В книге «Наши разногласия» Плеханов с точки зрения марксизма излагал важные философские вопросы — о роли личности в истории, о диалектике свободы и необходимости и другие проблемы, ставшие предметом идейной борьбы марксизма против идеалистической философии, в частности субъективной социологии народничества, которая исходила из того, что главным двигателем истории являются не народные массы, не трудящиеся классы, а герои, революционеры-интеллигенты, «критически мыслящие личности» и т. д. Свобода, как учили Маркс и Энгельс, есть познанная необходимость, она осознание объективных закономерностей общественного развития.
«Мы убеждены, — писал Плеханов, — что когда общество ступило на след естественного закона своего движения, оно не может ни перескочить естественные фазы своего развития, ни устранить их декретами. Но оно может сократить и облегчить мучения родов» (2—I, 136).
Критикуя народнические представления о марксизме как о какой-то фаталистической концепции, которая будто бы «обязывает» Россию следовать капитализму, не считаясь с особенностями ее исторического развития (преобладание крестьянства, остатки сельской общины и т. д.), Плеханов раскрывает перед русскими революционерами подлинную, революционную сущность философии диалектического и исторического материализма, всей теории марксизма. Он указывал социалистической молодежи, что марксизм — это алгебра революции, которая учит своих приверженцев пользоваться каждым шагом общественного развития в интересах рабочего класса.
Во второй главе своей книги, применяя диалектический метод Маркса и Энгельса к анализу развития капитализма в России, Плеханов доказывает, что нет необходимости «приговаривать» Россию к тому, чтобы она встала на путь капитализма, ибо она уже проходит этот этап в своем историческом развитии, что «идеальная община», на которую возлагают надежды народники, уже не существует в действительности, а разлагается под влиянием капитализма.
Признание этих бесспорных фактов, объективно действующих законов общественного развития отнюдь не приводило настоящих русских революционеров к какому-либо пессимизму или примирению с новыми эксплуататорскими классами.
«Нам нужно, — пишет Плеханов, — воспользоваться в интересах революции и трудящегося населения совершающимся в России социально-экономическим переворотом. Для нас не должно остаться потерянным то в высшей степени важное обстоятельство, что социалистическое движение началось у нас уже в то время, когда капитализм был еще в зародыше. Эта особенность русского исторического развития не придумана славянофилами и славянофильствующими революционерами. Она составляет бесспорный, всем известный факт, который принесет огромную пользу делу нашего рабочего класса, если только русские социалисты не растратят своей умственной и нравственной энергии на постройку воздушных замков в стиле удельно-вечевой эпохи» (2–1, 289).
Социалисты, ставшие на позиции научной теории Маркса и Энгельса, овладевшие их философским методом — диалектикой, убедились в «исторической закономерности» капитализма в России, в том, что «никакие исторические особенности данной страны не избавляют ее от действия общих социологических законов».
Они извлекли отсюда действительную пользу для дала рабочего класса, который и в России в послереформенную эпоху становится одним из основных классов общества и смог стать реальной, а затем главной силой социального преобразования страны, установив диктатуру пролетариата. Все непонятые законы общественного развития действуют с неотразимой силой и слепой жестокостью законов природы.
Главный вывод книги Плеханова — идея о необходимости создания партии рабочего класса: «… возможно более скорое образование рабочей партии есть единственное средство разрешения всех экономических и политических противоречий современной России. На этой дороге нас ждут успех и победа; все же другие пути ведут лишь к поражению и бессилию» (2—I, 364).
Во время написания книги Плеханов советовался со своими друзьями — членами группы «Освобождение труда», читал им отрывки из нее, они вместе обсуждали идеи и выводы Плеханова. Как только книга была напечатана, Вера Засулич, которая к тому времени обменялась уже несколькими письмами с Ф. Энгельсом, послала ему эту работу с просьбой высказать свое мнение о ней. Она писала о книге: «Ее основной темой является все тот же сакраментальный вопрос: усилия русских людей найти самостоятельные пути для развития своей родины. Эта книга безусловно вызовет целую бурю против нашей маленькой группы…»
Энгельс ответил большим письмом: «Вы спрашивали мое мнение о книге Плеханова «Наши разногласия»…И того немногого, что я прочел в этой книге, достаточно, как мне кажется, чтобы более или менее ознакомиться с разногласиями, о которых идет речь.
Прежде всего, повторяю, я горжусь тем, что среди русской молодежи существует партия, которая искренне и без оговорок приняла великие экономические и исторические теории Маркса и решительно порвала со всеми анархистскими и несколько славянофильскими традициями своих предшественников. И сам Маркс был бы также горд этим, если бы прожил немного дольше. Это прогресс, который будет иметь огромное значение для развития революционного движения в России. Для меня историческая теория Маркса — основное условие всякой выдержанной и последовательной революционной тактики; чтобы найти эту тактику, нужно только приложить теорию к экономическим и политическим условиям данной страны»[18].
Значительную часть тиража книги удалось переправить в Россию. Есть несколько свидетельств о том, как она была воспринята на родине. В автобиографической повести М. Горького «Мои университеты» описана сцена чтения в одном из нелегальных кружков Казани книги Плеханова. «…Комната пустая, без мебели, только — два ящика, на них положена доска, а на доске — как галки на заборе — сидят пятеро людей. Лампа стоит тоже на ящике, поставленном «попом». На полу у стен еще трое и на подоконнике один, юноша с длинными волосами, очень тонкий и бледный. Кроме его и бородача, я знаю всех. Бородатый басом говорит, что он будет читать брошюру «Наши разногласия», ее написал Георгий Плеханов.
Во тьме на полу кто-то рычит:
— Знаем!
Чтение длится утомительно долго, я устаю слушать, хотя мне нравятся острые и задорные слова, легко и просто они укладываются в убедительные мысли.
Как-то сразу, неожиданно пресекается голос чтеца, и тотчас же комната наполнилась возгласами возмущения.
— Ренегат!
— Медь звенящая!..
— Это — плевок в кровь, пролитую героями.
— После казни Генералова, Ульянова…».
Несмотря на возмущение ярых и недальновидных народников, книга Плеханова заставила задуматься многих революционеров, а некоторых из них привела впоследствии в лагерь социал- демократов.
Сохранилось и еще одно очень интересное свидетельство. В конце 1887 года известная деятельница «Народной воли» Софья Михайловна Гинзбург писала: «Книг в России совсем нет, за исключением «Наших разногласий», которыми наводнена теперь Россия. На весь Питер имеется один экземпляр «Календаря» («Народной воли». — Авт.) и ни одного «Вестника «Народной воли». В Одессе ничего нет, в Харькове один экземпляр «Календаря». «Наши же разногласия» посланы в Россию в количестве 10 пудов… и я этому охотно верю, потому что везде видела по нескольку экземпляров, а ведь «Наши разногласия», «Социализм и политическая борьба» имеют свое влияние, и влияние сильное, с которым нам придется считаться… я лично видела людей, разбитых его (Плеханова. — Авт.) теориями. И главное — его тон… его уничтожение всего прежде существующего — все это положительно влияет…»
В Петербурге в 1884–1885 годах действовала социал-демократическая группа Д. Благоева, будущего основателя Болгарской рабочей партии. Ее члены написали группе «Освобождение труда»: «Если эта книга и не заставит вполне примкнуть к мнениям нашей группы (хотя наблюдалось уже и такое явление), то несомненно, что она даст массу материала для критики народовольческой программы, а переработка этой программы положительно необходима в интересах борьбы. Если возможно будет, присылайте этой
