— Попытайтесь что-нибудь узнать в храме. Глава нашей общины должен совершать там дневные медитации, — он вышел, комкая в кулаке чек, выписанный Палатоном.
Храм был построен из горного камня — грубых, обтесанных вручную глыб, намертво скрепленных друг с другом. Однако стоящее рядом здание музея было сравнительно новым, вероятно, построенным в последние несколько веков, и его синтетические стены хорошо защищали от ветров и снега. Палатон прежде всего направился к музею, надеясь увидеть коллекцию работ учеников, которые бывали здесь, а также мастеров, и он не был разочарован. Он нашел даже вышивку Трезы, изображающую один из домов, стоящий в отдалении, хотя таких домов в городе насчитывалось не более двух. К двери дома вела мощенная булыжником дорожка с пробивающимися между камнями растениями — такая же, как улица, по которой шел сегодня Палатон. За домом на гобелене возвышалась гора, восходящее солнце заливало дом, а в небе, вдалеке, еще виднелась последняя звезда.
Картину были великолепны, как и движущиеся и статичные скульптуры, но больше всего привлекло Палатона затемненное крыло музея, где он долго простоял в торжественном молчании. Здесь размещались предметы психокинетического искусства — картины и скульптуры, которые оживлялись бахдаром, а теперь оставались мертвыми, поскольку больше никто не мог привести Их в действие.
Палатон уже выходил, когда услышал вечерний звон колоколов, отдаленный звук, на который эхом отзывались горы. Храм казался пустым, Палатон нехотя вошел туда, не зная, найдет ли там кого-нибудь. Этот храм предназначался не для очищения, а для повседневных медитаций, в нем царила полная тишина. Палатон в нерешительности стоял на пороге, считая, что в храме присутствует он один, пока до него не донеслись слабые, еле слышные голоса.
— Должно быть, ты и есть тот состоятельный гость.
Палатон прищурился, оглядывая комнату, и наконец заметил чоя — худощавого и старого, лысый череп которого казался и по цвету, и по форме напоминающим камень, обкатанный бурной рекой. То, что в таком преклонном возрасте этот чоя еще занимал пост главы общины, свидетельствовало о глубине и силе его ума.
— Я прибыл сегодня днем, — ответил Палатон. — Я — Териот.
Глава общины не поднялся с кресла, лиловые глаза устремились на прибывшего из морщин лица, и он заметил:
— Мне все равно, каким именем ты пользуешься.
— Тогда, может быть, вы поможете мне кое в чем? — ответил Палатон, подходя поближе к старику.
— Пожалуй.
— Я приехал, чтобы узнать о Трезе.
Глава общины долго смотрел на него, не мигая, затем подался вперед.
— Хорошо, — пробормотал он, — что наконец-то кто-то пожелал о ней узнать. Но кто ты?
— Ее сын.
Эти слова вызвали из старческих бледных губ странный звук — полусмех, полуплач.
— Ее сын — тезар, — возразил глава, — а ты лишен силы, как яичная скорлупа.
— Когда-то у меня была сила, — с болью ответил Палатон. Он знал, что этот момент неизбежен, что рано или поздно кто-нибудь узнает о его тайне. Но услышать такие слова от старика оказалось мучительно. — И я надеюсь обрести ее вновь.
— Что сгорело, того не восстановишь.
— Я не сгорел.
Старик окинул его еще одним проницательным взглядом.
— Кто посмел украсть силу у тезара? — усмехнулся он.
— Она была отдана, и когда-нибудь я найду способ вернуть ее обратно.
Старик хмыкнул и заметил:
— Если у тебя не хватает смелости попросить о том, что принадлежит тебе, никто тебе не поможет, — он встал, завернувшись в свой длинный плащ.
— Я пришел говорить не о себе, а о Трезе.
Старик вскинул голову.
— Это все равно, — усмехнулся он. — Если ты ничего не знаешь, я не могу помочь тебе.
— Это не все равно, — возразил Палатон. — Существуют наследие, Дома и судьбы, о которых я ничего не знаю.
— Тогда зачем ты пришел сюда?
— Чтобы найти своего отца.
Тишина в храме стояла так долго, что Палатон начал слышать биение своего сердца, а затем старый чоя глубоко вздохнул.
— Ничем не могу тебе помочь, — старик медленно повернулся и взглянул на каменную стену, как будто видя расположенный за ней музей. — Ты должен помочь себе сам, — он вышел, шурша длинным плащом, и его узловатая, сутулая фигура напомнила Палатону гигантского паука.
Глава 23
— Чирек — один из моих лучших и преданных служащих, — подчеркнуто повторил Гатон. — Он не мог увезти Рэнда.
Йорана терпеливо повторила все, что уже говорила не раз, и добавила:
— Есть надежда, что это исчезновение вполне невинно. У меня нет желания начинать беспорядочные поиски.
— Беспорядочные! Зачем Чиреку портить всю свою карьеру? Что могло ему понадобиться от Рэнда? — Гатон покачал головой, и его волосы свесились надо лбом. Министр небрежно убрал их. — Ты уже связалась с Палатоном?
— Я не могу это сделать, — спокойно ответила Йорана. Она даже не пыталась. Она представляла, по какому делу уехал наследник, и понимала, что едва он обо всем узнает, сразу же вернется искать Рэнда. Йорана надеялась отыскать человека и доставить его во дворец не позже, чем в этот же вечер. — Думаю, следует держать это событие в тайне — так будет лучше для всех нас.
Гатон устал и рухнул в кресло. Он приложил руку к груди, где его старое сердце иногда билось так же неровно, как у Ринди, и задумался, стоит ли вызывать врача. Он с трудом сглотнул.
— Делай то, что считаешь нужным, но держи меня в курсе. Я не хочу объяснять появление еще одного трупа. У нас и так достаточно неприятностей с теми тремя, увезенными в лагерь. Новое событие может вызвать мятеж, и на этот раз простолюдины спалят весь город, — он задумался. — Ты обыскала комнаты Чирека?
Йорана кивнула. Та часть дворца, которую занимали служащие, была весьма обширна, но в ней не удалось найти ничего подозрительного, и ауры свидетельствовали, что Чирек уже несколько дней не бывал у себя. Если бы Йорана знала, где жила Дорея, возможно, она сумела бы установить, где Чирек проводит вечера, но пака ей этого не удавалось. Не имея доказательств, она ничего не сказала Гатону о явной связи этих двух чоя. В конце концов, это было не его дело. Обеспечение безопасности лежало на ней. Когда все факты подтвердятся и причины откроются, она сможет сообщить министру все, что ей известно.
Йорана собралась уходить, но Гатон поднял руку, останавливая ее. Дрожь этой руки изумила Йорану, и видимо, это изумление выразилось на ее лице, ибо Гатон быстро уронил руку и сжал кулак.
— Сегодня утром Паншинеа оставил для меня сообщение. Его влияние в Союзе быстро исчезает. ГНаск выдвинул официальный протест против нехватки пилотов, требуя передать Союзу секрет тезарианского устройства и принуждая Чо начать подготовку пилотов и штурманов других народов. Паншинеа считает, что единственный способ успокоить Союз — самому вернуться на Чо под предлогом коренных изменений в системе летных школ.
— Но Палатон уже начал эти изменения, — возразила Йорана и тут же остановилась, оборвав
