– О чем? – Агнес с любопытством посмотрела на мать, та в свою очередь вопросительно взглянула на отца. Свен пожал плечами. – Да говори же!
– Ну… – неуверенно начала Мод.
Агнес перебила ее:
– Что, она забеременела?
– Нет, – чуть натянуто рассмеялась Мод. Агнес знала, что они с отцом мечтают о внуках. – Нет, но они с Юнасом решили съехаться.
– Так ведь они давно вместе живут.
Маделен уже несколько лет как практически переселилась к Юнасу, его мать отдала им комнату на нижнем этаже своего дома.
– Да, конечно. Но теперь все по-настоящему. Они покупают собственное жилье.
– В Фредриксбю, – добавил отец. – Один из этих новых таунхаусов.
Агнес задумчиво кивнула:
– Надо же. Здорово.
Мод, видимо ожидавшая более восторженной реакции, принялась описывать квартиру:
– Два этажа, сто двадцать метров, гараж. И небольшой участок перед домом, кажется, пятнадцать квадратных метров. А сзади побольше… Сколько же? Метров сорок, наверное.
– Думаю, для них это в самый раз, – подхватил отец.
«В самый раз для чего? – подумала Агнес. – Для тихой жизни с мужем, двумя детьми, золотистым ретривером, „вольво-комби“ и работой в детском саду на три четверти ставки?» Нет, Агнес не презирала младшую сестру, выбравшую себе такую жизнь, но все равно невольно радовалась, что сама сделала в свое время другой выбор.
– Мы обещали им помочь с участком, – продолжила мама. – Они ничего особенного не хотят: так, перед домом душистый горошек, может быть, ноготки, дигиталис… а сзади грядка с зеленью, несколько кустов смородины…
Агнес перебила ее. Ей трудно было представить, чтобы Мадде и Юнас высказывали какие-то пожелания насчет цветов и петрушки с укропом. Сестра интересовалась садоводством еще меньше, чем сама Агнес, если такое вообще возможно.
– А как Юнас? – перевела она разговор на другую тему. – Как у него дела? – С одной стороны, ей не хотелось обсуждать предстоящие посадки, с другой – она была еще неготова к неизбежным расспросам о собственной жизни. – Все там же, на заводе?
В кухне на мгновение стало тихо, и Агнес заметила, как мама снова кинула взгляд на отца. Свен откашлялся.
– Пока да.
– Что значит «пока»?
Конечно, Юнасу всего двадцать семь, но даже мысль, что он может уйти с завода, казалась Агнес нелепой. Она и переспросила-то полушутя. Юнас работал сварщиком с тех пор, как закончил школу. Иногда ворчал, грозился уйти, но и он сам, и все остальные знали, что этого не случится. Работа на заводе определяла образ жизни, который за три поколения проч но вошел в сознание обитателей Лэннинге как единственно возможный. Механический завод Лэннинге был для города примерно тем же, чем Иисус для Шведской церкви. Одно без другого просто не мыслилось. Недаром по-шведски сокращенное название завода – «LIV» – совпадало со словом «жизнь».
Сама Агнес не попала на завод, можно сказать, чудом. Там работали мать с отцом, и Агнес наверняка устроилась бы на каникулы туда же, если б не тетя Гуллан: ей понадобилась помощница в закусочной. Когда бы не это, Агнес после окончания школы пошла бы на завод подзаработать, затем ее попросили бы еще ненадолго остаться, потом предложили постоянную работу… а там, глядишь, – и десять лет пролетело! Агнес не любила про это думать, она довольна своей жизнью, вернее, была довольна еще четыре дня назад. Ей было приятно сознавать, что она сделала самостоятельный выбор и идет по жизни своим путем, вопреки ожиданиям провинциального городка.
Другое дело Мадде. Она всегда говорила, что не станет работать на заводе. Зная ее упрямство, никто не удивился, когда она устроилась в детский сад. А то, что избранником сестры стал «заводской», было ее маленькой уступкой обществу, с презрением относящемуся к тем, для кого работа на заводе недостаточно хороша.
– Ему, наверное, придется уйти… – нарушил молчание отец. – Конечно, не по своей воле.
Агнес вопросительно посмотрела на родителей. Она явно упустила что-то важное.
– Ты вчера новости не видела? – спросила мама.
Агнес помотала головой: вчера она весь вечер прорыдала в жилетку своей лучшей подруги и поздно вернулась домой.
– Они собираются закрыть завод.
– Что?! – Агнес чуть не выронила чашку. Если б она услышала, что в Швеции упраздняют монархию, она бы и то меньше удивилась. – Как они могут закрыть завод? И кто это «они»?
– Американцы.
– Как же так, они ведь только недавно его купили!
– Шесть лет назад, – уточнила Мод. – Вроде бы оказалось нерентабельно.
– Чушь какая-то! Завод всегда приносил прибыль! Наверное, сами новые владельцы что-то не так делали.
– Возможно, но «Сааб» решил не продлевать контракт… Говорят, мы не выдерживаем конкуренции в новых условиях. Мол, времена меняются…
– Уму непостижимо. Они что, приехали сюда из Америки и купили наш завод только для того, чтоб его закрыть?! – Агнес была вне себя. Она даже не заметила, что назвала завод «нашим». – И что же, он весь закроется?
– Нет, здесь останется конструкторский отдел, а производство перенесут в Эстонию, – объяснил Свен.
– В Эстонию?! Да что ж это такое! Как можно взять и перенести завод в Эстонию? А что будет с Лэннинге?
– Боюсь, что ничего хорошего, – вздохнула Мод. – На этой неделе намечается демонстрация, но, по- моему, это вряд ли поможет.
Агнес молча смотрела на родителей.
– А как же вы? – спросила она наконец. – Вас тоже уволят?
Свен ответил не сразу.
– Формулировка немного другая. – Он достал из кармана платок и шумно высморкался. – Всем, кому больше пятидесяти пяти, предлагается досрочно выйти на пенсию. Условия довольно хорошие. Конечно, в деньгах потери немаленькие, но пилюлю постарались подсластить как могли. Кто захочет, может пройти переподготовку или…
– Нам это предложили еще в прошлом месяце, так что мы догадывались, к чему идет дело. Слухи ведь давно ходили, только руководство предпочитало отмалчиваться.
– Досрочная пенсия! – фыркнула Агнес. – И что, вы больше не будете работать? Вам до пенсии целых десять лет! Вы не должны на это соглашаться!
Она редко выходила из себя, по крайней мере когда дело касалось ее лично. Но сейчас несправедливо поступили с ее родителями. С ее папой и мамой, которые никогда не делали ничего плохого, не переходили улицу на красный свет и не сплетничали о соседях, даже о тех, кто пьянствовал и заводил шашни на стороне. Агнес была в ярости. Как можно быть такими жестокими с людьми, которые всю жизнь старались делать только добро? Она переводила взгляд то на отца, то на мать.
Мод негромко откашлялась:
– В общем, мы уже подписали все бумаги.
В кухне стало тихо. Нет, это уже слишком. Агнес просто не знала, что сказать. Потом снова заговорила мать:
– У меня уже несколько лет болят колени, а папе до пенсии не так уж долго осталось. Мы много думали и, когда свыклись с этой мыслью, даже почувствовали облегчение. В конце концов, мы столько лет
