Запереть дверь покрепче…
— А девушка при этом — с какой стороны двери? — поспешила уточнить Имоджин.
Ким поперхнулся, проиграв схватку с собственным чувством юмора, и Имоджин охотно его поддержала.
— Имоджин, — важно сказал Ким, безбожно ее передразнивая, — я тоже хочу тебя спросить… именно теперь, когда ты не отбиваешься ни от чьих назойливых притязаний…
Она невольно вздрогнула.
— …ты в самом деле хочешь меня в мужья? Выбор, который тебе предоставили, в общем, невелик.
— Ну, у меня в сравнении с вами хоть какой-то выбор был, — ответила Имоджин серьезно. — Меня, конечно, смущало, что я для тебя как будто… что ты меня совсем не…
— Ойхо за тобою волочился так искренне и агрессивно… Я полагал, против него у меня и шансов нет. Девушкам он нравится сильно. Имодж, ты понимаешь, я мужчина, и способен управлять своими желаниями… ну, до некоторой степени… однако если бы я дал тебе понять, что хочу… что люблю, — поправился он, нахмурившись, — а ты бы выбрала другого, мне было бы трудно остаться другом моему брату.
— Так, может, хотя бы поцелуемся?
Они оба сделали несколько осторожных шагов друг к другу, одна рука Кима обвилась вокруг ее талии, другая бережно придержала затылок. Ее собственные руки естественным образом вспорхнули ему на шею. Спустя несколько ударов сердца Имоджин осторожно приоткрыла один восторженно-испуганный глаз… успокоившись, что Ким честно зажмурился, в полном удовлетворении закрыла его снова… на все время, пока Ким не пошатнулся, теряя равновесие.
— Чертова… сумка! — пробормотал он, делая движение избавиться от поклажи.
— Эй! — окликнула его Имоджин, переводя дух. — Твое… уединенное местечко… далеко еще? Я имею в виду — трава тут сырая. Я хотела сказать — еще!
На этот раз сумки все-таки перевесили, Имоджин с веселым воплем успела отскочить, а Киму, чтобы подняться на ноги, пришлось-таки выпутываться из ремня.
— Это всегда так бывает? — спросила она. — Или это только ты так целуешься?
— Ну, — скромно сказал Ким, — я старался. Имодж, чтоб ты знала… ты — мед.
— Ты — мое солнце, Ким, — ответила она из безопасного отдаления.
После небольшой неразберихи с отряхиванием Ким перенавьючился, и пара продолжила свой путь.
— Что еще ты хочешь узнать? Спрашивай.
С его стороны предложить такое было неосторожно.
Имоджин на правах хозяйки знала совершенно точно, сколько у него обуви, штанов и рубашек и что он ест на завтрак, обед и ужин. Ей, правда, не терпелось выяснить, что такое Ким-мужчина, но с этим они, кажется, уговорились чуточку подождать.
— Расскажи мне о Молль, — предложила она, намеренно пригасив свой озорной эротический настрой.
В его присутствии за спиной образовался островок недовольства.
— Ну, или не рассказывай, — согласилась Имоджин, даже на свой собственный взгляд довольно фальшиво.
— У нас с ней было соглашение, — неохотно сказал Ким. — Что она со мной, и ни с кем больше. До того, как мы… договорились, с ней произошло несчастье. В общем, если бы она не смогла дальше, то теряла контракт. Так что Ойхо уступил ее мне. Как бы насовсем. Это всех устроило.
— Она разве его вещь?
— А ты разве недостаточно знаешь Ойхо? Самой-то тебе что в нем не показалось?
— А… ну, это не интимное. С тобой я могу разговаривать, а его пришлось бы только слушать.
— И все?
— Ну, — она кокетливо оглянулась через плечо. — Еще мне нравятся веснушки. Но… это же не была фикция?
Она не оборачивалась, задавая этот, в сущности, никчемный вопрос, но и так поняла, что Ким нахмурился.
