— Георгий Валентинович, я должна кое-что сообщить вам. Да, Наташа любила, и у нее будет ребенок, а отец будущего ребенка, как вы знаете, сослан. К родителям в таком положении вернуться она не может. Как видите, ситуация не из веселых. Так что забудьте, милый юноша, всю эту историю.
— Напротив. Выход из этой ситуации есть. Я женюсь на Наталии Александровне и усыновлю ее ребенка. Конечно, если только она согласится.
— Не знаю. Ваше предложение я передам Наташе, и ей самой решать.
Прошло несколько дней, прежде чем Георгий увиделся с Наталией Александровной. Зная о ее положении, он теперь заметил, как плохо она себя чувствует, как старается скрыть свою полноту. Она была ласкова с Георгием, но попросила время подумать. Через две недели она дала согласие на брак.
21 октября 1876 года в церкви Медико-хирургической академии состоялось скромное венчание бывшего юнкера Г. В. Плеханова с домашней учительницей Н. А. Смирновой.
Георгий был счастлив. Однако вскоре Плеханов почувствовал, что жена питает к нему только дружеское чувство. Горечь и обида захлестнули его сердце. Он старался поменьше бывать дома, допоздна засиживался у своих друзей, готовясь к занятиям в рабочем кружке.
В начале декабря 1876 года на подпольном собрании руководителей народнических кружков, которые приняли название революционной организации 60-х годов «Земля и воля», было решено устроить политическую демонстрацию в центре столицы. Плеханов и еще несколько народников, имевшие связи среди рабочих, должны были агитировать к участию в демонстрации своих слушателей и их товарищей. Целыми днями Плеханов бегал по заводским кварталам, посещая знакомых, или, переодевшись в рабочую блузу, разыскивал нужных людей на территориях фабрик и заводов. В то время вход на заводские дворы был свободен, пропуск не требовался, и это было на руку революционерам.
Демонстрация была назначена на 6 декабря 1876 года. С утра к Казанскому собору стали подходить группы рабочих и революционного студенчества. Ждали, когда подтянутся остальные. Кто-то предложил заказать молитву во здравие раба божьего Николая, имея в виду Н. Г. Чернышевского, который уже 12 лет томился на каторге. Собралось довольно много народа, больше, чем обычно приходило на молитву, и, главное, по своему составу эти «богомольцы» очень отличались от всегдашних. Это и обеспокоило полицию. Сюда срочно прислали несколько нарядов городовых и стали собирать дворников.
После окончания молитвы организаторы решили начать. Несколько сот рабочих и студентов окружили оратора — молодого человека в студенческой фуражке, который поднялся на правое крыло колоннады. Это был Георгий Плеханов.
Волнение, охватившее Плеханова, быстро улеглось, и теперь его голос звучал громко и призывно.
— Друзья, мы только что отслужили молебен во здравие Николая Гавриловича и других мучеников за народное дело. Вам, собравшимся здесь работникам, давно пора знать, кто был Чернышевский. Это был писатель, сосланный в 1864 году на каторгу за то, что волю, данную царем-«освободителем», он назвал обманом… Таких людей — не один Чернышевский, их было и есть много…
Плеханов остановился на мгновение, посмотрел на решительные лица своих товарищей и уже громче продолжил:
— Друзья! Мы собрались, чтобы заявить здесь перед всем Петербургом, перед всей Россией нашу полную солидарность с этими людьми; наше знамя — их знамя. На нем написано — земля и воля крестьянину и работнику! Вот оно — да здравствует земля и воля!
Стоявший рядом наготове рабочий Яша Потапов, которому было всего шестнадцать лет, развернул красное знамя. Несколько голосов подхватили призыв: «Да здравствует земля и воля! Да здравствует социальная революция!» Но к знамени уже проталкивались полицейские. Знамя свернули и спрятали, оратору дали другую шапку и так все вместе, толпой, стали отступать по Казанскому переулку. Георгий видел, как полицейские и дворники хватают участников демонстрации. Он побежал вместе с товарищами, петляя по прилегающим улицам, и вскоре преследователи отстали. Он испытывал необыкновенный подъем и радость от того, что задуманное дело свершилось, что теперь уже царским властям нельзя скрыть существование революционной организации. Эта первая в России политическая демонстрация, в которой участвовали рабочие, имела большое значение для начала подъема российского революционного движения.
