я предъявлял им запись, сделанную скрытой камерой в тот момент, когда они выходили из дома Гро, эти люди только недоуменно пожимали плечами — и это еще в лучшем случае. Находились и такие, что сразу начинали кричать о фальсификации фактов, о гнусных подделках и о преследовании честных и ни в чем не повинных граждан, — с горечью заметил инвестигатор.
— Не буду больше перечислять те вопросы, которые появлялись у вас при попытке пролить свет на новые обстоятельства дела, — говорил Лигум дальше. — Перейду сразу к следующему этапу вашего расследования, Альф, когда вы решили, что настала пора вам самому посетить зловещее здание… Для проведения этой операции вы почему-то выбрали ночное время и вооружились различной регистрирующей аппаратурой и средствами так называемой самообороны… хотя, по-моему, в таких случаях речь идет обычно не только о защите, но и о нападении… Однако, ваша попытка проникнуть внутрь дома Гро почему-то потерпела крах. Что случилось?
— Ничего, — глухо проговорил Бойдин, по-прежнему не глядя на Лигума. — Я просто не смог войти в этот проклятый дом!..
— Не смогли войти? — переспросил хардер. — Как это понимать?
— А вот так!.. Когда дверь не поддается никаким электронным отмычкам и даже выстрелам почти в упор из мощного излучателя — согласитесь, это сбивает с толку. А если учесть, что окна в доме представляют собой искусно выполненную имитацию и на самом деле никаких окон в здании нет, то любой на моем месте был бы растерян… Какие способы проникновения в помещение вам еще известны?
— Чердак, крыша? —стал перечислять хардер. — Неужели не было ни одной лазейки?
— В том-то и дело! — воскликнул Бойдин. — В конце концов, мне стало ясно, что так называемый “дом Гро” представляет собой сплошной блок без выходов и входов… возможно даже, не полый, а монолитный изнутри, как детский кубик, увеличенный до чудовищных размеров!..
Лигум хмыкнул.
— Да, но как тогда в него могли входить все те, кто исчезли? — возразил он. — И как из него могли выйти те, кто избежал этой участи?
Инвестигатор отвернулся, и хардер увидел, как у него мелко дрожжит подбородок. Он все еще очень боялся даже рассуждать на тему загадочного здания, этот славный парень Альф Бойдин, и с этим ничего нельзя было поделать.
— Я думаю, что… — начал было Бойдин, но тут же осекся: — А впрочем, это ерунда… не обращайте внимания…
— Вы подумали, что здание или тот, кто в нем скрывается, сами решают, кого пустить внутрь, а кого — нет? — спросил Лигум. — Кому дать потом уйти, а кому — нет?
— Отстаньте вы от меня! — почти простонал в ответ инвестигатор, и такая мука была в его голосе, что хардеру стало не по себе. — Я ничего больше не знаю!..
Неужели его подсознание настолько глубоко поражено, что, пытаясь докопаться до истины, ты просто- напросто убьешь его этим? Хватит ли у тебя решимости идти до конца, чего бы это ни стоило, хардер Лигум?
— После этой неудачи вы, наверное, решили впервые обратиться за помощью к городским властям? — предположил Лигум, невольно стиснув челюсти. — Что вам сказали в мэрии?
— Они… они не хотели вмешиваться, — выдавил Бойдин, скрючившись и беспрестанно ерзая на мягком сиденье. — Они ответили на мой запрос, что не видят оснований санкционировать нарушение неприкосновенности частной собственности даже с учетом… с учетом возможной связи между зданием и… угрозой для безопасности жителей города… Я имел продолжительную беседу с самим мэром, но всё было зря…
— А почему вы не обратились за поддержкой к руководству Инвестигации? — осведомился хардер.
— Я… я… ох, не могу!.. — опять простонал Бойдин. Лицо его стало стремительно бледнеть.
— Держитесь, Альф, держитесь, — посоветовал Лигум. — Может быть, вам требуется какое-нибудь лекарство?
— Ничего мне не нужно! Только уйдите прочь! Оставьте меня в покое, чурбан, вы слышите?!..
Лигум медленно поднялся на ноги, глядя сверху вниз на скорчившуюся фигуру инвестигатора. Бойдин все больше напоминал инвалида с отказавшей центральной нервной системой — так его крутило и корчило. Еще немного — и он, наверное, окончательно утратит контроль над своим телом…
— Я понял, — медленно сказал Лигум. — Я всё понял. Вы все-таки побывали там, внутри дома Бика Гро…И вы просто не успели обратиться к своему руководству за помощью, потому что… Дом сам пригласил вас войти в него?
Инвестигатор только кивнул. Говорить он явно не мог — губы и язык, видимо, уже не подчинялись его воле.
— Альф, — тихо сказал Лигум. — Бедный Альф, мне жаль вас, но это мой долг, поймите… Последний вопрос, один-единственный — и я оставлю вас в покое. Вы сможете вынести это?
По искаженному лицу Бойдина текли неестественно-крупные слезы. Голова моталась из стороны в стороны, как у агонизирующей лошади, которой перебили позвоночник. Лигум хотел было отвернуться, но неимоверным усилием воли взял себя в руки и заставил не отводить взгляда от человека напротив него.
Терпи, терпи, ты же хардер, значит, обязан уметь терпеть не только свою, но и чужую боль, подумал он мельком.
Стараясь говорить внятно, он с расстановкой спросил:
— Почему он отпустил вас, Альф? По-че-му?
Альф Бойдин внезапно дернулся, и Лигум понял, что он пытается встать. Лигум сделал движение, собираясь помочь инвестигатору, но тот оттолкнул руку хардера и, судорожно цепляясь посиневшими, сведенными непонятной судорогой пальцами за спинку сиденья, сумел-таки приподняться на непослушных, полусогнутых ногах.
— Я выстрелил, — просипел он перехваченным голосом. — В упор… Три пули, одна за другой!.. Не надо… нельзя было стрелять, понимаете?!..
И вдруг ноги его подкосились, и он как подкошенный рухнул лицом вниз на пол Кабины. Пальцы его еще пытались уцепиться за что-то, но лишь скользили по гладкому пластику обшивки.
Лигум нагнулся и перевернул инвестигатора на спину. Губы Бойдина еще шевелились, но он уже ничего не мог сказать.
Он был мертв.
17. ОСЬ “Х”
— Но что же теперь делать мне, сэр? Что делать всем нам, Киборгам, Которые Умеют Всё?
— Именно поэтому я и дал объявление в Сеть… Видишь ли, рано или поздно, ты сам бы неизбежно пришел к выводу о том, что не нужен больше никому из людей. Во всяком случае, именно в качестве киборга. Людям требуется помощь людей, Умелец… А поскольку ты — самообучающаяся система, то когда- нибудь ты вынужден был бы внести определенные коррективы в свои функциональные программы. Нетрудно заключить, что, раз уж людям нужны люди, то надо всего лишь максимально уподобиться человеку, иными словами — притвориться, что ты — человек. Технически несложно сделать себе оболочку, почти неотличимую внешне от человеческого тела, а затем, применяя методы биоинженерии, можно постепенно заменять свои электронные блоки человеческими — или почти человеческими — органами. Разумеется, решение этой задачи потребовало бы много времени и усилий, но ведь ты умеешь ВСЁ, на то ты и Суперумелец, а в запасе у тебя — если не вечность, то, по крайней мере, несколько веков… И в один прекрасный день ты стал бы не только искусственным разумом, но и искусственным человеком, гомункулюсом!..
— Что же в этом плохого, сэр?
— Человечество постарается не допустить этого. Оно боится этого, Умелец. Раз ты искусственный —
