обстоятельства свидетельствуют: Риндалан вышел из дворца по своему желанию и даже повел Кативара вместе с собой к мятежникам. Он считал, что сможет остановить их, но ошибся. Мы просто не можем доказать ничего иного, имея свидетельство самого Кативара и записи наблюдательных постов. Оставь это дело, Йорана.
Ее лицо скривила гримаса.
— Значит, так считает Паншинеа?
Гатон убрал руку из-под головы и выпрямился.
— Да, верно — сегодня утром я беседовал с императором. Но если даже он и правит нашей планетой, на мои мысли он не влияет. Ты спрашивала что делать — я объяснил.
Угол рта Йораны дрогнул.
— Терпение кончается, Гатон?
— Да, исчезает, как мои волосы. Знать о лежащем в обмороке Риндалане мне нравится не больше, чем тебе, и хуже того… — он поднял голову, как будто желая разглядеть, что где-то там, на верхнем этаже лежит Прелат, — …чем дольше это продолжается, тем сильнее я опасаюсь, что он уже не поправится.
— Ринди не сдастся просто так.
— И это всего лишь свидетельствует о том, что если его тело погибнет, дух старика будет преследовать меня всю жизнь, — Гатон тяжело вздохнул. — Но как насчет тебя, Йорана? Неужели ты подвержена трусости?
В ее глазах появилось мягкое выражение.
— Я не могу играть Палатоном. Либо когда-нибудь он посмотрит на меня и увидит, что я предлагаю, либо… навсегда останется слепым.
— Значит, человек тут ни при чем.
— Да. Палатон очень серьезно относится к опеке Рэнда, однако не считает, что мы, чоя, должны покровительствовать всей Земле. Я не пытаюсь понять, что за связь существует между ними. Если, как заявляют абдрелики, контакт чоя с людьми выходил за рамки правил Союза, Рэнда было бы лучше доставить на Скорбь в качестве свидетеля, — Йорана пожала плечами. — Возможно, Палатон прав. Чем меньше существ посвящено в дела чоя, тем лучше, Абдрелики воспользуются любым предлогом, чтобы пересмотреть решения Союза. Однако я не могу избавиться от чувства, что здесь Рэнд подвергается большей опасности, чем там, посреди этой мешанины галактик. Взять хотя бы тех троих… Хотя я не смогла доказать, что это было покушение, — нетерпеливо дернув плечом, Йорана вновь начала вышагивать по комнате. — Все трое заключенных два дня назад покончили жизнь самоубийством.
— Что? Почему же мне не сообщили?
Йорана покусала губу.
— Даже Палатон еще не знает об этом. Я ждала результатов вскрытия и токсикологической экспертизы, и напрасно. Я не знаю даже, как они это сделали, не говоря уже о причинах.
Премьер-министр на мгновение яростно обнажил зубы.
— Это очень просто — мученики в борьбе за престол. Замалчивание их смерти не поможет, Йорана, раз существуют факты.
— Знаю, — кивнула она. — Но пока этот выход казался мне самым лучшим. Репортеры осаждали ворота, требуя интервью и заявлений. Теперь же они переключились на другие новости.
— Тебе придется известить Палатона, а мне — Паншинеа.
Она задумчиво кивнула.
Гатон встал и оправил свой министерский мундир.
— С твоего согласия, Йорана, я больше не намерен наблюдать, как ты вышагиваешь по этим мраморным плитам.
Минутная усмешка осветила красивое лицо.
— Я послежу за тобой столько, сколько смогу, — и она отдала салют уходящему министру.
Когда Гатон ушел, она прошла к стене с мониторами и принялась вглядываться в них. Бахдар хорошо служил ей уже много лет. Он не принес той любви, которую ждала Йорана, но помог обрести власть для тех, кого она оставит после себя.
И теперь бахдар предупреждал ее, постоянно предупреждал о том, какая участь грозит Палатону и Рэнду. Ей оставалось только ждать.
Глава 5
— Мертвы? — Палатон выпрямился в резном кресле у стола, сделанном для поколений императоров, на подголовнике которого покоилась не одна увенчанная роговым гребнем голова. Сейчас пилот не касался спинки кресла, он держался так прямо, как будто пытался забыть о притяжении. Рэнд сидел в другом кресле, предназначенном для подрастающих чоя, радуясь возможности оставаться рядом с Палатоном и зная, что только благодаря чужой силе избавлен от заключения в какой-нибудь из комнат обширного дворцового крыла. Он внимательно прислушивался к разговору. — Что ты хочешь сказать?
Йорана присела на край стола. Она была сейчас одета в облегающий жакет и форменные брюки, хотя иногда заменяла брюки кожаными бриджами. В любом случае она демонстрировала фигуру, которую Рэнд считал поразительной даже для чоя. Она потянулась и потерла пальцами переносицу, как бы прогоняя боль.
— Что же тут непонятного? — переспросила она. — Они мертвы. Мы обнаружили их в камере в первую же ночь. Самоубийство. Пока мы узнали имя только одного из них — Миск, один из мелких уличных вожаков, не имеющий значения для того, кто желал обезопасить себя. Опознание двух других чоя еще ведется. Результаты вскрытия и токсикологической экспертизы оказались неясными. Поэтому, имея в своем распоряжении только видеозаписи нападения, мы не можем узнать, каковы были намерения этих чоя, когда они остановили процессию.
— У них не было оружия.
— Да, мы ничего не обнаружили.
— Поэтому было бы трудно предположить, что они замышляли убийство.
Йорана окинула Палатона удивленным взглядом.
— Убить чоя вполне можно голыми руками. Вероятно, один из них должен был схватиться с тобой.
Палатон скорчил гримасу.
— Йорана, не могли же они отравиться тюремной пищей! И тебе, и мне это известно. И если они не собирались убивать нас, зачем нападали?
Она пожала плечами.
— Самое большее, что я могу предположить — их поступок был своеобразной демонстрацией. Тот, кто их нанял, достиг своей цели: их не отпустили. Вероятно, целью и нападения, и самоубийства было изображение мученичества, — Йорана покачала обутой в ботинок ногой. — Но мы не можем определить, какими были их намерения. Предлагаю пустить слух, что задержанных отправили на работы в лагерь, а там они погибли. Ложь заподозрит только тот, кто нанял этих троих. Сомневаюсь, что репортеры будут придавать этой истории большое значение. Если же я ошибаюсь, то в трудовых лагерях свирепствуют болезни, жертвами которых вполне могли стать эти трое чоя.
— Маскировка, — заметил Рэнд.
Оба чоя повернулись к нему, как будто только что вспомнили о его присутствии. У Йораны от улыбки расширились глаза.
— Разве это делается на Земле?
— Да, и слишком часто.
— Гм… Пожалуй, это не слишком правдоподобно, но в настоящий момент сработает наилучшим образом. Не будь мятежа Заблудших или Двухдневной войны, мы не стали бы играть доверием народа. Но придавать этому делу огласку я не хочу — чтобы не вызвать новый мятеж.
— Тебе незачем беспокоиться о мятеже, — заметил Рэнд, — если ты дашь им то, чего они хотят.
