майор Айзексон, приобретший за долгие годы тюремной службы «обширные познания во всем, что требуется, дабы расширять, углублять, продлевать страдания человека и причинять смерть». Один из друзей, навестив О. Уайльда в тюрьме, нашел «его в какой-то конуре, с перепутанными волосами, страшно изменившимися чертами и окровавленными руками».
Тюремная власть охватывала все стороны жизни заключенных, и, учитывая характер преступлений О. Уайльда, начальник поместил писателя под особое наблюдение, а потом поручил ему уборку помещения для казни. Это помещение представляло собой маленькую деревянную постройку в углу тюремного двора: писателю надо было скоблить деревянный пол, под которым находилась кирпичная шахта, куда летело тело жертвы. Ему пришлось пережить и казнь одного из заключенных, и ужас всех узников, запертых в своих камерах и прислушивавшихся к тому, что происходит на тюремном дворе.
Новый начальник тюрьмы майор Нельсон разрешил О. Уайльду писать, получать книги по списку, освободил от тяжелой работы, разрешил видеться с друзьями, посылать письма. Он даже любил беседовать с поэтом, и тот стал оживать, насколько это было возможно для человека, потерявшего все – славу, доброе имя, семью… Все исследователи творчества О. Уайльда отмечают, что надломленностью и страшным душевым упадком объясняются те строки его покаяния, в которых он бичует себя прежнего за излишество наслаждений, за распущенность и пестроту жизни. В первые дни в тюрьме его охватило бешеное возмущение и острая горечь. Он ломал руки и целые дни в бессильном отчаянии повторял: «Какой конец! Какой ужасный конец!» Принудительность существования была для него невыносимой мукой, и в одиночестве тюремной камеры она постоянно питала его сердце злобой и горечью. Каждый день, в течение двух лет, – мытье каменного пола и механический труд, потом тяжелое и душное уединение, которые можно было пережить лишь «с головой из железа и презрением на губах». Если до тюрьмы глаза его видели только ясную лазурь, гармонию линий, цвета и тона, то здесь они встретились с тьмой, ужасом и черным кошмаром жизни. Нужна была огромная внутренняя сила, чтобы принять такой удар и при этом не пасть. Пережив смертную боль одинокой души, настигнутой кошмаром, автор «De profundis» стал в глубине себя искать стержень, на котором он мог бы утвердиться и не свалиться в черную яму жизни. И он обратился к творцам «религии страдания» – светлому образу Христа и русскому писателю Ф.М. Достоевскому, потому что прежняя «религия красоты» в тюрьме не спасала, а только усугубляла бездну гибели.
Жить только горечью и отчаянием стало невозможно, пытливость к жизни взяла верх над ее ужасами, и О. Уайльд почувствовал, что даже здесь он способен тихо и углубленно – в сладком самозабвении художника – думать о жизни и о таких неутраченных ее блаженствах, как природа и человеческое творчество. Протест и бунт против бессмысленных тюремных страданий исчезли перед жаждой жить во что бы то ни стало и наперекор всему. Почувствовав эту тишину и успокоенность, писатель принял и признал новый огромный мир, с которым раньше не хотел считаться, и сказал себе: «Теперь я чувствую, что в моем существовании затаилось нечто, что говорит мне: все в мире имеет смысл – в особенности же страдание. Это нечто, во мне глубоко сохраненное, как клад в поле, – есть смирение».
Ленин в Шушенском
В 1720-х годах на месте нынешнего села Шушенское саянские казаки заложили первое русское поселение, а через 20 лет в документах Красноярской приказной избы оно упоминается уже как «деревня Шуша». Свое название поселение получило от речки Шуши, на берегах которой, в месте ее впадения в Енисей, оно и возникло. Немало трудностей было у первых поселенцев при освоении неведомого края, и главная из них – оторванность от жизненных центров страны. Но энергичные и смелые люди со временем обжились и твердо укрепились на новых местах, куда вести из России хоть и не скоро, но все же доходили. Местный народ по мере сил принимал участие в жизни страны. Откликаясь, например, на Отечественную войну 1812 года, здесь собирали «пожертвования православному воинству на одоление супостата».
