тела на костре. Барон выслушал приговор стойко, казалось, что к нему вернулась его былая отвага воина.
Некоторые историки считают, что суд над Жилем де Ре был инспирирован, чтобы присвоить богатства барона. Епископ Нантский давно уже имел зуб на своего дальнего родственника, да и герцог Бретонский не хотел чрезмерного усиления представителя дома Лавалей. Король стремился навести порядок в королевстве и подчинить своей власти тех, кто ставил себя выше закона. Они объединились, и только тогда слухам и жалобам, до которых раньше никому не было дела, дали законный ход. Герцог Бретонский с успехом захватил земли обвиняемого еще до вынесения приговора, а его сын стал владельцем имущества барона де Ре еще до того, как тот взошел на эшафот. Влиятельные сеньоры де Труа отомстили за обиду, нанесенную их дочери; церковь получила свою «десятину» от конфискованного имущества «колдуна», поэтому приговор инквизиции устраивал многих.
Такова в основных чертах фактическая канва процесса над Жилем де Ре, которая, как видит читатель, не имеет ничего общего со сказкой о Синей Бороде. Но народная молва превратила именно его в злодея, а детей – в убитых им жен. Синий же цвет бороды идет, вероятно, от другой легенды.
Однажды богатый рыжебородый рыцарь уговаривал красивую девушку выйти за него замуж. Уже в церкви, клянясь в верности своей невесте, он сказал:
– Я отдам тебе и тело, и душу.
– Вот это я принимаю, – раздались громовой голос и хохот дьявола, который скрывался под видом красавицы, а теперь предстал в виде синего демона. – Помни, что с этого часа ты мой и телом, и душой!
Дьявол исчез, а рыжая борода рыцаря в знак заключенного договора стала синей. Эта легенда причудливо переплелась с историей Жиля де Ре, объединила их в один сюжет, из которого и возник мрачный образ Синей Бороды[41].
Приговор в отношении Жиля де Ре и приговоренных к тому же наказанию его слуг был приведен в исполнение 16 октября 1440 года. В день казни епископ Нанта организовал религиозную процессию духовенства и народа «ради спасения души маршала де Ре и его сообщников». Трудно себе представить, но жители Нанта приветствовали и горячо молились за – пусть и раскаявшегося – детоубийцу, когда его вели на казнь. В этот день всех детей Нанта поколотили палками, чтобы не изгладилось у них из памяти это событие…
На острове Горe
Точную цифру невольников, вывезенных с африканского континента, сейчас уже определить трудно. Сколько их было – тысячи, миллионы? Ясно одно: работорговля отняла у Африки десятки, а может быть, и сотни миллионов жизней. Первых рабов вывезли португальцы, позже их примеру последовали голландцы, англичане и французы. Не замедлили подключиться к выгодной торговле испанцы, немцы, датчане, американцы… Последний корабль с невольниками отошел от африканских берегов около 140 лет назад – в 1865 году. Но до сих пор недалеко от Дакара – столицы Сенегала – сохранился один из печальных памятников того времени.
В трех километрах от города расположен небольшой скалистый островок Горе, который за несколько часов можно исходить вдоль и поперек. Если смотреть со стороны океана, то две половинки острова различаются особенно четко. Южная часть острова Горе' – это огромный осколок базальтовой породы, на котором одиноко возвышается католический храм. На северной, равнинной, стороне удобно расположилась небольшая бухта, гостеприимно принимающая туристов.
Мореплавателям этот остров был известен с давних времен. Европейцы появились здесь в начале1440х годов. Это были португальские мореплаватели, но поскольку доступ к побережью был связан со значительными трудностями, они обосновались сначала только на одном острове. Первое упоминание об острове Бер (так тогда назывался остров Горе') относится к 1444 году, когда португалец Диниш Диас, направляясь на юг Африки, сделал здесь остановку. Тогда на острове было всего несколько хижин, но после того, как Д. Диас привез в Лиссабон первую партию рабов, в погоне за золотом и слоновой костью остров Бер стали посещать купцы, пираты и авантюристы всех мастей. Благодаря песчаному берегу и удобному рейду, остров вскоре стал базой для судов, следовавших из Португалии в Индию и Бразилию. За ружья и порох, за «огненную воду» и ткани, зеркала и всевозможные безделушки торговцы скупали у местного населения золото, слоновую кость, шкуры, кожи, мускус, амбру… Со временем в торговых сделках стал преобладать «живой товар» – началась эпоха работорговли.