— Во-первых, если бы Ойхо разглядел фикцию, он немедленно аннулировал бы все соглашение, причем самым унизительным образом… для нас обоих. А во-вторых, мы были приятны друг другу… надеюсь.
— Она любила тебя?
— Молль — девушка практичная, — непонятно ответил Ким, и Имоджин сообразила, что тему пора закрывать.
Голодный лес, границу которого они вскоре переступили, в этот раз не произвел на Имоджин слишком уж тягостное впечатление. Ким вел ее уверенно, рыжая голова его даже в глухом влажном сумраке мелькала впереди как пламя. Но если тот обычный прозрачный березовый лес сам стелился под ноги, то этот, казалось, делал все, чтобы затруднить путешествие. Ветки цеплялись за волосы и за подол, ноги спотыкались о вывернутые корни — ей-богу, не было его тут, только что прямо сюда глядела. И хотя этот их путь был куда короче, чем тот, устала Имоджин несравненно больше. Она едва дышала, когда Ким, несколько раз за время дороги тревожно на нее оглянувшись, вывел ее наконец к рубленому охотничьему домику, как она поняла, в самой сердцевине Голодного леса.
Домик выглядел ничего себе, аккуратненький, в самый раз для двоих. Вполне уединенный — даже более того, если всерьез рассматривать Кимовы детские россказни. И дверь запирается на ключ, который Ким уверенной рукой нашарил под половицей крылечка. Толкнул дверь, шагнул вовнутрь, пригнувшись под низковатой для него притолокой. Имоджин молча ждала, стоя рядом с узлами. Сколько бы правды ни было в тех страшных байках, ни на охоту, ни на огород здесь рассчитывать не приходилось. Все пришлось нести с собой. Почему бы и нет. Верит же сама она в стеклянные острова!
Ким, видимо, наскоро оглядевшись внутри, вновь показался на крыльце.
— Милости прошу, хозяйка.
Переводя дыхание, словно это она тащила сюда все эти сумки, Имоджин поднялась по ступенькам. Вот она, эта дверь, и этот ключ. Ким следом внес вещи и стоял рядом, пока она осматривалась.
Ничего особенного. Прямо с порога общая комната, надвое разгороженная печью. Направо кухонька, налево — зальчик с лавками по всем стенам, обращенными к камину. Камин — игрушка избалованных бездельников, что могут позволить себе часами неподвижно глазеть на открытый огонь. В покоях Лорелеи был камин. «Вот стану королевой, — мстительно подумала Имоджин, — рожу сына, женю его, и пусть невестка носится как угорелая, сбиваясь с ног. Я только в окно буду смотреть. А то и вовсе не вставать с постели».
Поднявшись из зальчика по лесенке с перилами, Имоджин на втором этаже обнаружила, во- первых, ту самую кровать, откуда можно было не вылезать. Ну, на первый раз, скажем, неделю. Просторная и пустая спальня с широкой кроватью, поперек которой, свернутые в тюки и перетянутые ремнями, лежали меховые одеяла.
Имоджин раскрыла снабженное мощными ставнями окно, пустив в комнату рассеянный лесом свет. Ким маялся у двери, и на лице его читалось легкое сомнение в отношении собственного желания «хватать-тащить-опрокидывать». Имоджин, неловко поднырнув ему под локоть, смущенно улыбнулась.
— Я бы хотела прежде узнать, какие тут приняты меры безопасности,
Пока он соображал, с чего начать, Имоджин беглым взглядом окинула невзрачный чулан без окон с длинными полками от стены до стены и снизу доверху до самого потолка. Совершенно пустое хранилище «всякого хлама».
Должно быть, закладывался в изначальную схему королевской охотничьей дачи. Ага, охотничьей, как же. Тут и муравей не проползет. Место королевского уединения. Ничего, кроме как… э-э… спать, тут явно не предполагалось.
Ничего такого, к чему бы она не привыкла. И никого, кто бы мельтешил тут и лыбился, в лицо или вослед, все едино.
