смысле тяготы Куча ничем не отличались от испытаний, выпавших на долю Лоуланя или Гуши. В конце концов два маленьких, разделенных пустыней царства склонились к тому, чтобы порвать с одновременной зависимостью сразу от двух стран, и твердо решили (будь что будет!) развивать свои государства в военном союзе с Сюнну.
Аньгуй, конечно, понимал, что Хань когда-нибудь отомстит Лоуланю и Гуйцы за такое решение, но не думал, что развязка наступит гораздо быстрее, чем он предполагал.
Осенью 77 г. до. н. э. Лоулань встречал ханьского посла Фу Цзецзы. Это был уже второй его визит в царство за год. В прошлый раз Фу Цзецзы выказал недовольство текущей политикой царства, а Аньгуй тогда с извинениями отослал посла обратно. С тех пор эта политика не изменилась ни на йоту, поэтому Аньгуй снова встречал ханьского посланника с тяжелым сердцем. К несчастью, в это время все расквартированные в окрестностях Лоуланя войска Сюнну крайне некстати были отведены от города. Так или иначе, Аньгую не оставалось ничего иного, как пригласить посла в свои покои, хотя душа к нему у правителя совершенно не лежала…
Пировали в большом зале дворца, куда Фу Цзецзы прибыл с двумя сопровождающими. Члены царской фамилии и главные вассалы правителя Лоуланя заняли места вокруг трех ханьских посланников.
Пир был в разгаре, когда Фу Цзецзы сказал, что хотел бы сообщить нечто важное лично правителю. Аньгуй придвинулся к послу, чтобы послушать, что тот скажет, но в это время два молодых ханьца, которые стояли по правую руку от кресла Аньгуя, ударами сзади в мгновение ока закололи правителя. Пока гости в ужасе кричали, Фу Цзецзы вскочил, с нескрываемой злобой оглядел всех и громко, отрывисто стал отдавать приказ за приказом. Собравшимся показалось, что Фу Цзецзы стал похож на разъяренного дэва. Глаза его сверкали огнем, а голос гремел, словно раскаты грома:
— Правитель совершил преступление, он выступил против Хань! Сын Неба послал меня наказать его! Новым правителем будет Юйтуци, который уже давно находится в заложниках в Хань! Он вот-вот прибудет вместе с ханьскими войсками! До тех пор не смейте ничего предпринимать, иначе погубите свое царство!
Не дав никому опомниться, Фу Цзецзы выхватил меч и отрубил Аньгую голову.
2
Юйтуци, который долгое время жил в Чанъани на положении заложника из Лоуланя, узнал о смерти своего старшего брата от ханских послов. Вскоре он получил приказ спешно вернуться на родину и стать правителем Лоуланя вместо Аньгуя.
Однако для того, чтобы выехать из Чанъани, Юйтуци потребовалось несколько дней.
За это время он подал на имя императора петицию, в которой говорилось: «Я теперь возвращаюсь в Лоулань, но сюнну и их сторонники непременно и тотчас же меня убьют. К счастью, на юге царства Лоулань есть место под называнием Исюнь, с озером и тучными землями. Прошу, чтобы Хань создала там военное поселение и послала туда своих солдат. Думаю, это позволит Вашему слуге опереться на их силы, а царству Лоулань сбросить оковы Сюнну. Без этого у меня нет уверенности в том, что я смогу править страной».
После долгого ожидания, Юйтуци, наконец, получил от чиновников ответ: ханьский двор решил создать в Исюнь военно-земледельческое поселение и отправить туда 40 воинов во главе с
В сопровождении эскорта из ханьских солдат Юйтуци вышел из Чанъани, миновал Цзюцюань и заставу Юймэньгуань, прошел по пустынной области Байлуньдун (Барханы Белого Дракона), о которой говорили — «ни птицы, в небе летящей, ни зверя, по земле бегущего», и наконец впервые после нескольких лет пребывания в Хань увидел вдалеке полосу леса, скрывавшего озеро Лобнор. Минуло уже два месяца с того дня, как Фу Цзецзы заколол Аньгуя, правителя Лоуланя.
