автопилот и выжимая акселератор до отказа. — Потому что мне хватит и нескольких секунд, чтобы сделать то, что я задумал.
И пусть это будет моим последним днем в «Раскрутке», но я все-таки сделаю это.
Я убью его.
Да, это будет нарушением приказа Кондора. Да, это будет выглядеть негуманно. Но я не желаю быть сопливым гуманистом, как мой шеф. Потому что ни за что не поверю в сказки про бессмертных, а потому и не ведающих страха убийц.
Я обязательно должен посмотреть в глаза этому ублюдку. В тот самый миг, когда он поймет, что я убью его. Не может быть, чтобы он не испугался!..
Убийцы хотят жить еще сильнее, чем нормальные люди.
Звери всегда стремятся выжить любой ценой».
Он на самом деле приехал в «Фиалку» быстрее, чем Захаров и его люди.
Мельком глянул на светящуюся вывеску над входом: «Ночное кафе-мороженое» — и скептически скривился: интересно, кто это по ночам предпочитает лакомиться мороженым?
Людей в зале было много, но нужного Слегину человека среди них не было видно. Слегин задумчиво провел пальцами по уху и вдруг увидел дверь с надписью «Служебные помещения. Посторонним вход запрещен», откуда как раз выскочил официант с пустым подносом.
Ситуация прояснилась.
Не обращая внимания на разбитного метрдотеля, вкрадчиво преследовавшего его по пятам, Слегин пересек зал и толкнул заветную дверь. За ней обнаружился коридорчик, устланный дорогими коврами и воняющий дешевыми женскими духами. В коридорчике оказалось много других дверей, из-за которых выплывал характерный звон бокалов и раздавались приглушенные голоса. Где-то раздался пьяный женский смех, переходящий в дурашливый визг.
Не оборачиваясь, Слегин небрежно ткнул локтем надоевшему метрдотелю под ложечку и, не сочувствуя его мучениям, вызванным болевым шоком, пошел по коридору, приоткрывая и тут же закрывая все двери подряд.
Человек с подобием конского хвоста на затылке обнаружился в четвертом по счету кабинете с правой стороны. Он был один. И он был очень занят. Навалившись грудью на стол и по-светски зажав вилку в кулаке, он жадно поглощал какое-то месиво из огромных кусков скверно прожаренного мяса и картофельного пюре. Портфель Слегина мирно покоился в кресле рядом со столом.
Судя по реакции едока на появление Слегина, он не ждал гостей.
— Приятного аппетита, — сказал в качестве приветствия Слегин и проскользнул в кабинет, не забыв закрыть за собой дверь ударом каблука.
«Николсон» (действительно, некоторое сходство у этого типа с известным актером было, но теперь, при свете настенных бра, стало очевидно, что не очень большое) откинулся на спинку стула, выпучил глаза и отвесил челюсть так, что из его рта выпал недожеванный комок.
Воспользовавшись его замешательством, Слегин ухватил одной рукой «хвост», намотав его для надежности на руку, а второй взял со стола вилку и приставив ее к горлу «Николсона», не сильно, но убедительно нажал на рукоятку. Четыре отточенных острия впились в кожу до крови.
Сидевший за столом дернулся.
— Не стоит, — предупредил Слегин. — Учти, что вилочка касается твоей сонной артерии. Достаточно мне надавить посильнее — и ты труп. Правда, тебе при этом будет больно. Может быть — очень больно. Но тут уж ничего не поделаешь — придется потерпеть…
Дверь кабинета распахнулась, и в поле зрения Слегина возникло несколько дюжих официантов. А может, и не только официантов, судя по их воинственным намерениям.
— Не мешайте нам, ребята, — мирным тоном попросил Слегин. — А то у меня может дрогнуть рука, и тогда вашему постоянному клиенту придет крышка. Дайте нам поговорить спокойно.
