попрошу тебя — будь осторожен, не доверяй кому попало. Земляничка, ты лучше знаешь здешние дела — пригляди. Я не прощаюсь, друзья мои.
Широкие крылья подняли ветер, камыши небольшой заводи пригнулись и зароптали, пылкий юный дракон взмыл в небо, насыщавшееся вечерней синевой. Она звала его, и она была прекрасна.
Воздух Волшебной Страны опьянял, кружил голову. Все здесь — леса, реки, озера, поляны — было как будто увиденным впервые. Этот мир не подчинялся правилам: в трех шагах от великолепия цветущих яблонь могла находиться земляничная полянка со спелыми ягодами, а в ближайшей деревне убирали урожай.
— Это зависит от того, какой дух на данный момент сильнее, и какое у него настроение, — объяснил Земляничка. — Кто что любит, тот для того и воротит.
Здесь Санди определенно чувствовал себя свободнее, чем там, в мире Бычьего Брода, Койры, Горы… Там он постоянно ожидал какого-либо подвоха, связанного с его непохожестью на других, а потому научился сливаться с любым обществом, сдерживать способные нетривиальным образом проявиться эмоции. Здесь он мог позволить себе расслабиться, и это чувство заставляло его думать, будто он и в самом деле вернулся домой. Теперь он мог приступить к выяснению своего главного вопроса — что он такое и какое место в этом мире занимает. Но для этого требовалось уточнить условия эксперимента.
— Сверчок назвал Волшебную Страну Страной Вечного Лета. Тут что, так-таки и не бывает смены сезонов?
Земляничка счастлив был поделиться познаниями, но он мало что знал о событиях, происходивших за пределами его родной полянки, и пробавлялся, главным образом, слухами.
— Понимаешь, — проникновенно начал он, — действие практически всех сказок происходит летом — ну, взять к примеру хоть мою. А зимой… зимой что за сказки?! Разве что те, где из дому не выходишь. Зимой холодно, зимой ты привязан к своим кладовым с запасами, а чуть отойди — заметет, норку свою не найдешь. Какие уж тут путешествия! Помню, как счастлива была Дюймовочка, когда ласточка принесла ее в Волшебную Страну — ей, бедняжке, однажды пришлось пережить все кошмары зимы. Ну вот, Светлый Совет рассмотрел все аспекты проблемы и решил установить на подвластной ему территории год из трех времен: весны, лета и осени, но без строгого порядка их смены — это потому, что они считают себя демократами, и без их, скажем так, малоприятных примет: весенней грязи и распутицы, летней засухи и так далее — это чтобы на демократию никто не жаловался.
— И все довольны?
— Ну, разве все могут быть довольны? Черный упирался долго, ну да это он больше по привычке. Все мельчает, даже диалектика — раньше принцы Черного и Белого тронов олицетворяли собой основополагающие принципы существования этого мира, а теперь просто пытаются насолить друг другу. До чего дошли: в последний раз дрались насмерть из-за женщины. Причем в процессе саму же ее и ухайдакали.
— Ты говорил о том, как Черный принц воспринял год из трех сезонов.
— А… Ну до него потом дошло, что зимой для его кузниц и оружеен требуется больше угля, и что зимой неудобно воевать — дороже обходится. Ему-то главным было не цели добиться, а оспорить решение Совета. Вот Снежная Королева тоже возражала, но ее можно понять. Отсутствие зимы угрожало самому ее существованию. Ее претензии были признаны обоснованными, и ей выделили в суверенное пользование территорию на Крайнем Севере, так, говорят, она там развернулась. В последний раз я о ней слыхал, когда был скандал по территориальным вопросам между Ее Величеством и Дедом Морозом, они никак не могли договориться, кому будет принадлежать Северный полюс.
— И кому же? — с любопытством спросил Санди.
— Они заключили брак, фиктивный: Дед Мороз все-таки уже совсем старенький, хоть и бессмертный, да и Королева — женщина уж больно холодная. Он уступил ей магнитный полюс, а сам обосновался на истинном. У них на самом деле мало общего: он — добрый старый увалень, а она — дама светская, ей бы все приемы да балы. Да, так вот и живем: пока сидишь на одном месте — творишь свою сказку в подходящих для нее условиях, а чуть вышел в мир, попал в другую сказку — изволь подчиняться ее законам. Ну, все еще и от твоей собственной силы зависит. Я-то маленький, вся моя магия в землянику уходит. А ты?