Узнав о прибытии Юйтуци, у ворот крепости столпились люди. Они встречали нового правителя холодными взглядами. Когда тот въезжал в ворота замка, один мальчишка — ему не было и десяти лет — вдруг прокричал:
— Не предавай Речного Дракона!
Речной Дракон — так звали местное божество, которое этот народ почитал и считал своим.
А через несколько шагов молодого правителя словно хлестнула криком одна старуха. Воздев руки к небу, она заголосила:
— Уйти из Лоуланя — значит умереть!
Юйтуци так и не понял, о чем кричали эти двое — мальчишка и старуха…
Дворец правителя строго охранялся хаиьскими воинами. Встретить Юйтуци пришло множество хорошо знакомых ему мужчин и женщин из правящей фамилии. Но и их глаза обдавали нового правителя ледяным холодом.
Свою первую аудиенцию Юйтуци дал ханьскому военачальнику, который со своим отрядом вошел в крепость, чтобы охранять Лоулань от нападений сюн-ну и внутренних беспорядков.
— В самое ближайшее время в Исюнь прибудут ханьские воины, — заявил командир. — Новому же правителю следует, не теряя ни единого дня, собрать всех жителей Лоуланя и оставить эти места. Вам нужно перебираться в Исюнь!
От слов ханьского военачальника правитель почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой. За всю свою жизнь Юйтуци не испытывал такого потрясения…
«До тех пор, пока царство Лоулань будет находиться на берегу Лобнора, оно не сможет избежать набегов сюнну. Для того чтобы изъявить полную покорность Хань, страну следует перенести далее к югу. В противном случае никакие ханьские войска делу не помогут», — вот как, оказывается, мыслили себе будущее Лоуланя ханьские государственные мужи!
Когда Юйтуци просил Хань создать военное поселение и расквартировать войска в Исюнь, ему и в голову не могло прийти, что туда придется переносить все царство. Ведь для жителей Лоуланя озеро Лобнор было божеством, было общим предком, было всей их жизнью. Эти люди не мыслили ни Лоуланя, ни самих себя без Лобнора, без десятков рукавов впадавшей в озеро реки Тарим, без скрывавших его берега густых лесов, без поросших тростником болот, без садящегося в озеро солнца, без дующего над ним ветра…
Первым своим приказом новый правитель собрал во дворце всех без изъятия представителей правящей фамилии старше десяти лет, а также главных вассалов и старейшин, и объяснил им, в какое тяжелейшее положение попало царство Лоулань. Как оказалось, все собравшиеся уже слышали эти известия от ханьского командира. Оказалось также, что поначалу они подозревали Юйтуци в сговоре с ханьцами, но его слова мало-помалу рассеяли непонимание и злобу по отношению к новому правителю.
День за днем проходил в Лоулане в спорах принцев, вассалов, старейшин. Конечно, никто из них не одобрял мысли о переносе царства с берегов Лобнора в другое место, но нынешнее заявление ханьцев по существу было ультиматумом. Жителям Лоуланя приходилось выбирать одно из двух: либо они игнорируют ханьский приказ с полным осознанием того, что за этим последует гибель царства, либо ненадолго подчиняются воле Хань и гаданием определяют подходящее место для временной столицы рядом с Исюнь.
В конце концов было решено временно подчиниться приказу Хань, оставить крепость Лоулань и заняться строительством нового города к югу от прежнего, а затем при покровительстве Хань набраться сил и при первой же возможности попытаться вернуть столицу на берега Лобнора.
Целый месяц после этого в крепости Лоулань по ночам горели огни: в городе шли моления и пиры. Взволнованные люди не смыкали глаз до поздней ночи, и стар и млад бродили по улицам среди моря огней — их жгли на каждом углу.
Тем временем, наконец, было выбрано место для нового главного города, куда должны были