В XVI веке на острове Бер появились голландцы. Они построили здесь хорошо укрепленную торговую факторию и назвали ее «Гуд риид» (хороший рейд), от которой якобы и пошло название Горе'. Остров становится важным промежуточным пунктом для голландских кораблей, направлявшихся к Золотому Берегу и в Индию, и одновременно «яблоком раздора» между могущественными европейскими державами – Англией и Францией. Ослабевшая Голландия вскоре вынуждена была «выйти из игры», и более 200 лет шла упорная борьба за обладание островом Горе'.
Несколько раз остров захватывали англичане, и столько же раз французы изгоняли их. И каждый раз разрушались, восстанавливались и строились заново военные форты и крепостные укрепления. Не одно поколение солдат полегло здесь не только от пуль, но и от смертельной лихорадки, которая беспощадно косила ряды европейцев, не привыкших к тропическому климату. Да и для успешной «охоты на живой товар» надо было застать «добычу» врасплох, поэтому корабли под покровом ночи подходили как можно ближе к берегу. Солдаты и матросы на шлюпках с обмотанными тряпками веслами перебирались на землю… Но жители прибрежных поселений уже хорошо знали, чего следует ожидать от появления больших парусных кораблей. И часто ничем не защищенные соломенные хижины, куда врывались ободряющие друг друга завоеватели, оказывались пустыми, хотя в кострах еще тлели угли. Значит, жителей кто-то предупредил, причем совсем недавно, следовательно, они не могли уйти далеко и их можно догнать. Но часто со всех сторон раздавались боевые кличи, и отряд пришельцев оказывался в кольце чернокожих воинов. На завоевателей сыпался град стрел, не причинявших им, однако, никакого вреда: легкие стрелы отскакивали от стальных шлемов солдат, от их нагрудников и щитков, прикрывавших бедра. Но наконечники стрел были смазаны ядом, и многие из захватчиков через несколько дней умирали в страшных мучениях.
На смену погибшим европейские державы гнали все новые и новые гарнизоны, ведь так велик был соблазн овладеть островом, приносившим баснословные доходы. В XIX веке на острове окончательно утвердилась Франция, которая стала использовать его как опорную базу для своей экспансии на юг и в глубь Африки. На улице Сен-Жермен до сих пор стоит свидетель той мрачной эпохи – Дом рабов, который называли еще «Невольничьим замком». Он был построен в XVIII веке – в самый разгар работорговли. В его небольшом прямоугольном дворике совершалась купля-продажа «живого товара», здесь и заканчивался пеший путь каравана невольников, так как держать их на острове до отправки в колонии Нового Света было надежнее, чем на материке. Со двора «Невольничьего замка» шел вход в подвальные помещения, сплошь застроенные мрачными камерами.
Внизу – пронизывающая до костей сырость, тяжелые цепи, мокрые каменные стены, в которые были вделаны железные кольца – к ним приковывали непокорных. Отсюда у темнокожих пленников было только два пути: один – в порт, на корабль работорговца, другой – на узкую кромку берега над пропастью, куда сбрасывали тела тех, кто не выдерживал неволи. А если кто-то и пытался бежать, то шансов добраться до родных берегов у него практически не было. Если беглеца не успевали схватить охранники, то свое дело делали акулы Атлантики…
На небольшой площади острова Горе разместилось здание полицейского участка – самое старое в городе, на берегу валяются громадные черные пушки береговой артиллерии XIX века. А на высоком скалистом берегу до сих пор остались бетонированные укрепления, устремленные слепыми бойницами на запад. Это остатки французской крепости, построенной перед Первой мировой войной.
Родосская эпопея рыцарей-иоаннитов
После захвата Иерусалима войсками египетского султана Салах-ад-Дина рыцари Ордена Святого Иоанна Иерусалимского отступили в замок Маркат, а когда в 1291 году пала Акра, последний оплот крестоносцев на Востоке, они оказались «бездомными». Однако вскоре остатки рыцарей переправились на Кипр, где дали клятву, что не вернутся на запад и будут продолжать борьбу. Здесь они построили свой флот, освоили тактику ведения морского боя и возобновили мелкие вылазки против Египта, совершая