— Я бы хотел это выяснить, — задумчиво сказал Санди. — Я же не отсюда.
— Ты, определенно, из Светлых, — решил Земляничка. — Дракон бы точно сказал. Есть и люди, которые могут определить, ну, да они сродни драконам.
— Да он сказал…
— И какого же ты цвета? Ты можешь не отвечать, такой вопрос, в общем-то, считается бестактным, но раз мы путешествуем вместе и должны друг другу доверять…
— Сверчок как-то обмолвился, будто я Белый.
Земляничка присвистнул.
— Не вздумай еще кому-нибудь об этом сказать. И мне не надо было.
Если кто из Черных узнает-на тебя начнут охоту и не успокоятся, пока твою голову не добудут и не положат к ногам принца Черного трона. Белые-это каста. Ты должен быть очень осторожен, Санди. Теперь я понимаю, почему Сверчок так беспокоился. Белый! Ну надо же! Ты можешь открыться только кому-либо из членов Светлого Совета, а они редко бродят по лесам, и их тоже надо распознать, они свои цвета не афишируют.
— И тут надо секретничать? — огорчился Санди. — Да что же это такое!
— Жить хочешь?
— Хочу, даже очень, но разве это жизнь? Послушай, а у эльфов я не могу спросить о себе? Они же искони Добрый народ?
— Добрый-то они Добрый, однако очень уж себе на уме. Я бы с ними откровенничать не стал, они первым делом начнут высчитывать, как тебя использовать. Да и лгать они не могут, а это крайне неудобно в делах особой важности. Если эльф, ненароком знающий что-то о тебе, попадет в застенок к Черному, то у него будет один выбор: умереть в геройском молчании или выложить всю правду, после чего умереть уже с отягощенной совестью. Нет, Санди, молчи. Кому надо, тот узнает. И не вздумай применять Могущество, оно тебя засветит так, как если бы ты в голос кричал о себе.
— Это я уже понял, — мрачно сказал Санди. — Меня еще Бертран об этом предупреждал.
Глаза Землянички чуть не вылезли из орбит, он замахал на него коротенькими ручками, словно требуя замолчать.
— Кто?! Не поминай это имя, беду накличешь!
— Почему?
— Бертран-последний принц Черного трона. Самый умный, самый талантливый из всех, кто когда- либо занимал этот трон. Негодяй, вызывавший ужас и восхищение даже в достойнейших из своих противников. Он уничтожил замок Клайгель и всех его обитателей, он похитил Королеву эльфов…
— Так он царствует?
— Он отрекся. Ходит осторожный слух, будто он пал жертвой собственной совести. Да кто знает все эти мрачные тайны Черного трона! Может, там заговор был с целью протащить более сговорчивого претендента. В общем, его здесь уже лет пятнадцать не видели. Ты когда его встречал?
— Месяца три назад, если только это тот самый. Но похоже, это он, если судить по его разговорам. Он тоже все о Могуществе толковал, и мне кажется, он знал, о чем ведет речь.
— И… и какой он? — спросил Земляничка, разрываясь меж страхом и любопытством.
— Он… Я хотел сказать, что обыкновенный, но нет. Он, конечно, необыкновенный. Ему лет тридцать пять, сорок. Высокий, красивый, очень сильный. Умный, обаятельный… Но, как мне показалось, уставший и внутренне несвободный. Я не сказал бы, Земляничка, что он негодяй. Может, он и не был таким уж Черным?
— Чернее не бывает. Это была натура яркая, цельная. Не то, что тот, кого сейчас на Черный трон притащили. Он, шепчутся у нас по лесу, даже и не Черный вовсе, а так, сероватый какой-то. Мелочь, слабак, не разбери поймешь что. Но они считают, что это лучше, чем ничего, тем более, что ни у Белых, ни у эльфов до недавнего времени и вовсе никого не было.
