– Как это? Что-то вроде судьбы?
– Можно сказать и так. Только не такой судьбы, которая внезапно тебя настигает, а такой, которую ты сама создаешь.
– То есть я сама во всем виновата?
Луссан поерзала на стуле:
– Я понимаю, это довольно жестоко…
– Ты что, серьезно? Ты рассуждаешь, как какая-нибудь сектантка: «Бедняжка, вы прикованы к инвалидной коляске, но это наказание за ваши грехи в прошлой жизни…»
– Я только хочу сказать, что во всем случившемся есть смысл. Хотя сейчас тебе, возможно, трудно это понять.
Вода закипела, и Луссан встала, чтобы положить в кастрюлю спагетти. Агнес была рада, что она замолчала. А может, и правда это поворотный момент. Что-то кончилось, начинается что-то новое. Как знать. А может – просто несчастливое стечение обстоятельств.
Луссан, словно почувствовав ее сомнения, прекратила рассуждать и занялась ужином: выложила в две глубокие тарелки спагетти и обильно посыпала тертым сыром. А когда села за стол, поинтересовалась, как происходило изгнание Тобиаса. Агнес поковыряла вилкой спагетти. Затем стала рассказывать, поначалу неохотно. Луссан ведь знает, чем все закончилось, какой смысл вдаваться в подробности? Но постепенно Агнес заметила, что говорит об этом все легче. Как будто рассказывает какую-то историю, анекдот, а не вспоминает о трагическом событии из собственной жизни. Луссан задавала вопросы, выясняла детали, что-то просила повторить. Услышав про картину, она хохотала как сумасшедшая.
– Слушай, а этот Давид, он-то куда потом делся? – спросила она.
– Наверное, ушел к себе. Я заснула, а когда проснулась, его уже не было.
– И с тех пор не звонил и не показывался?
– Утром кто-то стучал в дверь, но я не открыла.
Выдержав паузу, Луссан сказала:
– А он, похоже, ничего.
Агнес строго на нее посмотрела:
– Перестань!
– А в чем дело?
– Даже думать не смей!
– О чем?
– Прекрати, я тебя знаю.
Луссан хмыкнула:
– Но ты могла хотя бы ему позвонить. Сообщить, что жива. А то он, наверно, не знает что и думать. Ты вчера была в таком состоянии, он наверняка волнуется.
– Да… – Пожалуй, Луссан права. – Только не сейчас.
– Конечно, не сейчас. Сейчас я тут сижу. А вот потом…
– Что потом?
– Потом, когда я уйду…
– Ты с ума сошла! – Агнес рассмеялась. – Я только что разрушила отношения с одним, а ты уже предлагаешь мне начать заигрывать с другим. – Она покачала головой.
– Во-первых, я не говорила, что тебе надо с ним заигрывать. Это ты сказала, – запротестовала Луссан. – Я просто подумала, тебе надо позвонить и сообщить ему, что ты жива.
– Наверное, ты права…
– А во-вторых, ты ничего не разрушала, это Тобиас разрушил ваши отношения. А ты положила им конец.
– И в чем разница?
– В чувстве собственного достоинства. – Луссан разлила по бокалам остатки вина. – Ты его сохранила. А он – нет.
Проводив Луссан, Агнес сидела на кухне и думала. Странно, всего сутки, как Тобиас от нее ушел – или она от него, это ведь как посмотреть, – а она уже спокойно дышит. Она и раньше такое проходила, последний раз всего несколько месяцев назад, но тогда все было по-другому, намного тяжелее. Что же изменилось? Может, дело в том, что после стольких расставаний с Тобиасом она больше не в состоянии тосковать? Может, в прошлый раз она свое отгоревала?
Агнес встала, чтобы убрать со стола тарелки. Луссан права, надо позвонить Давиду. Сказать, что у нее все в порядке. Он, наверно, и вправду волнуется. Да, она обязательно ему позвонит, но не сегодня. Еще только десять часов, а она уже страшно устала.
Прежде чем лечь, Агнес набрала номер Калле. Сказала, что, если нужно, она может хоть завтра выйти на работу. Калле обрадовался и даже не стал уговаривать ее посидеть дома. Видимо, обойтись без нее оказалось не так легко, как он думал.
– Отлично! – сказал Калле. – Сейчас же сообщу Пернилле, ей надо было куда-то уехать, может, еще не поздно.
Когда Агнес легла в постель, она снова ощутила пустоту. Но теперь это была другая пустота. Не пустота отсутствия, но пустота ожидания.
Конечно, он дома. Из квартиры Куммеля доносилась грустная мелодия. Как же зовут этого красавчика? Ах да, Крис Айзек[29], любимец всех чувствительных мужчин. Ее сосед явно прогрессирует.
Прежде чем нажать на кнопку звонка, она пригладила волосы, потрогала уголки губ – рефлекторно, ведь никакой помады на губах не было. Музыка стала тише, и через минуту Давид открыл дверь. Увидев Агнес, он напряженно улыбнулся:
– Привет.
– Привет. – Агнес потупилась. Сказать, что она тогда вывернула себя наизнанку перед этим человеком, значит, не сказать ничего. Она висела на нем, рыдала и звала свою умершую мать. Он подхватил ее на руки, отнес в спальню, уложил и гладил по голове, пока она не уснула. Уж лучше бы она просто с ним переспала. В костюме кролика, фартучке и наручниках.
– Как вы себя чувствуете?
– Лучше. – Она сделала паузу. Давид молчал. Из комнаты доносился звук гитары. Крис Айзек пел:
– Не за что.
– Нет есть.
Он бросил взгляд куда-то вглубь квартиры.
– Извините… Я бы вас пригласил, но… Я немного занят. Ко мне должен зайти один приятель и…
Агнес почувствовала себя глупо и невольно отступила назад.
– Да, конечно. Я и не собиралась… То есть я хочу сказать, я бегу на работу и просто по дороге… – Повисла напряженная пауза. – Будет время, заходите в ресторан. Я угощу вас капучино.
– Спасибо, может, как-нибудь зайду, – не слишком уверенно ответил Давид.
– Ну ладно. Я просто хотела поблагодарить. Как я уже сказала…
Давид кивнул:
– Хорошо. – Он переступил с ноги на ногу. – Еще увидимся.
– Конечно. – Агнес старалась скрыть огорчение. – Пока! – Она стала быстрым шагом спускаться по лестнице. На полпути вниз она услышала, как наверху хлопнула дверь.
Выбежав на улицу, Агнес остановилась. Она тяжело дышала, сердце готово было выпрыгнуть из груди. А чего она, собственно, ждала? Конечно, он теперь будет ее избегать. В тот раз он просто позвонил в дверь, узнать, все ли в порядке. И оказался втянут в бурные выяснения отношений. Естественно, ему это не понравилось. Да и кому такое может понравиться?
Она направилась к станции метро. Было почти по-летнему тепло. Агнес сняла куртку, чулки под тонкой юбкой противно липли к телу. Она ускорила шаг, споткнулась, громко выругалась. Гулявшая с собакой женщина посмотрела на нее с осуждением.