Когда волнение прошло, Георгия стала мучить неизвестность об арестованных товарищах. К этому прибавилось беспокойство за жену: когда он выступал, то видел, что она стояла на противоположной стороне Невского. Домой идти было нельзя — там уже ждала полиция. Он пошел на нелегальную квартиру. Его встретили шумными поздравлениями. Отныне Георгий Плеханов стал профессиональным революционером и перешел на нелегальное положение. Прощай, Горный институт, обеспеченное будущее, прощайте, родные, с которыми отныне ему будет трудно встречаться.
На следующий день его разыскала Наталия Александровна. Ее действительно арестовали, несмотря на то, что она была на девятом месяце беременности, но утром 7 декабря выпустили. Договорились, что будут держать связь через Теофилию Полляк. Вскоре стало известно, что по делу о Казанской демонстрации был арестован 31 человек, большинство — рабочие. Правительство, желая представить рабочих жертвами пропаганды «нигилистов», ограничилось сравнительно небольшими сроками высылки для них. Зато интеллигентам-народникам были вынесены суровые приговоры.
По решению руководства «Земли и воли» Плеханова решили на время отправить за границу. Он нелегально в начале 1877 года перешел границу и через Швейцарию попал в Германию. Политические свободы в Германии по сравнению с самодержавной Россией тогда были несколько большими. Но знакомство с немецкой социал-демократией не поколебало народнических взглядов Плеханова. Через несколько недель он выехал во Францию. В Париже была многочисленная колония русских революционеров. Общепризнанным их лидером был Петр Лавров. У Плеханова были рекомендательные письма к Лаврову, который радушно встречал каждого приехавшего из России. Маститый ученый, широко образованный человек, много лет проживший в политической эмиграции, Лавров был тесно связан с революционным движением на родине. Его «Исторические письма», вышедшие под псевдонимом «Миртов», его журнал «Вперед» были в числе нелегальной литературы, которую изучали и пропагандировали народники. С трепетом Плеханов вошел в большую комнату, сплошь заставленную стеллажами с книгами. Навстречу ему поднялся старик с длинными волосами и бородой.
— Здравствуйте, оратор, слышал о вашем выступлении на демонстрации, рад с вами познакомиться.
— Петр Лаврович, вам передают приветы многие наши товарищи, они все просили узнать, как ваше здоровье.
— Благодарю. Здоровье мое ничего, какое может быть здоровье у старого человека. Расскажите-ка лучше о ходе революционной работы. Вы сами в деревне жили?
— Жил в детстве, а пропаганду вел только среди рабочих. Они прекрасно понимают цели нашей борьбы, и среди них много прирожденных вожаков. А в деревне, как вы знаете, Петр Лаврович, наши терпят провал за провалом.
— Не надо так мрачно смотреть на работу в деревне. Очень вам советую самому там пожить, у вас есть способности к пропаганде, вот и примените их на деле.
— После возвращения в Россию я так и сделаю. А теперь я очень прошу вас дать мне возможность почитать ту литературу, которой нет в России. Ваша библиотека притягивает как магнит такого профана, как я.
— Если бы вы были профаном, то библиотека не притягивала бы, а наоборот. Конечно, мои книги к вашим услугам, но прошу вас аккуратно возвращать их.
Беседы с П. Л. Лавровым в то время оказали на Плеханова определенное воздействие. В 1881 году, то есть через три года, он писал Лаврову: «С тех самых пор, как во мне начала пробуждаться «критическая мысль», вы, Маркс и Чернышевский были любимейшими моими авторами, воспитавшими и развившими мой ум во всех отношениях».
Летом 1877 года Плеханов нелегально, с помощью контрабандистов, вернулся в Россию. В Петербурге полиция все еще активно его разыскивала, поэтому он вынужден был выехать в провинцию. Георгий решил остановиться в Саратове.
В его отсутствие в январе у Наталии Александровны родилась дочь — Надежда, которую она вскоре