После отмены крепостного права из России в Сибирь потянулись тысячи переселенцев, и население Шушенского стало быстро расти. Но и здесь приезжие становились батраками, причем безответными, так как деваться им было некуда. Прибывали сюда переселенцы нищими, средств на обзаведение хозяйством не имели и потому приходилось им рыть на окраине села землянку и за 30–40 рублей в год наниматься всей семьей в работники.
К концу XIX века Шушенское было довольно большим селом, главными достопримечательностями которого были приземистая каменная церковь, несколько купеческих лавок, два кабака, называвшихся «питейными заведениями», и несколько шинков. Население было почти поголовно неграмотным, церковно-приходское училище влачило жалкое существование и в течение нескольких десятилетий не имело даже собственного здания. Вдоль кривых и грязных сельских улиц лепились друг к другу темные хибарки и землянки бедноты, и только в центре возвышались добротные дома богатеев. Сельская интеллигенция состояла в то время из двух учителей, священника, волостного писаря и лавочников, которые большей частью пьянствовали и играли в карты.
В мае 1897 года в Шушенское приехал В.И. Ленин. За два года до этого был разгромлен основанный им «Петербургский союз борьбы за освобождение рабочего класса» и большинство его членов были арестованы и заключены в тюрьмы. Более 14 месяцев провел в тюрьме и В.И. Ленин, а потом его приговорили к ссылке в Иркутскую губернию под надзор полиции. В начале марта 1897 года он прибыл в Красноярск и, воспользовавшись присутствием в городе губернатора Енисейского края А.Д. Горемыкина, написал прошение, в котором просил, ссылаясь на слабое здоровье, назначить ему местом ссылки один из пунктов Енисейского края. Ответа на прошение не последовало, так как главное тюремное управление, следившее за поездкой В.И. Ленина в Сибирь, настаивало на водворении его именно в Иркутской губернии, где тогда еще не было железной дороги.
В конце марта В.И. Ленину из-за болезни легких местом ссылки было назначено село Шушенское, куда он выехал в последний день апреля – как только началась навигация. Жандармы, сопровождавшие ссыльного, 8 мая 1897 года подвели его к дому крестьянина А.Д. Зырянова, где располагалась «земская квартира» и останавливались проезжие. Квартирант понравился хозяевам, они выделили ему маленькую комнату (14 кв. м), куда поставили стол, несколько стульев, деревянную кровать, а потом сделали и полки для книг.
За ссыльным сразу же был установлен гласный полицейский надзор, и урядник ежедневно – утром и вечером – приходил проверять В.И. Ленина, а потом в особой тетрадке делал отметки, что тот находится на месте. Без разрешения этого надзирателя В.И. Ленин не имел права покидать село, даже выйти за околицу нужно было разрешение. Надзор осуществлял бывший фельдфебель Заусайлов, который проверял и корреспонденцию ссыльного. Однако стражник вскоре привязался к В.И. Ленину, перестал придерживаться строгостей, отпускал его на охоту и даже сам часто ходил с ним.
Лишенный возможности заниматься своей непосредственной работой, В.И. Ленин пережил в сибирской глуши немало тяжелых дней. В первых письмах матери он сообщал, что «решил даже не брать в руки карты Европейской России и Европы: такая, бывало, горечь возьмет, когда развернешь эти карты и начнешь рассматривать на них разные черные точки». Но со временем все невзгоды ссылки отошли на второй план, и В.И. Ленин продолжил работу, начатую еще в Петербурге. Он установил для себя строгую систему в занятиях и придерживался ее неуклонно. Вставал рано, летом шел купаться на Енисей, затем после скромного завтрака садился за работу. Зимой после небольшой прогулки тоже садился за работу и занимался до позднего вечера, зачастую захватывая часть ночи.
Родные присылали ему необходимую литературу, и В.И. Ленин продолжал изучать произведения К. Маркса и Ф. Энгельса, знакомился с новинками марксистской литературы на иностранных языках, следил за русскими и иностранными газетами и журналами. В это время он пишет целый ряд произведений по самым различным вопросам, например, брошюры «Новый фабричный закон» и «Задачи русских социал- демократов», статью «Перлы народнического прожектерства» и т. д.
Он установил связь со ссыльными – Г.М. Кржижановским, А.А. Ванеевым, П.Н. Лепешинским, В.К.