«Ребята» переглянулись и решили воздержаться от активных действий. Однако и удаляться восвояси не собирались — так и топтались нерешительно в дверном проеме.
— Поскольку у нас мало времени, — сказал Слегин «Николсону», — то меня интересует только одно: зачем тебе понадобилась «окись углерода»? — Он красноречиво мотнул головой в направлении портфеля.
«Николсон» молчал.
Слегин горестно вздохнул:
— Ну что ж, придется тебе эту тайну унести с собой в могилу. Почему-то я с детства не люблю молчунов.
Он отвел руку с вилкой в сторону в широком замахе. «Николсон» побледнел, задергал головой, тщетно пытаясь освободиться, и в глазах его плеснулся страх.
— Эй-эй, парень, ты что собираешься делать? — неуверенно воззвал один из официантов.
— Да ничего особенного, — сообщил Слегин. — Просто-напросто замочить этого молчальника.
— Ты что — псих? — спросил другой официант.
— Да нет, — качнул головой Слегин. — Это не я — псих. Это он, скотина, терроризирует ваш город, убивая всех, кто попадается на его пути… Про Слепых Снайперов когда-нибудь слышали, ребята? — Официанты быстро переглянулись. — Так вот этот мерзавец — один из них… А поскольку у меня свои счеты с маньяками, то я не собираюсь передавать его целым и невредимым в руки правосудия…
Он с силой дернул «Николсона» за «хвост», заставив того замычать от боли и вздернуть голову так, что кожа на накачанной шее напряглась, а потом нанес наотмашь удар вилкой, целясь в выступающий кадык своего противника.
В последний момент «Николсон» вскинул руки защитным жестом, и вилка вонзилась ему в запястье. На стол алой струйкой брызнула кровь. «Николсон» трубно взревел и попытался вскочить на ноги. Официанты рванулись было вперед, но тут в коридоре раздался шум бегущих ног, командные крики, и они отпрянули в сторону, освобождая дверной проем.
В кабинет ворвался Захаров в сопровождении нескольких оперативников из местной «стоп- службы».
— Служба Общественной Безопасности! — громовым голосом объявил Захаров. — Что здесь происходит, черт возьми?
— Арестуйте этого придурка! — впервые за все время открыл рот «Николсон». — Он хотел убить меня!
И продемонстрировал обезовцам окровавленную руку с торчащей из нее вилкой.
— В чем дело, гражданин? — невозмутимо осведомился Захаров у Слегина. — За что вы его так?..
Он все еще разыгрывал «легенду» Слегина. Слегин отпустил волосы «Николсона», и тот принялся, скривившись, выдирать вилку из запястья.
— Не надо, Толя, — сказал Слегин Захарову. — Комедия кончилась… Это он назначал мне встречу у памятника, — он небрежно ткнул большим пальцем через плечо на «Николсона». — Во всяком случае, голос — точно его… Только встречаться со мной он не собирался. Устроил засаду, гад, по всем правилам охоты — на ближних подступах к площади. Целый спектакль даже разыграл, чтобы заманить меня в укромный уголок… А потом вдарил по башке, схватил портфель — и деру. Рассчитывал, наверно, бесплатно заполучить товар…
Выражение лица Захарова вдруг изменилось, и Слегин осекся.
И тут же за его спиной раздался грохот падающего стола и звон бьющейся посуды.
Слегин оглянулся.
«Николсон» уже был на ногах, приняв боевую стойку. Вид его мог бы напугать любого, кому никогда не доводилось драться в реальном бою. Кое-что он действительно умел — это выяснилось, когда, отшвырнув ловким приемом одного из стопслужбовцев, оказавшегося в радиусе его досягаемости, ударом ноги в пах «Николсон» отправил в нокаут другого. В следующий момент он ринулся к зашторенному окну, явно собираясь прыгнуть сквозь стекло.
Что-то еле слышно щелкнуло над ухом Слегина, и «Николсон», словно в раздумье, замер на
